Только тогда она полностью обрела свою веру. Только тогда она сказала ему, что он должен делать.
И вот теперь он очень нуждался в ее совете.
Он вспомнил о новорожденных, там, в подвале. Надо дать им еще часок, а затем пойти и убедиться, что они все утонули.
А потом попытаться снова.
А что еще оставалось?
Он очень сожалел, что у него больше нет жертв. А как было хорошо, когда он привел их сюда, когда бил их и заставлял подчиняться своей воле, ощущая при этом, как поднимается горячая животная страсть. Он почувствовал себя настоящим сыном своей матери.
Но он еще найдет их, так же как нашел этих, и возьмет их таким же самым способом и заставит произвести детей.
И если они снова не принесут ему мальчика, он будет пытаться снова.
И снова.
В подвал он возвратился час спустя. Женщины все захлебнулись – он смотрел на их волосы, плавающие на поверхности грязной кровавой воды, похожие на скрученные, изогнутые лилии, но… дети все еще были живы и весело плескались.
Он остановился в шоке. Этого не может быть!
В бешенстве он сбежал по лестнице и прыгнул в холодную, темную воду. Схватил голову ближайшего ребенка и опустил вниз. Внезапно острая боль обожгла указательный палец, он вскрикнул, отпрянул назад, позволяя ребенку всплыть. Это существо его укусило! Он помахал рукой, пытаясь унять боль, снова погрузил ребенка в воду и на сей раз с удовлетворением отметил, что на ее поверхности появились маленькие пузырьки.
И тут же почувствовал боль в ягодице. Повернув голову, он увидел, как один из новорожденных вцепился в него своей клешнеобразной ручкой. Другой ребенок отщипнул кусочек мяса от его руки, прокусив зубами плоть до кости.
Остальные дети, громко плескаясь, двигались к нему. Возбужденные, с маленькими оскаленными зубастыми ртами – но ведь у новорожденных не может быть зубов, – они все устремились к нему. Его охватил страх, но, ничего пока не понимая, он позволил первому приблизившемуся ребенку сильно укусить себя в живот Он вскрикнул от боли, а когда маленькие пальчики вцепились ему в промежность, подвал огласился громким воплем.
Сколько их здесь, этих новорожденных? Он не мог припомнить. У одной из женщин, кажется, была двойня. Он споткнулся о ящик, находившийся под водой, и отпихнул его, пытаясь прорваться к лестнице. Прямо перед ним всплыла маленькая отвратительная головка младенца, и тонкие ручки вцепились ему в лицо. Он отшвырнул ее прочь – как и все остальные, это была девочка, – но она успела цапнуть его слишком большую ладонь.
– На помощь! – закричал он неожиданно высоким голосом. Это был женский голос.
Он не был мужчиной.
– На помощь!
Но никто не слышал.
И дети – его дети – увлекли его за собой.
Часть I
Глава 1
Они уезжали, навсегда покидали Месу. Утро было очень жарким. Солнце еще не тало, а столбик термометра поднялся уже до цифры восемьдесят. Дион знал, что скоро эти бледные сумерки прояснятся и наступит обычное августовское утро, а в полдень зажжется рекламный щит на боковой стене Национального банка.
Он помог маме отнести к машине последние оставшиеся вещи – чемодан с туалетными принадлежностями из ванной, пакет, наполненный продуктами, чтобы поесть в дороге, термос с кофе, – затем остановился рядом с задней дверцей машины, наблюдая, как она закрывает дверь дома в последний раз и опускает ключи в почтовый ящик. Они уезжали… Это было так странно, и тем не менее он с удивлением ощутил, что мысль о неминуемом отъезде не вызывает у него никакого сожаления. Он ожидал, что будет ощущать какую-то потерю, чувствовать себя покинутым, одиноким, но он не чувствовал ничего.
Одно это должно было бы привести его в уныние.
Его мама стремительно прошагала к машине. На ней был тонкий хольтер-топ, который едва прикрывал большую грудь, и шорты, слишком узкие для женщины ее возраста. Но она и не выглядела на свой возраст. Совсем даже наоборот. Приятели уже давно намекали, что она для них – настоящий секс-символ, что такую они никогда еще не встречали. Дион не знал даже, как на это реагировать. Одно дело, если бы речь шла о какой-то посторонней женщине, чьей-то тетке, например, или кузине, но это же была его собственная мама…
Порой ему хотелось, чтобы его мама была толстая и некрасивая и носила старомодные вещи, как и положено даме средних лет, как делали все остальные матери вокруг.
