Анатолия считает, что основная задача в Стамбуле — объединение всех идеологических течений. Как же эти объединенные идеологические течения образумят чернобородого гяура? Уж не этот ли комитет достанет необходимые нам деньги? Даже вооруженная организация, предназначенная для оперативных действий и особых мероприятий, будет создана согласно уставу «Общества защиты прав». Но не возлагайте на это больших надежд. Если руководящий комитет Стамбула и исполнительные комитеты подчиненных ему ячеек на местах из опасения преследований и разгрома нельзя будет сделать легальными, лица, входящие в эти комитеты, уйдут в подполье. Они и сейчас уже так законспирированы, что мы не можем получить в кассе этих тайных патриотов небольшую сумму, которая необходима для спасения парохода с боеприпасами, а ведь от этого зависит судьба родины. Ну как тут не сойти с ума?
— Успокойтесь, Ниязи-агабей, мы найдем выход. Мы не будем сидеть сложа руки.
— Вся надежда на вас, Недиме. Я обращался к товарищам из «Каракола», умолял каждого, кого только смог поймать, но все очень осторожны. «Если нас никто не знает, то знаешь ты, — отвечали они. —Мы не сорок, а четыреста тысяч можем достать за полчаса. Шесть добровольцев нападут на Османский банк— вот и все. Но ведь тебе же известны наши разногласия с «Обществом защиты прав». Если нас еще обвинят в грабеже, это будет ударом для единства национальных сил. Поэтому мы пока выжидаем. Анкарцы, конечно, поймут свою ошибку, снимут запреты, и тогда мы найдем столько боеприпасов, что для их вывоза понадобится не один пароход, а десять». Мне кажется, что они даже довольны тем, что мы оказались в таком
затруднительном положений с пароходом «Арарат», полагая, что это поможет Анкаре скорее понять свою ошибку. А пока обе стороны обвиняют друг друга, боеприпасы выскользнут у нас из рук. Да и не только боеприпасы! Пропадут и одиннадцать тысяч лир...
До сих пор никто не подумал об этом. Ахмет выругался, но тотчас же извинился перед Недиме-ханым.
— Не взыщите, Недиме! Я забыл об этих одиннадцати тысячах, ведь мы уже передали их Розальти. Если бы я сразу вспомнил об этом, возможно, начальник группы нашел бы какой-нибудь выход! У меня голова не на месте! Ускользают из рук боеприпасы и уносят с собой одиннадцать тысяч, взятые у нищего народа. Кроме того, мы упускаем блестящую возможность: ведь с этой фирмой мы могли бы делать большие дела. Ниязи прав. Нетрудно и с ума сойти...
— Ненавижу тыл. На фронте можно хоть умереть, если больше ни на что не годен!
Никакой надежды больше не было, и Недиме-ханым, понимая, что говорит неправду, повторила:
— Успокойтесь, Ниязи-агабей, мы найдем выход.
— Да, вся моя надежда только на вас! — воскликнул Ниязи.
— Что я должна сделать?—в раздумье проговорила Недиме.
— Может быть, обратиться в «Красный полумесяц»? — предложил Ниязи. — Или пойти к кому-нибудь из тех богачей, у которых вы собираете пожертвования? — Немного помолчав, он предложил:—Подождите. Вот что, у Кямиль-бея есть богатый родственник. Кажется, подрядчик...
Кямиль-бей смущенно спросил:
— Вы имеете в виду мужа тетки моей жены Ибрагим-бея?
— Совершенно верно... Мы обратимся к Ибрагим-бею. Только надо придумать предлог. Милостыня нам не нужна. Пусть он даст нам в долг, ведь мы победим. И он вложит свои деньги в прибыльное дело. От имени Национальной армии мы выдадим ему расписку. Ибрагим-бей такой богатый человек, что это для него пустяк. Подумает, подумает, да и решит: «Э, была не была, а дело-то, возможно, выгорит!»
Вдруг он с досадой стукнул кулаком по колену.
— Что за чепуху я горожу, словно маленький! Ведь
это глупо! Нет, у нас только один выход: добыть деньги с оружием в руках. Мы сидим и думаем, как бы кого-нибудь упросить. Но я уже решил. Если мы не достанем денег, я захвачу судно силой. Попытаюсь пройти Босфор. А если увижу, что наступает конец и меня могут схватить, взорву это корыто. Клянусь вам!
— Успокойтесь, Ниязи-агабей. Вот увидите, мы спасем боеприпасы.
— Не знаю, на что вы надеетесь. Я еще рассчитываю на одного человека. Вместе с товарищем около трех часов схожу к нему. А завтра утром встретимся здесь.
