Наверное, я довольно долго
предавался рассуждениям о Майке и прочем: в комнате уже темно, за окном -
ночь.
- Кто там? В чем дело? - спросонья спрашиваю я.
- А, вы здесь! Почему не открываете? - слышен за дверью рев одной из
горилл, непонятно, какой именно.
Я встаю и открываю дверь. Передо мной - массивный шкаф по кличке Ал.
- Вы что, померли?
- Пока еще нет, - невозмутимо говорю я. - В чем дело? Пожар, что ли?
- Вас зовет шеф.
- Ладно. Убирайтесь. Сейчас приду.
В ответ Ал демонстративно усаживается в кресло и красноречиво смотрит
на часы.
- Я же сказал, что приду сам. Не потеряюсь, знаю дорогу.
- Ничего вы не знаете, - рычит Ал. - Шеф в другом месте. Даю вам пять
минут.
Через пять минут мы уже шагаем по Дрейк-стрит, а немного позже, к
моему удивлению, выходим на широкую улицу. Потом сворачиваем раз, другой и
подходим к ярко освещенному зданию, на фасаде которого алеет неоновая
надпись: "ЕВА".
Машинально следую за своим провожатым в обильно освещенный, но еще
пустой вестибюль, полный показной и фальшивой роскоши. Здесь и
позолоченная гипсовая лепнина на стенах, и красный бобрик на полу и
множество зеркал. Да, это не скудные подвальчики Дрейк-стрит! Мы минуем
транзитом вход в зал, задрапированный бархатными занавесками, и,
проследовав по узкому коридору, через дверь с надписью "Офис" попадаем в
другой коридор, кончающийся другой дверью. Горилла нажимает кнопку звонка.
Над дверью вспыхивает зеленая лампочка. Он делает мне знак: мол, входи!
- А, вот наконец и вы! - восклицает шеф, небрежно расположившийся за
письменным столом. - Неужели вас до сих пор били?
- Кто бил? - с невинным видом осведомляюсь я, усаживаясь в кресло.
- Об этом вы сейчас расскажете, Питер. Мои личные сведения
исчерпываются скромной информацией, начертанной на вашей физиономии.
- Надеюсь, ее неполнота вас не расстраивает, - замечаю я.
- Конечно, нет. Мне это безразлично. В конце концов, не меня же били.
Но все-таки вы должны поделиться.
Я нерешительно осматриваюсь, словно колеблюсь, выполнять распоряжение
или не стоит. Это помещение значительно меньше кабинета Дрейка на
Дрейк-стрит, но зато обставлено сверхмодно: гармония фиолетовых и
серебристо-серых тонов, обилие стекла и полированных плоскостей, шелковые
драпри, - словом, экстравагантность, не поддающаяся описанию.
- На меня набросился Майк, да не один, а с приятелем, - сообщаю я,
преодолев колебания.
- Как это произошло?
Я описываю, как это произошло, не вдаваясь в подробности. Шеф молчит
и наконец заявляет:
- М-да-а... Этого я не люблю. Но на вашем месте я бы ему отомстил.
- По-моему, это лишнее.
- Нет, не лишнее, потому что теперь он везде начнет похваляться, что
задал вам трепку. А это окончательно уронит ваш престиж среди моего
персонала. Того и гляди, пойдет молва, что вас слишком часто бьют.
- Я не претендую на репутацию гориллы.
- Но вы мой секретарь, Питер. А секретарь Дрейка должен быть сильной
личностью.
Отвечать на это замечание я не считаю нужным, и шеф переходит к
другой теме:
- Что же теперь? Вы дрожите, как бы Майк не подверг ваш план полному
уничтожению?
- Чтобы дрожать, его нужно сначала иметь, этот план.
- А у вас его нет?
- Пока нет.
- И вы не в состоянии его составить?
- Я не настолько беспомощный. Но и не могу составлять планы на голом
месте.
- Что вы имеете в виду?
С ответом приходится подождать, потому что в эту минуту вторая дверь
кабинета - та, что позади письменного стола, - открывается, и в помещении
становится светлее. Когда на небосклоне всходит звезда первой величины, на
земле всегда становится светлее. На звезде платье из серебристого люрекса,
такое длинное и такое узкое, что будь она не звезда, а смертная женщина,
она не могла бы двигаться в такой упаковке. Бедра и бюст вызывающе блестят
в этой роскошной обертке, но лично меня этот вызов оставляет холодным,
потому что когда женское тело кажется отлитым из металла, то него тянет
леденящим холодом.
Бренда - дама эта не кто иной, как мисс Бренда Нельсон, - плавно
скользит по серому бобрику пола в своем серебристом коконе, грациозно
помахивая рукой в длинной серебристой перчатке, в руке у нее длинный
мундштук. Ей удается благополучно добраться до фиолетового дивана и
расположиться на нем в претенциозно-элегантной позе. Подозреваю, что от
этой позы у нее очень скоро заболит спина.
