Странно, дело было очень громкое... Я многое хотела сделать для Августа, а вот Карл отказал своему сыну в императорском титуле...
— Быть может, потому, что Испания лежит в стороне и трудно из Мадрида править всей Европой? — вставил свое слово Паппакода.
— А вы могли бы и помолчать, — раздраженно заметила Бона. — Высокие гости лучше разбираются в здешних отношениях. Ваше преосвященство, я вас внимательно слушаю.
Епископ Муссо только развел руками.
— Бари - небольшое герцогство, в вассальной зависимости, император Карл и думать о нем забыл. Здесь бывали посланцы и наместники императора из Неаполя, вот и все. Намерения Габсбургов трудно разгадать...
— Неужели? Но я не отступлю... — раздраженно промолвила Бона. — Я воочию видела, какой сетью интриг опутал нас венский двор. И не уставала предупреждать польского короля.
— Тешу себя надеждой, государыня, что вы не питали такой неприязни к императору Карлу? Ни ваш посланник Дантышек, ни синьор Алифио, приносивший от вашего имени присягу на верность, не вспоминали об этом.
— После смерти матушки во имя спасения Бари и Рос-сано я все время сдерживала свой гнев. Но Карл много раз уговаривал меня отказаться от наследования этих герцогств, и я всегда отвечала: нет! Хватит того, что наша семья утратила права на Милан и Неаполь! Мой дед был неаполитанским королем, а я последняя наследница Арагонской династии, неаполитанских властелинов. Это я всегда помнила.
— Не значит ли это, госпожа, что теперь в Бари многое изменится? — обеспокоился епископ. — И мы по-иному должны относиться к наместникам и легатам испанского короля?
— Филипп — из династии Габсбургов. А здесь земли рода Сфорца, и после меня...
— После вашей долгой жизни, — поторопился добавить Виллани.
— Будь по-вашему — после моей долгой жизни... эти земли перейдут во владение моего сына. Пусть Август видит, как я забочусь о его величии... Не в пример Карлу, лишившему сына императорского титула.
— Глава церкви в Бари — кардинал Неаполя, — не преминул отметить Муссо. — Так вот, до меня дошли вести, что в случае вашего отказа от герцогства Бари он будет просить короля Филиппа передать герцогство ему в ленное владение.
— Почему? По какому праву? — возмутилась Бона.
— Быть может, это всего лишь сплетня? — пошел на попятную епископ. —Но, если кардинал спросит меня о намереньях польской королевы, какой ответ я должен ему дать?
Она уже не сдерживала гнева:
— Скажите, что Бона Сфорца Арагонская прибыла сюда не только лечить горло, но еще и реставрировать замок, столь обветшавший под опекой наместников испанского короля. И никогда, ни за что не отдаст Бари Габсбургам! Кардинал Неаполя ничего не получит, даже если за него вступится сам святой отец, в чем я сильно сомневаюсь.
— Разве вы, ваше величество, не знаете, что кардинал Неаполя из семейства Караффа?
— Ну и что? — надменно спросила Бона.
— Да, но теперешний римский папа Павел Четвертый --это Джан Пьетро Караффа.
Бона не в силах была скрыть своего изумления. Она и не подозревала, какие кипят здесь страсти. Глаза у нее заблестели.
— Я-то думала, что смогу здесь отвлечься, думать только о себе, но уже слышу слова угроз, идущих не только от Филиппа, но и еще от какого-то там кардинала, родственника святого отца. Черт побери! Я чувствую, что кровь бурлит в моих жилах, как у горячего, норовистого скакуна!
— Все может кончиться борьбой... как в Польше с Габсбургами, с королем Фердинандом, — заметил Муссо.
— Ну и что же? — вскрикнула она. — Борьба — моя стихия! И, надеюсь, мы будем вести ее вместе с вами. Вы будете моими союзниками. Благодарю вас за столь торжественную встречу, - добавила она уже спокойнее. Я была счастлива после стольких лет увидать дом своего детства... Гаэтано... Я хочу, чтобы конюший и слуга моей матери оставался при мне.
— Госпожа, разве я не служу вам верой и правдой? — вмешался в разговор Паппакода.
— Советник -г- это совсем иное, — ответила Бона, вставая. — На первый раз довольно... Пора и отдохнуть после столь долгой дороги. Я прощаюсь с вами, ваше преосвященство, и с вами, бургграф. В ближайшие дни мы увидимся, всенепременно...
Наутро она в сопровождении Паппакоды и Виллани обошла обветшалый замок, осмотрела часовенку, преклонила колени перед образом святого Николая.
— Теперь, когда я вернулась сюда, следует привести замок в порядок, позолотить алтарь нашего покровителя. Я хочу, чтобы здесь, как в соборе на Вавеле, затеплились кадила и во всех подсвечниках горели свечи.
