– Как называется этот напиток? – спросил Джордж Хопсон, глядя на Бет.
– Наверное, это – пунш, – ответила Бет.
– Я бы назвал это – коньяк с пряностями, – заметил Тимоти Роллз.
– А я – тодди, – вклинился Лини, пильщик.
– Это поссет, – заметил Джордж. – Просто поссет, вот и все!
– Что бы это ни было, Джордж, напиток помог тебе разговориться, – заметил Берт Минчин. – Виданное ли дело, за две минуты целых два высказывания.
– Это совсем не посеет, – заметил Стив Хьюиш. – Поссет делают из творожной сыворотки.
– Это называется бишоп, – заметил Боб Грин. – Я пил это в Хауселлз-Холле.
– Эй, – сказал Фред, протягивая свою кружку Бет. – Ну-ка, повтори!
– Вы закончили крышу? – спросила работников Бет.
– Да, мы все сделали, – ответил Тимоти. – Единственная дырка, которая там осталась, это отверстие для печной трубы.
– Ой, чуть не забыл, – сказал Фред. Он взял молоток и стамеску отца, потом залез на стул и начал что-то выбивать на новой балке под потолком.
– Фредди, что ты там делаешь?
– Ради Бога, не вали крышу на нас еще раз.
– Вот, – сказал Фред. Он высоко поднял лампу и показал всем, что он вырезал на балке дату окончания работы: 15 января 1892 года.
– Ну как? – спросил Фред. – Я, может, и не такой хороший резчик, как Кит Меддокс, помяни Господи его душу, но я хорошо вырезал эту дату, не правда ли?
Сэм ничего ему не ответил, да и все остальные примолкли, потому что в дверях появился дед Тьюк.
– Бог ты мой! Что здесь происходит? Такой дух, что можно упасть замертво.
– Хозяин, – медовым голоском начал Тимми. – Мы так быстро закончили крышу, что молодая мисс посчитала, что это следует отметить. Понимаете нас, мастер?
– Да, и вы слишком быстро заливаете себе в глотку мое бренди.
– Вы правы, мастер, и я никогда прежде не пробовал ничего лучше.
– Ну, если я вам не помешаю, – заметил, иронически улыбаясь, дед Тьюк, – может мне будет разрешено разделить вашу компанию.
– Конечно, конечно, вот ваша кружка. Хозяин, вы тоже должны выпить за новую балку, чтобы она стояла как можно дольше и была крепкой. Чтобы под новой крышей работа шла полным ходом и на долгие времена.
Старик казался довольным и с удовольствием выпил. Но он все еще хмурился на Фреда Ловажа, который упомянул имя Кита Меддокса всуе.
– Фред! – быстро прошептал ему на ухо Сэм Ловаж. – Давай, скажи ему что-нибудь приятное, чтобы подмаслить старика!
– Мастер! – воскликнул Фред и громко икнул. Он высоко поднял вверх свою кружку. – За ваше драгоценное здоровье, и черт бы вас побрал! Аминь!
После этого события каждый год в январе работники всегда напоминали Бет о дате и говорили:
– Не пора ли праздновать, мисс, а?
И Бет каждый год готовила им пунш. Дед Тьюк неизменно ворчал по этому поводу, но на самом деле ему нравилось, что у них сложилась такая традиция, и он сам старался не пропустить «празднование». Это показывало, что дела идут у него хорошо. Дед Тьюк весьма ценил проявление стабильности и традиций. Ему также было приятно продемонстрировать работникам свою щедрость. Так было весной 1894 года, когда Тимоти Роллз обратился к нему с просьбой повысить зарплату работникам.
– Повысить зарплату! Бог ты мой! Вы и так получаете больше всех остальных в округе. Ну, вы и шустрые. А бесплатная растопка для печи? А сливы и яблоки из моего сада каждую осень? И каждый год Бет вам готовит пунш. Хватит, я больше ничего не желаю слышать о повышении зарплаты!
Тимоти вышел, а дед Тьюк сидел и ворчал на Бет, которая отмечала проделанную работу каждого плотника. Он схватил карандаш и начал его затачивать резкими быстрыми рывками. Кусочки карандаша рассыпались у нее на странице гроссбуха.
– Ты что молчишь? – обрушился он на Бет. Его злило ее молчание. – Ты, конечно, считаешь, что я должен был дать им эту прибавку.
– Если вы не можете себе это позволить, то, конечно, – нет, – спокойно заметила Бет. – С моей точки зрения, это было бы глупо. – Она сдула очистки карандаша и перевернула страницу. – Я только думаю, что нам могут повредить слухи, что дела ваши идут так себе.
– Мои дела? Кто тебе сказал, что у нас ненадежны дела? Я тебе никогда не говорил об этом! Черт тебя побери, ничего подобного.
Старик замолчал и уставился на ящичек, где хранил наличность.
– Если дела идут хорошо, – пробормотал он через некоторое время, – то все прочно и надежно!
Он встал и вышел, и Бет слышала, как он разговаривал с Тимоти Роллзом.
– По поводу прибавки, ты скажи работникам, что мне нужно подумать об этом.
В следующую субботу, когда они пришли, чтобы получить свою зарплату, дед объявил, что взрослый работник теперь станет получать восемнадцать шиллингов, а каждый подмастерье – семь шиллингов и шесть пенсов. Потом он нахмурился и начал тщательно отсчитывать кучки монет.
– Я так и думал, – заметил Тимоти. – Когда дела идут хорошо, хозяин всегда позаботится о своих работниках.
– Мастер, – заметил Сэм Ловаж, глядя, как дед Тьюк отсчитывает ему деньги, – наверное, дело перейдет к Бет после вашей смерти?
– Все зависит от того, кто станет ее мужем.
– Фред, – сказал Сэм, – сынок, тебе представляется шанс!
Он подтолкнул парня к столу, где Бет записывала выданную зарплату.
– Я же знаю, как тебе нравится молодая мисс. Дед Тьюк наклонился вперед и сунул Фреду его деньги в руки.
– Если ты сговоришься с ней, она – твоя, – сказал он. – И я дам вам свое благословение!
Когда все ушли, Бет с грохотом захлопнула книгу.
– Вы же знаете, что мне наплевать на Фреда Ловажа, зачем вы подаете ему ложную надежду?
– Меня это смешит, – ответил ей старик. – Особенно, когда я вижу, каким телячьим взором он смотрит на тебя.
– Мне он просто надоел! – сказала ему Бет.
Фред все время старался помочь Бет в саду или по дому.
– Я вытрясу тебе половики, – говорил он. – Я приду и полью тебе картофель.
Но как-то Бет попросила пособить ей с пчелами, которые, как сумасшедшие, летали по саду, и Фред не выдержал.
– Нет, нет, я не умею справляться с ними!
Как-то в другой раз Бет захотела, чтобы кто-то помог вывести крыс из сараев, и Фред снова испугался.
– Крысы? – сказал он. – Я даже не знаю, с чего начать.
Бет начала издеваться над ним.
– Ну и неумеха ты. Придется мне просить помощи у Джесса Изарда.
– Он только на это и годится – крыс выводить, – презрительно заявил Фред. – Плотника из него не выйдет. Мы зовем его Джесс-Неумелые Ручки. Он ничего не умеет делать и плохо соображает.
– Но он не боится крыс, – заметила Бет. – И не боится, что его может ужалить пчела.
Джесс действительно был плохим плотником. Он пошел в Уолтера, и, как сам говорил, все руки у него были – правые, а пальцы – только большие.
Он плохо разбирался в размерах и как-то, пытаясь изготовить мешалку для белья, выстругал тонкую спицу для вязания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75