Фамилия Диона?
– Не только. Ваша фамилия тоже. Аданем. Это «менада», прочитанная наоборот.
Пенелопа молчала. Такое ей просто в голову не приходило.
– Ну и что? – сказал Кевин.
– Все это явилось не вдруг. Подготовка шла столетия. – Холбрук сделал паузу. – Но не дремали и мы.
Кевин бросил беспокойный взгляд на Пенелопу.
– Мы?
Учитель выпрямился.
– Да, мы. Последователи Овидия. – Он гордо посмотрел на них. – Защитники рода человеческого от богов.
Кевин снова взглянул на Пенелопу, но ее глаза были прикованы к Холбруку.
– Наша цивилизация сформировалась в борьбе против вмешательства богов в человеческие дела. В Древней Греции в тот период, когда правили боги, жить было очень и очень неуютно. Они всегда насиловали наших женщин, играли с нами, забавлялись. Им было скучно, ведь они были бессмертны, вот боги и искали, чем бы развлечься. Мы же пытались положить этому конец.
– Бунт против богов, – сказал Кевин.
– Если хотите, да.
– А Овидий? Это тот самый Овидий?
– Да.
– Я считала, что он просто записывал мифы и тем самым сохранил их для потомков.
– Он был римским летописцем богов, но считал все это бессмыслицей. К тому времени уже несколько сотен лет люди протестовали против бесчинства богов, но протест этот, как бы теперь сказали, не был оформлен организационно. У движения не было лидера. А пренебрежительное отношение Овидия к богам, его утверждения, что мифы – это сказки, ничего общего не имеющие с действительно имевшими место событиями, заставили людей объединиться… Они назвали себя его последователями. Овидианцами, если хотите. Сам он в этом движении не участвовал, но дал толчок нашему делу.
Кевин посмотрел на учителя.
– Неужели среди этих богов нет ни одной симпатичной физиономии?
Холбрук подался вперед.
– Они дьяволы. Все без исключения. – Он обвел рукой подвал, показывая картины на стенах. – Существует мнение, что в античные времена жизнь была идиллической, что будто бы это был золотой век, что все люди тогда были вдохновенными поэтами, художниками и учеными, что все они славно трудились и счастливо жили в своих храмах, слушая своих оракулов. Но вы не знаете, какие ужасы боги приготовили для людей! Мы все были рабами. Хозяева – они. И они этим забавлялись. И процветали. Наша цивилизация выросла на противоборстве с ними.
– Значит, это ваши предки их всех уничтожили?
Холбрук покачал головой.
– Мне бы очень хотелось сказать, что да, их убили мои пращуры, но это не так. Они лишь пытались поддерживать в людях неверие в «богов», и именно это отсутствие веры постепенно ослабило небожителей до такой степени, что они были вынуждены прятаться и защищать себя, а потом и вовсе исчезнуть. И в этом деле огромную помощь оказал Овидий. Но самым главным, конечно, было распространение христианства. Оно помогло больше, чем что-либо, – заставило людей окончательно порвать с верой в старых богов.
– Но овидианцы свою деятельность не прекратили, – сказала Пенелопа, не то спрашивая, не то констатируя факт.
– Они знали, что боги вернутся. Не знали как, не знали где, не знали когда, но, поскольку менады и остальные, кто поклонялся богам, выжили, они знали, что эти дьяволы окончательно не умерли.
– Значит, ваш папа и дедушка были последователями Овидия? – спросил Кевин. – То есть вы овидианец далеко не в первом поколении?
– Нет. Я имею в виду, что мой отец действительно был овидианцем, но его отец – нет. Принадлежность обществу овидианцев по наследству не передается. Ими не рождаются. Обычно ими становятся. – Холбрук сел на вращающееся кресло перед компьютером. – Мы поддерживаем связь друг с другом по компьютерной сети. – Он потянулся и включил компьютер.
– Но ведь телефонные линии не работают…
– Да. Сейчас мы связаться не можем. И я не уверен, что они в курсе того, что произошло. У меня здесь большая база данных. Практически все, что касается овидианцев. Я знал, что это должно будет случиться, поэтому все последние недели усиленно работал.
Самодовольное заявление Холбрука «я-знал-что-это-должно-будет-случиться» привело Кевина в сильное раздражение, и он легонько толкнул Пенелопу локтем. Она к нему не повернулась, но кивнула, показывая таким образом, что поняла, почему он ее толкает.
– Меня интересуют остальные боги, – сказал Холбрук, обращаясь к Пенелопе. – Вы не сказали, каким образом они могут быть возрождены. А также как долго этого ждать.
Пенелопа откашлялась.
– Мои матери сказали, что остальные боги… – Она осеклась, краска начала заливать ее лицо. – Они сказали, что остальные боги тоже содержатся в Дионе. И что если я вступлю с ним в половой контакт, то смогу их родить.