Он встал и взялся за ручку двери. Затем вернулся и сказал Кямиль-бею:
— За вами следят. Дом'ваш взят под наблюдение. После победы при Иненю все мы под особым надзором. Не победи мы при Инёню, не испытывали бы сегодня таких затруднений. Они думают, победа породила у нас чувство надежды и теперь мы пойдем на любые условия. Победа достается дорогой ценой, чтобы оплатить ее, нужно мужество. — Улыбнувшись Недиме-ханым, он продолжал: — Если у нас нет денег, то есть сердца, их мы и отдадим. Не так ли, Недиме?
Ниязи вышел. Дверь за ним с шумом захлопнулась.
Недиме-ханым так разволновалась, словно Ниязи-агабей ушел на верную гибель. Губы у нее дрожали, она хотела заплакать, но понимала, что делать этого нельзя: слезы удручающе подействуют на мужчин. Она искоса взглянула на них: Кямиль-бей задумчиво поглаживает усы, Ахмет сидит сложа руки, как беспомощный ребенок. Да, трудно удержаться от слез! Это ужасно! Лучше поскорее выйти.
Недиме-ханым быстро встала.
— Я пойду в типографию, — проговорила она сдавленным голосом, — а оттуда в «Красный полумесяц». Заказать вам чай?
Не дожидаясь ответа, она вышла, захлопнула за собой дверь и, стоя в темном коридоре, глубоко вздохнула. Ее уход походил на бегство, полное отчаяния и страха.
После долгого молчания Ахмет наконец сказал:
— Мы губим бедную женщину. Ведь она беременна...
— Может быть, действительно обратиться к мужу тетки?— предложил Кямиль-бей. — Только можно ли просить у кого-нибудь в долг сорок тысяч лир под будущую победу Национальной армии?
— Во-первых, нельзя делать такого предложения подрядчику оккупационных войск. Это глупо. Во-вторых, мы це имеем права давать расписку от имени Национальной армии. Он купец и наверняка спросит: «Кто вы? Где ваша доверенность? Как я могу дать такие деньги правительству, не имеющему сорока тысяч на покупку оружия?»
— Конечно, не даст. Для этого надо хоть сколько-нибудь верить в победу Анатолии. Если же он поверит, то постарается обеспечить свое будущее другим способом. Разве вы не слышали? Анатолия сейчас не требует от Стамбула больших жертв. Мне кажется, что Ниязи-эфенди прав. Может быть, Анкара на самом деле допустила ошибку. Подпольная организация действительно нужна...
— Для того чтобы силой оружия добывать деньги? Кто и как в таком случае будет контролировать подпольную организацию, состоящую из мелких вооруженных групп? Если каждый станет совершать грабежи и нападать на банки, к чему это приведет?
— Вы правы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Успокойтесь, Ниязи-агабей, мы найдем выход. Мы не будем сидеть сложа руки.
— Вся надежда на вас, Недиме. Я обращался к товарищам из «Каракола», умолял каждого, кого только смог поймать, но все очень осторожны. «Если нас никто не знает, то знаешь ты, — отвечали они. —Мы не сорок, а четыреста тысяч можем достать за полчаса. Шесть добровольцев нападут на Османский банк— вот и все. Но ведь тебе же известны наши разногласия с «Обществом защиты прав». Если нас еще обвинят в грабеже, это будет ударом для единства национальных сил. Поэтому мы пока выжидаем. Анкарцы, конечно, поймут свою ошибку, снимут запреты, и тогда мы найдем столько боеприпасов, что для их вывоза понадобится не один пароход, а десять». Мне кажется, что они даже довольны тем, что мы оказались в таком
затруднительном положений с пароходом «Арарат», полагая, что это поможет Анкаре скорее понять свою ошибку. А пока обе стороны обвиняют друг друга, боеприпасы выскользнут у нас из рук. Да и не только боеприпасы! Пропадут и одиннадцать тысяч лир...
До сих пор никто не подумал об этом. Ахмет выругался, но тотчас же извинился перед Недиме-ханым.
— Не взыщите, Недиме! Я забыл об этих одиннадцати тысячах, ведь мы уже передали их Розальти. Если бы я сразу вспомнил об этом, возможно, начальник группы нашел бы какой-нибудь выход! У меня голова не на месте! Ускользают из рук боеприпасы и уносят с собой одиннадцать тысяч, взятые у нищего народа. Кроме того, мы упускаем блестящую возможность: ведь с этой фирмой мы могли бы делать большие дела. Ниязи прав. Нетрудно и с ума сойти...
— Ненавижу тыл. На фронте можно хоть умереть, если больше ни на что не годен!
