— А я?..
— Ты тоже в хорошей форме,— соврал он.
— Врешь, я растолстела,— сказала она и засмеялась, мгновенно сократив расстояние между собою и девочкой Нонной с чернильным пятном на пальце.
— Я думала, ты придешь меня послушать,— сказала она, перехватив его взгляд. Концертное платье из черного кружева было разложено на кровати.— А ты забурел, начальничек...
— Могла пригласить,— сказал он.
— Это уже не то! Я думала, ты прочтешь афишу и придешь...
— Не видел,— сказал он.— Когда мне афиши читать? Я человек деловой. «Начальничек», как ты тут изволила выразиться...
— Не обижайся, Кулёк,— сказала она,— Это я так... Досадно, что ты меня не послушал. Я старинные романсы пела, бисировать пришлось восемь раз. Вот, цветы преподнесли...
Только сейчас он понял, что плетеная корзина с белыми и розовыми цикламенами — не инвентарная принадлежность гостиничного номера, а доказательство ее триумфа...
— Умница,— сказал он.— Я уверен, что ты пела отлично. А сейчас мы должны разработать программу действий. Начнем с того, что тебе неслыханно повезло...
— Может быть, ты сядешь? — сказала она.
— Не перебивай, «начальнички» этого не любят! Так вот, моя дорогая, тебе неслыханно повезло. Сегодня до семи я свободен. Пять часов свободы! Ты знаешь, что это в моей жизни? Я даже собрался на охоту!
— Ты еще охотишься? — спросила она.— С собакой? Надеюсь, ее зовут как-нибудь иначе?..
Он понял, что она намекает на то, как он, учась в пятом классе, принес в школу паспорт своей собаки и всем показывал. В паспорте значилось: «Владелец Кульков, порода — английский сеттер, пол — сука». И ниже — кличка Нонна.
Они посмеялись.
— Как я теперь понимаю, я здорово был в тебя влюблен,— сказал он.— Нет, Нонка. Теперь у меня Вега. Отличный пес, тоже легавая. Старушка, а работает великолепно! Слушай, поехали на охоту?
— Ты с ума сошел! А мой поезд?
— За час до отхода твоего поезда, в девятнадцать ноль-ноль, я буду уже в институте. У меня лекция по кибернетике...
— Ты слушаешь лекции? — спросила она.
— Чудачка, я их читаю... Ну, так поехали? Приняв решение, которое сам он считал оптимальным,
Кульков был нетерпелив и не любил ждать, когда к тому же решению придут остальные. Так было и на заводе, и в главке, и дома, и теперь, когда она задумалась, словно что-то припоминая.
— Теряем время,— сказал он.— А денек-то! Как на заказ!..
Он невольно процитировал Васю и усмехнулся, поймав себя на этом. К этой роли он не привык. Просить, ждать... У него просили, от него ждали. А он требовал. «Давал команду». Приглашая домой гостей, говорил: «Я дал команду, будут пельмени»... А в министерстве язвительно замечали: «А Кульков все нас учит!» Но прислушивались к нему. То, чем занимался его завод, а значит, в первую очередь он сам, было столь значительно, что с ним нельзя было не считаться. К тому же он был на хорошем счету...
— Даю тебе десять минут на сборы,— сказал он.— Спускайся вниз, к машине...
Она еще колебалась.
— Я хотела, чтобы мы встретились все втроем,— сказала она.— Ты помнишь Саньку Гордеева? Он здесь!..
У нее был такой вид, словно она преподносит ему подарок.
— Ну, есть такой барбос,— сказал он.— Давно его не встречал... Как он?
— Устает, работает в сменах...
«Сейчас она скажет, чтоб я взял его опять к себе на завод»,— подумал он и сказал:
— Оставался бы у меня. Я бы его двигал. Конечно, в меру его возможностей...
— Он говорит, что как раз этого не хотел...
— Чего именно?..
— Чтобы ты его двигал. Он предпочитает двигаться сам.
— Но что-то не очень получается, как я понял.
— Каждому свое... Ты же знаешь, у него никогда этого не было,— сказала она.
— Чего именно? — Разговор его раздражал, он был как непредвиденная задержка в пути.
— Умения командовать,— сказала она.— Он говорит, что ему легче сделать самому, чем заставить другого.
— Не надо все сводить к умению командовать,— сказал он сухо.— Тем более что ты до сих пор не выполнила мою команду. Я велел тебе быть внизу через десять минут — шесть из них уже прошло... Кстати, мы можем взять Саньку, в машине есть место. Он сегодня свободен?
— Да, он идет в ночную.
—- Однако какая осведомленность! — сказал Кульков.— Итак, ты спускаешься вниз, мы заезжаем за Санькой и едем на острова. Задача ясна?..