Мама открыла для него заднюю дверцу машины, и он влез внутрь, вытянулся на сиденье и вытащил для нее защелку передней двери водителя. Устраиваясь поудобнее за рулем, она подняла глаза и улыбнулась ему. По густому слою косметики на правой щеке струились мелкие капельки пота, но она их не вытерла.
– Я думаю, мы сделали все, – произнесла она бодро.
Дион кивнул.
– Ну, ты готов?
– Наверное, да.
– Тогда двинули. – Она включила зажигание, завела машину, и они тронулись.
Их мебель была уже переправлена в Напу, а им самим сейчас предстояло двухдневное путешествие.
Ехать по восемнадцать часов подряд они не собирались, поэтому на ночлег намеревались остановиться в Санта-Барбаре, а продолжить путь на следующий день. В их распоряжении будет немногим больше недели, чтобы распаковать все вещи и устроиться, прежде чем у него начнутся занятия в школе, а мама пойдет на работу.
Они обогнули университет и поехали мимо площади К, там, где он вчера вечером распрощался с приятелями. Он смотрел в окно и чувствовал странное смущение. Прощание было каким-то неловким не потому, что он волновался, а как раз наоборот, потому что был совершенно спокоен. Дион собирался хотя бы обняться с ребятами на прощание, сказать им, как много они для него значат, как ему будет их не хватать, но вдруг понял, что ничего подобного он не ощущает, и после нескольких робких, неловких попыток каждой из сторон пробудить в себе нечто похожее на эти чувства они наконец прекратили тщетные потуги и расстались, как и обычно, как будто завтра увидятся снова.
«Никто из них, – вспомнил он, – даже и не пообещал писать».
Теперь же, задним числом, он испытывал подавленность.
Они въехали в университетский комплекс и двигались по направлению к шоссе. Он смотрел на проносящиеся мимо знакомые улицы, знакомые магазины, на заветные местечки, где любил бывать, и с трудом верил, что они действительно уезжают, действительно покидают Аризону.
Ему хотелось взглянуть на университет в последний раз, попрощаться с его корпусами, аллеями, велосипедными дорожками, где он провел так много уик-эндов, но их машина попала в «зеленую волну», и они так быстро проскочили весь этот район, что насладиться милым его сердцу видом даже не представилось возможности. И вот университет остался позади.
У Диона все время теплилась надежда, правда, слабенькая, что когда-нибудь он попробует сюда поступить, но, глядя правде в глаза, следовало признать – единственное, что могла позволить себе мама, так это отправить его в бесплатный государственный колледж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
И вот теперь он очень нуждался в ее совете.
Он вспомнил о новорожденных, там, в подвале. Надо дать им еще часок, а затем пойти и убедиться, что они все утонули.
А потом попытаться снова.
А что еще оставалось?
Он очень сожалел, что у него больше нет жертв. А как было хорошо, когда он привел их сюда, когда бил их и заставлял подчиняться своей воле, ощущая при этом, как поднимается горячая животная страсть. Он почувствовал себя настоящим сыном своей матери.
Но он еще найдет их, так же как нашел этих, и возьмет их таким же самым способом и заставит произвести детей.
И если они снова не принесут ему мальчика, он будет пытаться снова.
И снова.
В подвал он возвратился час спустя. Женщины все захлебнулись – он смотрел на их волосы, плавающие на поверхности грязной кровавой воды, похожие на скрученные, изогнутые лилии, но… дети все еще были живы и весело плескались.
Он остановился в шоке. Этого не может быть!
В бешенстве он сбежал по лестнице и прыгнул в холодную, темную воду. Схватил голову ближайшего ребенка и опустил вниз. Внезапно острая боль обожгла указательный палец, он вскрикнул, отпрянул назад, позволяя ребенку всплыть. Это существо его укусило! Он помахал рукой, пытаясь унять боль, снова погрузил ребенка в воду и на сей раз с удовлетворением отметил, что на ее поверхности появились маленькие пузырьки.
И тут же почувствовал боль в ягодице. Повернув голову, он увидел, как один из новорожденных вцепился в него своей клешнеобразной ручкой. Другой ребенок отщипнул кусочек мяса от его руки, прокусив зубами плоть до кости.
Остальные дети, громко плескаясь, двигались к нему. Возбужденные, с маленькими оскаленными зубастыми ртами – но ведь у новорожденных не может быть зубов, – они все устремились к нему. Его охватил страх, но, ничего пока не понимая, он позволил первому приблизившемуся ребенку сильно укусить себя в живот Он вскрикнул от боли, а когда маленькие пальчики вцепились ему в промежность, подвал огласился громким воплем.