Никакой надежды больше не было, и Недиме-ханым, понимая, что говорит неправду, повторила:
— Успокойтесь, Ниязи-агабей, мы найдем выход.
— Да, вся моя надежда только на вас! — воскликнул Ниязи.
— Что я должна сделать?—в раздумье проговорила Недиме.
— Может быть, обратиться в «Красный полумесяц»? — предложил Ниязи. — Или пойти к кому-нибудь из тех богачей, у которых вы собираете пожертвования? — Немного помолчав, он предложил:—Подождите. Вот что, у Кямиль-бея есть богатый родственник. Кажется, подрядчик...
Кямиль-бей смущенно спросил:
— Вы имеете в виду мужа тетки моей жены Ибрагим-бея?
— Совершенно верно... Мы обратимся к Ибрагим-бею. Только надо придумать предлог. Милостыня нам не нужна. Пусть он даст нам в долг, ведь мы победим. И он вложит свои деньги в прибыльное дело. От имени Национальной армии мы выдадим ему расписку. Ибрагим-бей такой богатый человек, что это для него пустяк. Подумает, подумает, да и решит: «Э, была не была, а дело-то, возможно, выгорит!»
Вдруг он с досадой стукнул кулаком по колену.
— Что за чепуху я горожу, словно маленький! Ведь
это глупо! Нет, у нас только один выход: добыть деньги с оружием в руках. Мы сидим и думаем, как бы кого-нибудь упросить. Но я уже решил. Если мы не достанем денег, я захвачу судно силой. Попытаюсь пройти Босфор. А если увижу, что наступает конец и меня могут схватить, взорву это корыто. Клянусь вам!
— Успокойтесь, Ниязи-агабей. Вот увидите, мы спасем боеприпасы.
— Не знаю, на что вы надеетесь. Я еще рассчитываю на одного человека. Вместе с товарищем около трех часов схожу к нему. А завтра утром встретимся здесь.
Он встал и взялся за ручку двери. Затем вернулся и сказал Кямиль-бею:
— За вами следят. Дом'ваш взят под наблюдение. После победы при Иненю все мы под особым надзором. Не победи мы при Инёню, не испытывали бы сегодня таких затруднений. Они думают, победа породила у нас чувство надежды и теперь мы пойдем на любые условия. Победа достается дорогой ценой, чтобы оплатить ее, нужно мужество. — Улыбнувшись Недиме-ханым, он продолжал: — Если у нас нет денег, то есть сердца, их мы и отдадим. Не так ли, Недиме?
Ниязи вышел. Дверь за ним с шумом захлопнулась.
Недиме-ханым так разволновалась, словно Ниязи-агабей ушел на верную гибель. Губы у нее дрожали, она хотела заплакать, но понимала, что делать этого нельзя: слезы удручающе подействуют на мужчин. Она искоса взглянула на них: Кямиль-бей задумчиво поглаживает усы, Ахмет сидит сложа руки, как беспомощный ребенок. Да, трудно удержаться от слез! Это ужасно! Лучше поскорее выйти.
Недиме-ханым быстро встала.
— Я пойду в типографию, — проговорила она сдавленным голосом, — а оттуда в «Красный полумесяц». Заказать вам чай?
Не дожидаясь ответа, она вышла, захлопнула за собой дверь и, стоя в темном коридоре, глубоко вздохнула. Ее уход походил на бегство, полное отчаяния и страха.
После долгого молчания Ахмет наконец сказал:
— Мы губим бедную женщину. Ведь она беременна...
— Может быть, действительно обратиться к мужу тетки?— предложил Кямиль-бей. — Только можно ли просить у кого-нибудь в долг сорок тысяч лир под будущую победу Национальной армии?
— Во-первых, нельзя делать такого предложения подрядчику оккупационных войск. Это глупо. Во-вторых, мы це имеем права давать расписку от имени Национальной армии. Он купец и наверняка спросит: «Кто вы? Где ваша доверенность? Как я могу дать такие деньги правительству, не имеющему сорока тысяч на покупку оружия?»
— Конечно, не даст. Для этого надо хоть сколько-нибудь верить в победу Анатолии. Если же он поверит, то постарается обеспечить свое будущее другим способом. Разве вы не слышали? Анатолия сейчас не требует от Стамбула больших жертв. Мне кажется, что Ниязи-эфенди прав. Может быть, Анкара на самом деле допустила ошибку. Подпольная организация действительно нужна...
— Для того чтобы силой оружия добывать деньги? Кто и как в таком случае будет контролировать подпольную организацию, состоящую из мелких вооруженных групп? Если каждый станет совершать грабежи и нападать на банки, к чему это приведет?
— Вы правы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89