– Выходит, что Дионис может стать отцом остальных богов? – Холбрук улыбнулся. – Вот здесь, мы можем сделать перерыв.
– Почему? – спросил Кевин.
– На Олимпе он всегда был кем-то вроде изгоя. Все остальные боги любили симметрию и порядок. Дионис же провозглашал хаос. Скорее всего ему не захочется возрождать всех остальных. – Холбрук нажал несколько клавиш на клавиатуре. – Мать Диона тоже менада, не так ли?
Пенелопа кивнула.
– У нее те же родители, что и у твоих матерей?
– Тот же отец. Матери разные.
Он вскинул брови.
– Отец? Это что-то новое. Имени его, конечно, ты не знаешь.
– Мать говорила мне, но я… я не помню.
– Постарайся.
– Она говорила… – Пенелопа задумалась на секунду. – Харрис, – проговорила она наконец. – Харрис. Сын Эльсмиры. Если это что-то для вас значит.
– Харрис, – повторил Холбрук. – Эльсмира. – Он снова нажал серию клавиш, затем откинулся на спинку кресла и стал ждать. Некоторое время в машине что-то щелкало и пикало, затем на экране появился текст. – Харрис Накос, – прочитал он, просматривая дисплей. – Был найден мертвым в подвале своего дома в Нью-Йорке. Разорван на части. Подвал был затоплен, там также находились тела четырех женщин, прикованных цепями. Они только недавно родили, хотя ни одного из новорожденных обнаружить не удалось. Мать Харриса, Эльсмира, известная менада. Эмигрировала из Греции. По-видимому, нашему обществу о ее существовании было известно, но поскольку она родила сына, а не дочь, внимание было сконцентрировано на менаде Ариадне и ее детях, которые жили в Афинах. – Холбрук оторвал взгляд от экрана. – Если бы все это было известно раньше, мы бы могли убить Харриса. И детей тоже.
У Кевина мороз пошел по коже. Он посмотрел на Пенелопу. Ее лицо было бледным.
– Вы могли бы решиться на то, чтобы убить младенцев?
– Менады должны быть искоренены. В этом наша цель. Только тогда окончательно исчезнет опасность возвращения богов. Правда, такая возможность не всегда предоставлялась, но принципиально к этому мы всегда были готовы… – Он снова сосредоточил внимание на экране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
– Не только. Ваша фамилия тоже. Аданем. Это «менада», прочитанная наоборот.
Пенелопа молчала. Такое ей просто в голову не приходило.
– Ну и что? – сказал Кевин.
– Все это явилось не вдруг. Подготовка шла столетия. – Холбрук сделал паузу. – Но не дремали и мы.
Кевин бросил беспокойный взгляд на Пенелопу.
– Мы?
Учитель выпрямился.
– Да, мы. Последователи Овидия. – Он гордо посмотрел на них. – Защитники рода человеческого от богов.
Кевин снова взглянул на Пенелопу, но ее глаза были прикованы к Холбруку.
– Наша цивилизация сформировалась в борьбе против вмешательства богов в человеческие дела. В Древней Греции в тот период, когда правили боги, жить было очень и очень неуютно. Они всегда насиловали наших женщин, играли с нами, забавлялись. Им было скучно, ведь они были бессмертны, вот боги и искали, чем бы развлечься. Мы же пытались положить этому конец.
– Бунт против богов, – сказал Кевин.
– Если хотите, да.
– А Овидий? Это тот самый Овидий?
– Да.
– Я считала, что он просто записывал мифы и тем самым сохранил их для потомков.
– Он был римским летописцем богов, но считал все это бессмыслицей. К тому времени уже несколько сотен лет люди протестовали против бесчинства богов, но протест этот, как бы теперь сказали, не был оформлен организационно. У движения не было лидера. А пренебрежительное отношение Овидия к богам, его утверждения, что мифы – это сказки, ничего общего не имеющие с действительно имевшими место событиями, заставили людей объединиться… Они назвали себя его последователями. Овидианцами, если хотите. Сам он в этом движении не участвовал, но дал толчок нашему делу.
Кевин посмотрел на учителя.
– Неужели среди этих богов нет ни одной симпатичной физиономии?
Холбрук подался вперед.
– Они дьяволы. Все без исключения. – Он обвел рукой подвал, показывая картины на стенах. – Существует мнение, что в античные времена жизнь была идиллической, что будто бы это был золотой век, что все люди тогда были вдохновенными поэтами, художниками и учеными, что все они славно трудились и счастливо жили в своих храмах, слушая своих оракулов. Но вы не знаете, какие ужасы боги приготовили для людей! Мы все были рабами. Хозяева – они. И они этим забавлялись. И процветали. Наша цивилизация выросла на противоборстве с ними.
