Политической сенсации. А чтобы сенсация и
скандал получились погромче, отправленная нами партия должна быть
посолиднее. Вы слышали, что сказал господин Мортон: "Не меньше десяти
килограммов героина". Потом устроят засаду в условленном месте, конфискуют
наркотик, поднимут шум в печати, обвинят коммунистов, что они хотят
отравить свободный мир. А самое интересное то, что все это оплачивается
деньгами из вашего кармана.
Дрейк некоторое время молчит, обдумывая мои слова.
- Похоже, что так оно и есть, - соглашается он. - Или приблизительно
так. Во всяком случае, ловушка налицо. А ведь только сейчас этот чертов
янки убеждал меня, что нужно перейти к отправке крупных партий, брал на
себя обязательства немедленно сбыть все за океаном.
Дрейк решительно выливает в горло остаток виски и, устало откинувшись
на спинку кресла, погружается в раздумье.
Я успеваю допить виски и до половины выкурить сигарету, когда рыжий
медленно поднимается и выходит из комнаты, изменив своему правилу не
оставлять меня одного в кабинете. Его отсутствие длится не более двух
минут. Вернувшись, он произносит с грустью:
- Что ж, придется проститься с Ларкиным, дружище. Вы знаете, что я
человек гуманный, но ничего не поделаешь: с Ларкиным придется проститься.
- А вам не кажется, что уже поздно? - спрашиваю я. - Может, Мортону
уже все известно...
- Что, например?
- Например, дата отправки следующей партии...
- А, значит, вы тоже считаете Дрейка старым дураком, Питер, - с
печальным укором говорит он. - Вы думаете, что старина Дрейк совсем выжил
из ума...
- Что вы, я не имел в виду ничего подобного, - спешу заверить его я.
- Имели, дружище, имели, - он грозит мне пальцем. - Ну да ладно, я не
злопамятен.
Затем он возвращается к главной теме:
- Ну как, Питер, у вас найдется сил пережить такое?
- О чем вы?
- Все о том же - о необходимости распрощаться с Ларкиным. О чем еще я
могу говорить?
- Не забывайте, что Ларкин - человек ЦРУ.
- Как я могу забыть такое! Именно по этой причине мы устроим в его
честь скромную тризну.
- У ЦРУ руки длинные, мистер Дрейк.
- Не настолько, Питер, чтобы дотянуться до Дрейк-стрит. Здесь, в
Сохо, ЦРУ не котируется, дружище. Здесь мы привыкли обходиться без ЦРУ.
Он опять подходит к бару, чтобы налить себе очередную дозу.
- Запаситесь, стало быть, нужным самообладанием, Питер, и обуздайте
свою скорбь. Вы ведь знаете, я тоже человек чувствительный, но наши эмоции
не должны идти вразрез с чувством долга и справедливости. Не то все пойдет
прахом.
Дрейк отпивает глоток виски, не потрудившись бросить в него лед,
затем опять усаживается в кресло напротив и принимается за любимое
занятие: любовно развернув сигару, он старательно обрезает ее. Покончив с
этим, он погружается в раздумья и облака дыма.
- Ах, это вы, Ларкин! - радушно восклицает Дрейк, когда спустя
четверть часа американец входит к нему в кабинет. - Прошу прощения, что
разрешил себе вторично обеспокоить вас, но совсем недавно выяснились новые
подробности, нужно кое-что уточнить. Что же вы стоите? Присаживайтесь.
Ларкин садится на диван, на котором не так давно располагалась
грациозная Бренда, где ему знать, что занимать место человека,
переселившегося в мир иной, не рекомендуется. Садится и застывает в
привычной позе с неподвижным выражением смуглого худощавого лица. Долго
ждать не приходится, шеф склоняется к письменному столу и включает запись.
Приятно иметь дело с профессионалом. В течение всего времени
прослушивания магнитофонной записи его разговора с Мортоном выражение лица
Ларкина остается абсолютно неподвижным, и только по чрезмерной
напряженности взгляда можно догадаться о том, что он сосредоточенно думает
над тем, как выйти сухим из воды, как более приемлемо истолковать смысл
воспроизводимых фраз.
- Ну что, придумали свою версию? - добродушно спрашивает рыжий после
того, как раздалось ровное шипение, означающее конец прослушивания.
- Мне незачем придумывать, - отвечает Ларкин, переводя свой тяжелый
взгляд на Дрейка.
- Этого требует материал, который вы только что прослушали, - все тем
же добродушным тоном говорит шеф. - Или, может, вы станете отрицать его
подлинность?
- Представьте себе, нет, - сухо произносит американец. - Мне ни к
чему сочинять небылицы, поскольку правда всецело на моей стороне.