Сколько их здесь, этих новорожденных? Он не мог припомнить. У одной из женщин, кажется, была двойня. Он споткнулся о ящик, находившийся под водой, и отпихнул его, пытаясь прорваться к лестнице. Прямо перед ним всплыла маленькая отвратительная головка младенца, и тонкие ручки вцепились ему в лицо. Он отшвырнул ее прочь – как и все остальные, это была девочка, – но она успела цапнуть его слишком большую ладонь.
– На помощь! – закричал он неожиданно высоким голосом. Это был женский голос.
Он не был мужчиной.
– На помощь!
Но никто не слышал.
И дети – его дети – увлекли его за собой.
Часть I
Глава 1
Они уезжали, навсегда покидали Месу. Утро было очень жарким. Солнце еще не тало, а столбик термометра поднялся уже до цифры восемьдесят. Дион знал, что скоро эти бледные сумерки прояснятся и наступит обычное августовское утро, а в полдень зажжется рекламный щит на боковой стене Национального банка.
Он помог маме отнести к машине последние оставшиеся вещи – чемодан с туалетными принадлежностями из ванной, пакет, наполненный продуктами, чтобы поесть в дороге, термос с кофе, – затем остановился рядом с задней дверцей машины, наблюдая, как она закрывает дверь дома в последний раз и опускает ключи в почтовый ящик. Они уезжали… Это было так странно, и тем не менее он с удивлением ощутил, что мысль о неминуемом отъезде не вызывает у него никакого сожаления. Он ожидал, что будет ощущать какую-то потерю, чувствовать себя покинутым, одиноким, но он не чувствовал ничего.
Одно это должно было бы привести его в уныние.
Его мама стремительно прошагала к машине. На ней был тонкий хольтер-топ, который едва прикрывал большую грудь, и шорты, слишком узкие для женщины ее возраста. Но она и не выглядела на свой возраст. Совсем даже наоборот. Приятели уже давно намекали, что она для них – настоящий секс-символ, что такую они никогда еще не встречали. Дион не знал даже, как на это реагировать. Одно дело, если бы речь шла о какой-то посторонней женщине, чьей-то тетке, например, или кузине, но это же была его собственная мама…
Порой ему хотелось, чтобы его мама была толстая и некрасивая и носила старомодные вещи, как и положено даме средних лет, как делали все остальные матери вокруг.
Мама открыла для него заднюю дверцу машины, и он влез внутрь, вытянулся на сиденье и вытащил для нее защелку передней двери водителя. Устраиваясь поудобнее за рулем, она подняла глаза и улыбнулась ему. По густому слою косметики на правой щеке струились мелкие капельки пота, но она их не вытерла.
– Я думаю, мы сделали все, – произнесла она бодро.
Дион кивнул.
– Ну, ты готов?
– Наверное, да.
– Тогда двинули. – Она включила зажигание, завела машину, и они тронулись.
Их мебель была уже переправлена в Напу, а им самим сейчас предстояло двухдневное путешествие.
Ехать по восемнадцать часов подряд они не собирались, поэтому на ночлег намеревались остановиться в Санта-Барбаре, а продолжить путь на следующий день. В их распоряжении будет немногим больше недели, чтобы распаковать все вещи и устроиться, прежде чем у него начнутся занятия в школе, а мама пойдет на работу.
Они обогнули университет и поехали мимо площади К, там, где он вчера вечером распрощался с приятелями. Он смотрел в окно и чувствовал странное смущение. Прощание было каким-то неловким не потому, что он волновался, а как раз наоборот, потому что был совершенно спокоен. Дион собирался хотя бы обняться с ребятами на прощание, сказать им, как много они для него значат, как ему будет их не хватать, но вдруг понял, что ничего подобного он не ощущает, и после нескольких робких, неловких попыток каждой из сторон пробудить в себе нечто похожее на эти чувства они наконец прекратили тщетные потуги и расстались, как и обычно, как будто завтра увидятся снова.
«Никто из них, – вспомнил он, – даже и не пообещал писать».
Теперь же, задним числом, он испытывал подавленность.
Они въехали в университетский комплекс и двигались по направлению к шоссе. Он смотрел на проносящиеся мимо знакомые улицы, знакомые магазины, на заветные местечки, где любил бывать, и с трудом верил, что они действительно уезжают, действительно покидают Аризону.
Ему хотелось взглянуть на университет в последний раз, попрощаться с его корпусами, аллеями, велосипедными дорожками, где он провел так много уик-эндов, но их машина попала в «зеленую волну», и они так быстро проскочили весь этот район, что насладиться милым его сердцу видом даже не представилось возможности. И вот университет остался позади.
У Диона все время теплилась надежда, правда, слабенькая, что когда-нибудь он попробует сюда поступить, но, глядя правде в глаза, следовало признать – единственное, что могла позволить себе мама, так это отправить его в бесплатный государственный колледж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110