Он еще открывал стеклянную дверь, когда Вася уже подрулил к подъезду гостиницы. По тому, что Кульков сел не рядом с ним, а сзади, он понял, что надо ждать еще кого-то. Кульков уступал свое место только почетным гостям. Вася заглушил мотор и принял позу, которую сам называл «вольно».
— Едем на острова,— сказал Кульков, награждая его за молчание.— Подождем одного товарища...
Кульков и сам был рад, что охота не сорвалась. Он не любил, когда неожиданности, пусть даже самые приятные, влияли на его решения. Он был по натуре не из тех людей, которые легко перестраиваются на ходу. Из тех получаются полководцы, шахматисты. Он не был ни полководцем, ни шахматистом. Он возглавлял завод, а завод жил планом. План был и его, Кулькова, богом. При этом он страстно любил охоту — занятие, где не все можно предвидеть, где многое зависит от удачи. Потому что нельзя запланировать, сколько куропаток, уток или зайцев ты подстрелишь сегодня, а сколько завтра...
«Дался ей этот Гордеев!» — думал Кульков. Насколько он помнил, Гордый — так звали Гордеева в классе — охотой не увлекался. Тем более он сегодня был ни к чему...
То, что после войны они с Гордеевым оказались в одном городе, было случайным совпадением. Как и то, что попали на один и тот же завод. Не случайным было лишь распределение ролей: Кульков был в ту пору же главным инженером, Гордеев — рядовым...
Появилась Нонна. На ней было светлое шерстяное пальто, которое очень ее молодило. Может быть, потому, что в нем она казалась выше и стройней. К ее смуглому лицу и темным глазам очень шел и цветастый платочек. На ногах были замшевые сапожки со шнуровкой. Все это было прекрасно само по себе, если не считать той мелочи, что они ехали на охоту... И все это отразилось в голубых глазах Васи, когда он понял, что это и есть тот «товарищ», которого они ждали.
— Шёметом, Вася,— сказал Кульков.— На Песочную, там забираем еще одного субъекта и жмем в Сарбай...
— Есть на Песочную,— сказал Вася и включил скорость.
— Он, часом, не переехал? — спросил Кульков.
Нонна сидела в профиль к нему. Он видел ее аккуратный носик и круглый подбородок, четко обведенный платком. Она умилительно напоминала сейчас ту пятиклассницу, в которую он был влюблен.
— Никуда он не переехал,— сказала она.— У них на заводе с квартирами плохо. Он говорит, что ты в этом смысле молодец. Много строишь...
— Да, мы много строим,— сказал он.— За двенадцать лет тридцать домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
— Ты тоже в хорошей форме,— соврал он.
— Врешь, я растолстела,— сказала она и засмеялась, мгновенно сократив расстояние между собою и девочкой Нонной с чернильным пятном на пальце.
— Я думала, ты придешь меня послушать,— сказала она, перехватив его взгляд. Концертное платье из черного кружева было разложено на кровати.— А ты забурел, начальничек...
— Могла пригласить,— сказал он.
— Это уже не то! Я думала, ты прочтешь афишу и придешь...
— Не видел,— сказал он.— Когда мне афиши читать? Я человек деловой. «Начальничек», как ты тут изволила выразиться...
— Не обижайся, Кулёк,— сказала она,— Это я так... Досадно, что ты меня не послушал. Я старинные романсы пела, бисировать пришлось восемь раз. Вот, цветы преподнесли...
Только сейчас он понял, что плетеная корзина с белыми и розовыми цикламенами — не инвентарная принадлежность гостиничного номера, а доказательство ее триумфа...
— Умница,— сказал он.— Я уверен, что ты пела отлично. А сейчас мы должны разработать программу действий. Начнем с того, что тебе неслыханно повезло...
— Может быть, ты сядешь? — сказала она.
— Не перебивай, «начальнички» этого не любят! Так вот, моя дорогая, тебе неслыханно повезло. Сегодня до семи я свободен. Пять часов свободы! Ты знаешь, что это в моей жизни? Я даже собрался на охоту!
— Ты еще охотишься? — спросила она.— С собакой? Надеюсь, ее зовут как-нибудь иначе?..
Он понял, что она намекает на то, как он, учась в пятом классе, принес в школу паспорт своей собаки и всем показывал. В паспорте значилось: «Владелец Кульков, порода — английский сеттер, пол — сука». И ниже — кличка Нонна.
Они посмеялись.
— Как я теперь понимаю, я здорово был в тебя влюблен,— сказал он.— Нет, Нонка. Теперь у меня Вега. Отличный пес, тоже легавая. Старушка, а работает великолепно! Слушай, поехали на охоту?
— Ты с ума сошел! А мой поезд?
— За час до отхода твоего поезда, в девятнадцать ноль-ноль, я буду уже в институте. У меня лекция по кибернетике...
— Ты слушаешь лекции? — спросила она.