– Значит, это ваши предки их всех уничтожили?
Холбрук покачал головой.
– Мне бы очень хотелось сказать, что да, их убили мои пращуры, но это не так. Они лишь пытались поддерживать в людях неверие в «богов», и именно это отсутствие веры постепенно ослабило небожителей до такой степени, что они были вынуждены прятаться и защищать себя, а потом и вовсе исчезнуть. И в этом деле огромную помощь оказал Овидий. Но самым главным, конечно, было распространение христианства. Оно помогло больше, чем что-либо, – заставило людей окончательно порвать с верой в старых богов.
– Но овидианцы свою деятельность не прекратили, – сказала Пенелопа, не то спрашивая, не то констатируя факт.
– Они знали, что боги вернутся. Не знали как, не знали где, не знали когда, но, поскольку менады и остальные, кто поклонялся богам, выжили, они знали, что эти дьяволы окончательно не умерли.
– Значит, ваш папа и дедушка были последователями Овидия? – спросил Кевин. – То есть вы овидианец далеко не в первом поколении?
– Нет. Я имею в виду, что мой отец действительно был овидианцем, но его отец – нет. Принадлежность обществу овидианцев по наследству не передается. Ими не рождаются. Обычно ими становятся. – Холбрук сел на вращающееся кресло перед компьютером. – Мы поддерживаем связь друг с другом по компьютерной сети. – Он потянулся и включил компьютер.
– Но ведь телефонные линии не работают…
– Да. Сейчас мы связаться не можем. И я не уверен, что они в курсе того, что произошло. У меня здесь большая база данных. Практически все, что касается овидианцев. Я знал, что это должно будет случиться, поэтому все последние недели усиленно работал.
Самодовольное заявление Холбрука «я-знал-что-это-должно-будет-случиться» привело Кевина в сильное раздражение, и он легонько толкнул Пенелопу локтем. Она к нему не повернулась, но кивнула, показывая таким образом, что поняла, почему он ее толкает.
– Меня интересуют остальные боги, – сказал Холбрук, обращаясь к Пенелопе. – Вы не сказали, каким образом они могут быть возрождены. А также как долго этого ждать.
Пенелопа откашлялась.
– Мои матери сказали, что остальные боги… – Она осеклась, краска начала заливать ее лицо. – Они сказали, что остальные боги тоже содержатся в Дионе. И что если я вступлю с ним в половой контакт, то смогу их родить.
– Выходит, что Дионис может стать отцом остальных богов? – Холбрук улыбнулся. – Вот здесь, мы можем сделать перерыв.
– Почему? – спросил Кевин.
– На Олимпе он всегда был кем-то вроде изгоя. Все остальные боги любили симметрию и порядок. Дионис же провозглашал хаос. Скорее всего ему не захочется возрождать всех остальных. – Холбрук нажал несколько клавиш на клавиатуре. – Мать Диона тоже менада, не так ли?
Пенелопа кивнула.
– У нее те же родители, что и у твоих матерей?
– Тот же отец. Матери разные.
Он вскинул брови.
– Отец? Это что-то новое. Имени его, конечно, ты не знаешь.
– Мать говорила мне, но я… я не помню.
– Постарайся.
– Она говорила… – Пенелопа задумалась на секунду. – Харрис, – проговорила она наконец. – Харрис. Сын Эльсмиры. Если это что-то для вас значит.
– Харрис, – повторил Холбрук. – Эльсмира. – Он снова нажал серию клавиш, затем откинулся на спинку кресла и стал ждать. Некоторое время в машине что-то щелкало и пикало, затем на экране появился текст. – Харрис Накос, – прочитал он, просматривая дисплей. – Был найден мертвым в подвале своего дома в Нью-Йорке. Разорван на части. Подвал был затоплен, там также находились тела четырех женщин, прикованных цепями. Они только недавно родили, хотя ни одного из новорожденных обнаружить не удалось. Мать Харриса, Эльсмира, известная менада. Эмигрировала из Греции. По-видимому, нашему обществу о ее существовании было известно, но поскольку она родила сына, а не дочь, внимание было сконцентрировано на менаде Ариадне и ее детях, которые жили в Афинах. – Холбрук оторвал взгляд от экрана. – Если бы все это было известно раньше, мы бы могли убить Харриса. И детей тоже.
У Кевина мороз пошел по коже. Он посмотрел на Пенелопу. Ее лицо было бледным.
– Вы могли бы решиться на то, чтобы убить младенцев?
– Менады должны быть искоренены. В этом наша цель. Только тогда окончательно исчезнет опасность возвращения богов. Правда, такая возможность не всегда предоставлялась, но принципиально к этому мы всегда были готовы… – Он снова сосредоточил внимание на экране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110