- Я не сомневаюсь, - кивает рыжий. - Вам известно о моем безграничном
доверии к вам. Но я не откажусь выслушать ваше объяснение, хотя бы просто
так, из чисто формальных соображений.
- На меня оказал натиск Мортон, - спокойно говорит Ларкин. - И если я
до сих пор не обмолвился об этом, то лишь потому, что не считал нужным
беспокоить вас попусту.
- А кто такой этот Мортон? - спрашивает Дрейк для виду.
- Мне кажется, совершенно ясно, кто он такой, - сотрудник
"Интерпола". Я был знаком с ним еще в Нью-Йорке. Из-за одного нелепого
совпадения он напал на мой след здесь, в Лондоне. Установил за мной слежку
и на основании своих источников информации, о которых я сейчас не могу
дать вам более подробных сведений (здесь Ларкин не забывает бросить
подозрительный взгляд в мою сторону), выяснил, чем я занимаюсь в данный
момент. Он буквально прижал меня к стенке.
Объяснение выглядит непривычно длинным для такого молчаливого
человека, как Ларкин, но американец прекрасно понимает, что молчание тут
не поможет.
- А что, в сущности, нужно от вас этому Мортону? - все так же
формально интересуется шеф.
- Вы же слышали: он хочет перехватить большую партию наркотиков,
чтобы блеснуть. Разве вы не знаете этих господ! Они готовы на все ради
высоких постов и больших пенсий.
- Да, конечно, у каждого свои заботы, - соглашается Дрейк.
А потом поворачивается ко мне:
- Вот видите, Питер! Я же вам говорил, как вредно идти на поводу у
собственной подозрительности. Ларкин вовсе не ведет двойной игры, как вы
предполагаете.
- В сущности, я был вынужден вести двойную игру, - спокойно возражает
американец. - Только она касается не вас, а Мортона. Я всячески
дезинформировал его, я водил его за нос, чтобы выиграть время. Ждал, пока
мы проведем две-три крупные операции и сорвем порядочный куш, а потом,
если бы "Интерпол" стал проявлять нетерпение, поставил бы в известность о
сложившемся положении вас, чтобы всем вовремя выйти из игры.
Ларкин умолкает, потом опять меряет меня подозрительным взглядом и
продолжает:
- Однако среди нас есть еще один человек, который ведет двойную игру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
скандал получились погромче, отправленная нами партия должна быть
посолиднее. Вы слышали, что сказал господин Мортон: "Не меньше десяти
килограммов героина". Потом устроят засаду в условленном месте, конфискуют
наркотик, поднимут шум в печати, обвинят коммунистов, что они хотят
отравить свободный мир. А самое интересное то, что все это оплачивается
деньгами из вашего кармана.
Дрейк некоторое время молчит, обдумывая мои слова.
- Похоже, что так оно и есть, - соглашается он. - Или приблизительно
так. Во всяком случае, ловушка налицо. А ведь только сейчас этот чертов
янки убеждал меня, что нужно перейти к отправке крупных партий, брал на
себя обязательства немедленно сбыть все за океаном.
Дрейк решительно выливает в горло остаток виски и, устало откинувшись
на спинку кресла, погружается в раздумье.
Я успеваю допить виски и до половины выкурить сигарету, когда рыжий
медленно поднимается и выходит из комнаты, изменив своему правилу не
оставлять меня одного в кабинете. Его отсутствие длится не более двух
минут. Вернувшись, он произносит с грустью:
- Что ж, придется проститься с Ларкиным, дружище. Вы знаете, что я
человек гуманный, но ничего не поделаешь: с Ларкиным придется проститься.
- А вам не кажется, что уже поздно? - спрашиваю я. - Может, Мортону
уже все известно...
- Что, например?
- Например, дата отправки следующей партии...
- А, значит, вы тоже считаете Дрейка старым дураком, Питер, - с
печальным укором говорит он. - Вы думаете, что старина Дрейк совсем выжил
из ума...
- Что вы, я не имел в виду ничего подобного, - спешу заверить его я.
- Имели, дружище, имели, - он грозит мне пальцем. - Ну да ладно, я не
злопамятен.
Затем он возвращается к главной теме:
- Ну как, Питер, у вас найдется сил пережить такое?
- О чем вы?
- Все о том же - о необходимости распрощаться с Ларкиным. О чем еще я
могу говорить?
- Не забывайте, что Ларкин - человек ЦРУ.
- Как я могу забыть такое! Именно по этой причине мы устроим в его
честь скромную тризну.
- У ЦРУ руки длинные, мистер Дрейк.