— Чудачка, я их читаю... Ну, так поехали? Приняв решение, которое сам он считал оптимальным,
Кульков был нетерпелив и не любил ждать, когда к тому же решению придут остальные. Так было и на заводе, и в главке, и дома, и теперь, когда она задумалась, словно что-то припоминая.
— Теряем время,— сказал он.— А денек-то! Как на заказ!..
Он невольно процитировал Васю и усмехнулся, поймав себя на этом. К этой роли он не привык. Просить, ждать... У него просили, от него ждали. А он требовал. «Давал команду». Приглашая домой гостей, говорил: «Я дал команду, будут пельмени»... А в министерстве язвительно замечали: «А Кульков все нас учит!» Но прислушивались к нему. То, чем занимался его завод, а значит, в первую очередь он сам, было столь значительно, что с ним нельзя было не считаться. К тому же он был на хорошем счету...
— Даю тебе десять минут на сборы,— сказал он.— Спускайся вниз, к машине...
Она еще колебалась.
— Я хотела, чтобы мы встретились все втроем,— сказала она.— Ты помнишь Саньку Гордеева? Он здесь!..
У нее был такой вид, словно она преподносит ему подарок.
— Ну, есть такой барбос,— сказал он.— Давно его не встречал... Как он?
— Устает, работает в сменах...
«Сейчас она скажет, чтоб я взял его опять к себе на завод»,— подумал он и сказал:
— Оставался бы у меня. Я бы его двигал. Конечно, в меру его возможностей...
— Он говорит, что как раз этого не хотел...
— Чего именно?..
— Чтобы ты его двигал. Он предпочитает двигаться сам.
— Но что-то не очень получается, как я понял.
— Каждому свое... Ты же знаешь, у него никогда этого не было,— сказала она.
— Чего именно? — Разговор его раздражал, он был как непредвиденная задержка в пути.
— Умения командовать,— сказала она.— Он говорит, что ему легче сделать самому, чем заставить другого.
— Не надо все сводить к умению командовать,— сказал он сухо.— Тем более что ты до сих пор не выполнила мою команду. Я велел тебе быть внизу через десять минут — шесть из них уже прошло... Кстати, мы можем взять Саньку, в машине есть место. Он сегодня свободен?
— Да, он идет в ночную.
—- Однако какая осведомленность! — сказал Кульков.— Итак, ты спускаешься вниз, мы заезжаем за Санькой и едем на острова. Задача ясна?..
Он еще открывал стеклянную дверь, когда Вася уже подрулил к подъезду гостиницы. По тому, что Кульков сел не рядом с ним, а сзади, он понял, что надо ждать еще кого-то. Кульков уступал свое место только почетным гостям. Вася заглушил мотор и принял позу, которую сам называл «вольно».
— Едем на острова,— сказал Кульков, награждая его за молчание.— Подождем одного товарища...
Кульков и сам был рад, что охота не сорвалась. Он не любил, когда неожиданности, пусть даже самые приятные, влияли на его решения. Он был по натуре не из тех людей, которые легко перестраиваются на ходу. Из тех получаются полководцы, шахматисты. Он не был ни полководцем, ни шахматистом. Он возглавлял завод, а завод жил планом. План был и его, Кулькова, богом. При этом он страстно любил охоту — занятие, где не все можно предвидеть, где многое зависит от удачи. Потому что нельзя запланировать, сколько куропаток, уток или зайцев ты подстрелишь сегодня, а сколько завтра...
«Дался ей этот Гордеев!» — думал Кульков. Насколько он помнил, Гордый — так звали Гордеева в классе — охотой не увлекался. Тем более он сегодня был ни к чему...
То, что после войны они с Гордеевым оказались в одном городе, было случайным совпадением. Как и то, что попали на один и тот же завод. Не случайным было лишь распределение ролей: Кульков был в ту пору же главным инженером, Гордеев — рядовым...
Появилась Нонна. На ней было светлое шерстяное пальто, которое очень ее молодило. Может быть, потому, что в нем она казалась выше и стройней. К ее смуглому лицу и темным глазам очень шел и цветастый платочек. На ногах были замшевые сапожки со шнуровкой. Все это было прекрасно само по себе, если не считать той мелочи, что они ехали на охоту... И все это отразилось в голубых глазах Васи, когда он понял, что это и есть тот «товарищ», которого они ждали.
— Шёметом, Вася,— сказал Кульков.— На Песочную, там забираем еще одного субъекта и жмем в Сарбай...
— Есть на Песочную,— сказал Вася и включил скорость.
— Он, часом, не переехал? — спросил Кульков.
Нонна сидела в профиль к нему. Он видел ее аккуратный носик и круглый подбородок, четко обведенный платком. Она умилительно напоминала сейчас ту пятиклассницу, в которую он был влюблен.
— Никуда он не переехал,— сказала она.— У них на заводе с квартирами плохо. Он говорит, что ты в этом смысле молодец. Много строишь...
— Да, мы много строим,— сказал он.— За двенадцать лет тридцать домов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25