- Я вам не мешаю, дорогой? - спрашивает она, не давая себе труда
взглянуть на меня.
- Конечно, нет, дорогая, - отзывается Дрейк, который, в свою очередь,
не дает себе труда взглянуть на нее, он сверлит меня своими голубыми
глазками.
- Так что же вы имеете в виду?
- Мне нужно знать хотя бы две вещи; во-первых, данные о товаре...
- Товар - наркотики, раз это вас так интересует.
- Меня не интересует, что это за товар, наркотики или женские
бюстгальтеры. Мне нужно знать, как я уже говорил, вес и объем.
- Серьезный вес и большой объем, я вам уже сказал.
Я молчу, давая ему понять, что такие общие сведения никакой ценности
не представляют и мне от них никакого проку. Но он рычит свое:
- А во-вторых? Вы сказали, что вам нужно знать две вещи?
- Ну, это проще простого. Вы сами понимаете, что я не стану потеть за
горсть медяков.
- Пока что я вам не обещал и этого.
- А еще удивляетесь, что я вам не предлагаю никакого плана.
- Слушайте, Питер! - заявляет Дрейк с чуть заметной угрозой в голосе.
- Я вам плачу не за то, чтобы вы позволяли себе разговаривать таким тоном.
Я ввел в своей фирме стиль работы, нарушать который не позволю.
Я киваю.
- Мне это известно. И я не сомневаюсь, что, если понадобится, вы мне
продемонстрируете этот ваш стиль. Вы можете меня бить до полусмерти,
мистер Дрейк, но в таком случае раз и навсегда проститесь с мыслью, что я
вас посвящу в свой план.
- Это покажет будущее.
- Зачем же заглядывать в будущее? Не разумнее ли теперь же понять,
что если вы - человек крайне бесцеремонный, то я - человек страшно
упрямый. Упрямый до самоубийства, уверяю вас.
- Это покажет будущее, - повторяет Дрейк, не повышая голоса, но с
мрачной интонацией.
- Чудесно, - заключаю я и встаю с кресла. - Раз вы не способны на
большее, зовите ваших горилл. Мне нечего больше сказать.
- Я не разрешил вам идти, Питер, - бурчит шеф.
- Я просто не хочу отнимать у вас время зря. Разговор окончен. Зовите
ваших подручных.
- На этот раз вас ждут не подручные, Питер! На этот раз вас ждет наш
общий друг, чрезвычайный и полномочный посол смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
предавался рассуждениям о Майке и прочем: в комнате уже темно, за окном -
ночь.
- Кто там? В чем дело? - спросонья спрашиваю я.
- А, вы здесь! Почему не открываете? - слышен за дверью рев одной из
горилл, непонятно, какой именно.
Я встаю и открываю дверь. Передо мной - массивный шкаф по кличке Ал.
- Вы что, померли?
- Пока еще нет, - невозмутимо говорю я. - В чем дело? Пожар, что ли?
- Вас зовет шеф.
- Ладно. Убирайтесь. Сейчас приду.
В ответ Ал демонстративно усаживается в кресло и красноречиво смотрит
на часы.
- Я же сказал, что приду сам. Не потеряюсь, знаю дорогу.
- Ничего вы не знаете, - рычит Ал. - Шеф в другом месте. Даю вам пять
минут.
Через пять минут мы уже шагаем по Дрейк-стрит, а немного позже, к
моему удивлению, выходим на широкую улицу. Потом сворачиваем раз, другой и
подходим к ярко освещенному зданию, на фасаде которого алеет неоновая
надпись: "ЕВА".
Машинально следую за своим провожатым в обильно освещенный, но еще
пустой вестибюль, полный показной и фальшивой роскоши. Здесь и
позолоченная гипсовая лепнина на стенах, и красный бобрик на полу и
множество зеркал. Да, это не скудные подвальчики Дрейк-стрит! Мы минуем
транзитом вход в зал, задрапированный бархатными занавесками, и,
проследовав по узкому коридору, через дверь с надписью "Офис" попадаем в
другой коридор, кончающийся другой дверью. Горилла нажимает кнопку звонка.
Над дверью вспыхивает зеленая лампочка. Он делает мне знак: мол, входи!
- А, вот наконец и вы! - восклицает шеф, небрежно расположившийся за
письменным столом. - Неужели вас до сих пор били?
- Кто бил? - с невинным видом осведомляюсь я, усаживаясь в кресло.
- Об этом вы сейчас расскажете, Питер. Мои личные сведения
исчерпываются скромной информацией, начертанной на вашей физиономии.
- Надеюсь, ее неполнота вас не расстраивает, - замечаю я.
- Конечно, нет. Мне это безразлично. В конце концов, не меня же били.
Но все-таки вы должны поделиться.