— Для этого надо много золота, — заметил Паппакода.
— Оно у меня есть, я немало привезла с собой, — перебила его королева. — Санта Мадонна! Я опять вижу эти стены! А уезжая отсюда много лет назад, я сказала своей матери, принцессе Изабелле, что никогда сюда не вернусь.
— Почему вы так сказали тогда? — полюбопытствовал Виллани.
— Да потому, что даже допустить не могла, что мне, польской королеве, придется покинуть Краков. И вот теперь этот замок, пустой, необжитый, как когда-то мой Япит
Но, слава богу, я сумею украсить эти стены. Как Вильга? Все ли он довез? Синьор Паппакода, даю вам один день на разгрузку повозок. Сундуки перенести в подвалы.
— Будет исполнено, государыня...
Бона обошла сад и, закончив осмотр своего фамильного гнезда, тяжко вздохнула.
— После стольких лет отсутствия мне кажется странным, что небо Италии такое чистое... Ни единого облачка. Однако же... и здесь уже сгущаются тучи. Филипп и впрямь так уверен, что получит от меня то, в чем я упорно отказывала его отцу? Претензии семейства Караффа... Хотя кто знает? Если испанский король вместе с дожем выступит против Рима, кардинал Неаполя примет сторону своего родственника — святого отца. И уже не врагом моим, а союзником.
— Быть может, следует что-то предпринять уже сейчас? — спросил Паппакода.
— Быть может, и так... —чуть задумавшись, ответила Бона. — Но прежде мы вместе с Виллани объедем все герцогство. Мне самой надо увидеть, кто виновник этого запустения: наместники императора или мои слуги.
На следующий день рано утром Паппакода, усадив в карету свою госпожу, подошел к стоявшей у входа в замок Марине.
— Всегда такая подозрительная, проницательная, неужто ни о чем не догадывается?.. — с ехидной ухмылкой спросила она.
— Здесь не Польша, а Бари, — отвечал Паппакода, все еще следя взглядом за удалявшейся каретой.-И пусть этот старец не надеется, что я ему верну ключи, которые передала мне королева.
— Я ведь говорю не о том, — продолжала Марина. — Неужто она и впрямь не догадывается, что после встречи в Венеции испанский посол рассчитывает на вас как на будущего союзника короля Филиппа?
— Говорите тише, — заметил Паппакода, оглядываясь по сторонам. - Об этом, кроме нас двоих, никто не знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
— Быть может, потому, что Испания лежит в стороне и трудно из Мадрида править всей Европой? — вставил свое слово Паппакода.
— А вы могли бы и помолчать, — раздраженно заметила Бона. — Высокие гости лучше разбираются в здешних отношениях. Ваше преосвященство, я вас внимательно слушаю.
Епископ Муссо только развел руками.
— Бари - небольшое герцогство, в вассальной зависимости, император Карл и думать о нем забыл. Здесь бывали посланцы и наместники императора из Неаполя, вот и все. Намерения Габсбургов трудно разгадать...
— Неужели? Но я не отступлю... — раздраженно промолвила Бона. — Я воочию видела, какой сетью интриг опутал нас венский двор. И не уставала предупреждать польского короля.
— Тешу себя надеждой, государыня, что вы не питали такой неприязни к императору Карлу? Ни ваш посланник Дантышек, ни синьор Алифио, приносивший от вашего имени присягу на верность, не вспоминали об этом.
— После смерти матушки во имя спасения Бари и Рос-сано я все время сдерживала свой гнев. Но Карл много раз уговаривал меня отказаться от наследования этих герцогств, и я всегда отвечала: нет! Хватит того, что наша семья утратила права на Милан и Неаполь! Мой дед был неаполитанским королем, а я последняя наследница Арагонской династии, неаполитанских властелинов. Это я всегда помнила.
— Не значит ли это, госпожа, что теперь в Бари многое изменится? — обеспокоился епископ. — И мы по-иному должны относиться к наместникам и легатам испанского короля?
— Филипп — из династии Габсбургов. А здесь земли рода Сфорца, и после меня...
— После вашей долгой жизни, — поторопился добавить Виллани.
— Будь по-вашему — после моей долгой жизни... эти земли перейдут во владение моего сына. Пусть Август видит, как я забочусь о его величии... Не в пример Карлу, лишившему сына императорского титула.
— Глава церкви в Бари — кардинал Неаполя, — не преминул отметить Муссо. — Так вот, до меня дошли вести, что в случае вашего отказа от герцогства Бари он будет просить короля Филиппа передать герцогство ему в ленное владение.
— Почему? По какому праву? — возмутилась Бона.
— Быть может, это всего лишь сплетня? — пошел на попятную епископ. —Но, если кардинал спросит меня о намереньях польской королевы, какой ответ я должен ему дать?