- Не настолько, Питер, чтобы дотянуться до Дрейк-стрит. Здесь, в
Сохо, ЦРУ не котируется, дружище. Здесь мы привыкли обходиться без ЦРУ.
Он опять подходит к бару, чтобы налить себе очередную дозу.
- Запаситесь, стало быть, нужным самообладанием, Питер, и обуздайте
свою скорбь. Вы ведь знаете, я тоже человек чувствительный, но наши эмоции
не должны идти вразрез с чувством долга и справедливости. Не то все пойдет
прахом.
Дрейк отпивает глоток виски, не потрудившись бросить в него лед,
затем опять усаживается в кресло напротив и принимается за любимое
занятие: любовно развернув сигару, он старательно обрезает ее. Покончив с
этим, он погружается в раздумья и облака дыма.
- Ах, это вы, Ларкин! - радушно восклицает Дрейк, когда спустя
четверть часа американец входит к нему в кабинет. - Прошу прощения, что
разрешил себе вторично обеспокоить вас, но совсем недавно выяснились новые
подробности, нужно кое-что уточнить. Что же вы стоите? Присаживайтесь.
Ларкин садится на диван, на котором не так давно располагалась
грациозная Бренда, где ему знать, что занимать место человека,
переселившегося в мир иной, не рекомендуется. Садится и застывает в
привычной позе с неподвижным выражением смуглого худощавого лица. Долго
ждать не приходится, шеф склоняется к письменному столу и включает запись.
Приятно иметь дело с профессионалом. В течение всего времени
прослушивания магнитофонной записи его разговора с Мортоном выражение лица
Ларкина остается абсолютно неподвижным, и только по чрезмерной
напряженности взгляда можно догадаться о том, что он сосредоточенно думает
над тем, как выйти сухим из воды, как более приемлемо истолковать смысл
воспроизводимых фраз.
- Ну что, придумали свою версию? - добродушно спрашивает рыжий после
того, как раздалось ровное шипение, означающее конец прослушивания.
- Мне незачем придумывать, - отвечает Ларкин, переводя свой тяжелый
взгляд на Дрейка.
- Этого требует материал, который вы только что прослушали, - все тем
же добродушным тоном говорит шеф. - Или, может, вы станете отрицать его
подлинность?
- Представьте себе, нет, - сухо произносит американец. - Мне ни к
чему сочинять небылицы, поскольку правда всецело на моей стороне.
- Я не сомневаюсь, - кивает рыжий. - Вам известно о моем безграничном
доверии к вам. Но я не откажусь выслушать ваше объяснение, хотя бы просто
так, из чисто формальных соображений.
- На меня оказал натиск Мортон, - спокойно говорит Ларкин. - И если я
до сих пор не обмолвился об этом, то лишь потому, что не считал нужным
беспокоить вас попусту.
- А кто такой этот Мортон? - спрашивает Дрейк для виду.
- Мне кажется, совершенно ясно, кто он такой, - сотрудник
"Интерпола". Я был знаком с ним еще в Нью-Йорке. Из-за одного нелепого
совпадения он напал на мой след здесь, в Лондоне. Установил за мной слежку
и на основании своих источников информации, о которых я сейчас не могу
дать вам более подробных сведений (здесь Ларкин не забывает бросить
подозрительный взгляд в мою сторону), выяснил, чем я занимаюсь в данный
момент. Он буквально прижал меня к стенке.
Объяснение выглядит непривычно длинным для такого молчаливого
человека, как Ларкин, но американец прекрасно понимает, что молчание тут
не поможет.
- А что, в сущности, нужно от вас этому Мортону? - все так же
формально интересуется шеф.
- Вы же слышали: он хочет перехватить большую партию наркотиков,
чтобы блеснуть. Разве вы не знаете этих господ! Они готовы на все ради
высоких постов и больших пенсий.
- Да, конечно, у каждого свои заботы, - соглашается Дрейк.
А потом поворачивается ко мне:
- Вот видите, Питер! Я же вам говорил, как вредно идти на поводу у
собственной подозрительности. Ларкин вовсе не ведет двойной игры, как вы
предполагаете.
- В сущности, я был вынужден вести двойную игру, - спокойно возражает
американец. - Только она касается не вас, а Мортона. Я всячески
дезинформировал его, я водил его за нос, чтобы выиграть время. Ждал, пока
мы проведем две-три крупные операции и сорвем порядочный куш, а потом,
если бы "Интерпол" стал проявлять нетерпение, поставил бы в известность о
сложившемся положении вас, чтобы всем вовремя выйти из игры.
Ларкин умолкает, потом опять меряет меня подозрительным взглядом и
продолжает:
- Однако среди нас есть еще один человек, который ведет двойную игру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78