Я нерешительно осматриваюсь, словно колеблюсь, выполнять распоряжение
или не стоит. Это помещение значительно меньше кабинета Дрейка на
Дрейк-стрит, но зато обставлено сверхмодно: гармония фиолетовых и
серебристо-серых тонов, обилие стекла и полированных плоскостей, шелковые
драпри, - словом, экстравагантность, не поддающаяся описанию.
- На меня набросился Майк, да не один, а с приятелем, - сообщаю я,
преодолев колебания.
- Как это произошло?
Я описываю, как это произошло, не вдаваясь в подробности. Шеф молчит
и наконец заявляет:
- М-да-а... Этого я не люблю. Но на вашем месте я бы ему отомстил.
- По-моему, это лишнее.
- Нет, не лишнее, потому что теперь он везде начнет похваляться, что
задал вам трепку. А это окончательно уронит ваш престиж среди моего
персонала. Того и гляди, пойдет молва, что вас слишком часто бьют.
- Я не претендую на репутацию гориллы.
- Но вы мой секретарь, Питер. А секретарь Дрейка должен быть сильной
личностью.
Отвечать на это замечание я не считаю нужным, и шеф переходит к
другой теме:
- Что же теперь? Вы дрожите, как бы Майк не подверг ваш план полному
уничтожению?
- Чтобы дрожать, его нужно сначала иметь, этот план.
- А у вас его нет?
- Пока нет.
- И вы не в состоянии его составить?
- Я не настолько беспомощный. Но и не могу составлять планы на голом
месте.
- Что вы имеете в виду?
С ответом приходится подождать, потому что в эту минуту вторая дверь
кабинета - та, что позади письменного стола, - открывается, и в помещении
становится светлее. Когда на небосклоне всходит звезда первой величины, на
земле всегда становится светлее. На звезде платье из серебристого люрекса,
такое длинное и такое узкое, что будь она не звезда, а смертная женщина,
она не могла бы двигаться в такой упаковке. Бедра и бюст вызывающе блестят
в этой роскошной обертке, но лично меня этот вызов оставляет холодным,
потому что когда женское тело кажется отлитым из металла, то него тянет
леденящим холодом.
Бренда - дама эта не кто иной, как мисс Бренда Нельсон, - плавно
скользит по серому бобрику пола в своем серебристом коконе, грациозно
помахивая рукой в длинной серебристой перчатке, в руке у нее длинный
мундштук. Ей удается благополучно добраться до фиолетового дивана и
расположиться на нем в претенциозно-элегантной позе. Подозреваю, что от
этой позы у нее очень скоро заболит спина.
- Я вам не мешаю, дорогой? - спрашивает она, не давая себе труда
взглянуть на меня.
- Конечно, нет, дорогая, - отзывается Дрейк, который, в свою очередь,
не дает себе труда взглянуть на нее, он сверлит меня своими голубыми
глазками.
- Так что же вы имеете в виду?
- Мне нужно знать хотя бы две вещи; во-первых, данные о товаре...
- Товар - наркотики, раз это вас так интересует.
- Меня не интересует, что это за товар, наркотики или женские
бюстгальтеры. Мне нужно знать, как я уже говорил, вес и объем.
- Серьезный вес и большой объем, я вам уже сказал.
Я молчу, давая ему понять, что такие общие сведения никакой ценности
не представляют и мне от них никакого проку. Но он рычит свое:
- А во-вторых? Вы сказали, что вам нужно знать две вещи?
- Ну, это проще простого. Вы сами понимаете, что я не стану потеть за
горсть медяков.
- Пока что я вам не обещал и этого.
- А еще удивляетесь, что я вам не предлагаю никакого плана.
- Слушайте, Питер! - заявляет Дрейк с чуть заметной угрозой в голосе.
- Я вам плачу не за то, чтобы вы позволяли себе разговаривать таким тоном.
Я ввел в своей фирме стиль работы, нарушать который не позволю.
Я киваю.
- Мне это известно. И я не сомневаюсь, что, если понадобится, вы мне
продемонстрируете этот ваш стиль. Вы можете меня бить до полусмерти,
мистер Дрейк, но в таком случае раз и навсегда проститесь с мыслью, что я
вас посвящу в свой план.
- Это покажет будущее.
- Зачем же заглядывать в будущее? Не разумнее ли теперь же понять,
что если вы - человек крайне бесцеремонный, то я - человек страшно
упрямый. Упрямый до самоубийства, уверяю вас.
- Это покажет будущее, - повторяет Дрейк, не повышая голоса, но с
мрачной интонацией.
- Чудесно, - заключаю я и встаю с кресла. - Раз вы не способны на
большее, зовите ваших горилл. Мне нечего больше сказать.
- Я не разрешил вам идти, Питер, - бурчит шеф.
- Я просто не хочу отнимать у вас время зря. Разговор окончен. Зовите
ваших подручных.
- На этот раз вас ждут не подручные, Питер! На этот раз вас ждет наш
общий друг, чрезвычайный и полномочный посол смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78