Она уже не сдерживала гнева:
— Скажите, что Бона Сфорца Арагонская прибыла сюда не только лечить горло, но еще и реставрировать замок, столь обветшавший под опекой наместников испанского короля. И никогда, ни за что не отдаст Бари Габсбургам! Кардинал Неаполя ничего не получит, даже если за него вступится сам святой отец, в чем я сильно сомневаюсь.
— Разве вы, ваше величество, не знаете, что кардинал Неаполя из семейства Караффа?
— Ну и что? — надменно спросила Бона.
— Да, но теперешний римский папа Павел Четвертый --это Джан Пьетро Караффа.
Бона не в силах была скрыть своего изумления. Она и не подозревала, какие кипят здесь страсти. Глаза у нее заблестели.
— Я-то думала, что смогу здесь отвлечься, думать только о себе, но уже слышу слова угроз, идущих не только от Филиппа, но и еще от какого-то там кардинала, родственника святого отца. Черт побери! Я чувствую, что кровь бурлит в моих жилах, как у горячего, норовистого скакуна!
— Все может кончиться борьбой... как в Польше с Габсбургами, с королем Фердинандом, — заметил Муссо.
— Ну и что же? — вскрикнула она. — Борьба — моя стихия! И, надеюсь, мы будем вести ее вместе с вами. Вы будете моими союзниками. Благодарю вас за столь торжественную встречу, - добавила она уже спокойнее. Я была счастлива после стольких лет увидать дом своего детства... Гаэтано... Я хочу, чтобы конюший и слуга моей матери оставался при мне.
— Госпожа, разве я не служу вам верой и правдой? — вмешался в разговор Паппакода.
— Советник -г- это совсем иное, — ответила Бона, вставая. — На первый раз довольно... Пора и отдохнуть после столь долгой дороги. Я прощаюсь с вами, ваше преосвященство, и с вами, бургграф. В ближайшие дни мы увидимся, всенепременно...
Наутро она в сопровождении Паппакоды и Виллани обошла обветшалый замок, осмотрела часовенку, преклонила колени перед образом святого Николая.
— Теперь, когда я вернулась сюда, следует привести замок в порядок, позолотить алтарь нашего покровителя. Я хочу, чтобы здесь, как в соборе на Вавеле, затеплились кадила и во всех подсвечниках горели свечи.
— Для этого надо много золота, — заметил Паппакода.
— Оно у меня есть, я немало привезла с собой, — перебила его королева. — Санта Мадонна! Я опять вижу эти стены! А уезжая отсюда много лет назад, я сказала своей матери, принцессе Изабелле, что никогда сюда не вернусь.
— Почему вы так сказали тогда? — полюбопытствовал Виллани.
— Да потому, что даже допустить не могла, что мне, польской королеве, придется покинуть Краков. И вот теперь этот замок, пустой, необжитый, как когда-то мой Япит
Но, слава богу, я сумею украсить эти стены. Как Вильга? Все ли он довез? Синьор Паппакода, даю вам один день на разгрузку повозок. Сундуки перенести в подвалы.
— Будет исполнено, государыня...
Бона обошла сад и, закончив осмотр своего фамильного гнезда, тяжко вздохнула.
— После стольких лет отсутствия мне кажется странным, что небо Италии такое чистое... Ни единого облачка. Однако же... и здесь уже сгущаются тучи. Филипп и впрямь так уверен, что получит от меня то, в чем я упорно отказывала его отцу? Претензии семейства Караффа... Хотя кто знает? Если испанский король вместе с дожем выступит против Рима, кардинал Неаполя примет сторону своего родственника — святого отца. И уже не врагом моим, а союзником.
— Быть может, следует что-то предпринять уже сейчас? — спросил Паппакода.
— Быть может, и так... —чуть задумавшись, ответила Бона. — Но прежде мы вместе с Виллани объедем все герцогство. Мне самой надо увидеть, кто виновник этого запустения: наместники императора или мои слуги.
На следующий день рано утром Паппакода, усадив в карету свою госпожу, подошел к стоявшей у входа в замок Марине.
— Всегда такая подозрительная, проницательная, неужто ни о чем не догадывается?.. — с ехидной ухмылкой спросила она.
— Здесь не Польша, а Бари, — отвечал Паппакода, все еще следя взглядом за удалявшейся каретой.-И пусть этот старец не надеется, что я ему верну ключи, которые передала мне королева.
— Я ведь говорю не о том, — продолжала Марина. — Неужто она и впрямь не догадывается, что после встречи в Венеции испанский посол рассчитывает на вас как на будущего союзника короля Филиппа?
— Говорите тише, — заметил Паппакода, оглядываясь по сторонам. - Об этом, кроме нас двоих, никто не знает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155