Тогда почему ему позволили вернуться? Впрочем, какое это имеет сейчас значение? Ничто не имело никакого значения, кроме того, что он был здесь и еще через несколько шагов окажется близко… достаточно близко, чтобы прикоснуться к ней снова.
– Габриэль? – Голос Реми снова окликал ее, но она высвободила себя из его сильных рук, снедаемая одной мыслью, одним желанием: бежать. Бежать как можно быстрее и как можно дальше. Даже если ей придется бежать до самого острова Фэр.
Неотступный взгляд Екатерины дразнил Габриэль, а еле заметная улыбка позволила девушке понять, что Темная Королева узнала все об ее отношениях с Дантоном. Случилось то, чего Габриэль боялась той ночью, когда встретилась с Екатериной после бала-маскарада; ведьма наконец-то добилась своего и сумела все прочитать в ее глазах. Отныне королева знала все уязвимые места Габриэль, ее страхи, ее воспоминания о том позорном столкновении с Дантоном.
От этой мысли Габриэль сделалось плохо, но она понимала, что, если ей не удастся взять себя в руки, Екатерина окажется не единственной посвященной в ее тайну. Другие смогут обо всем догадаться, возможно, даже Реми. Габриэль не могла позволить этому случиться.
Наглый взгляд Дантона остановился на ней. Желчь подкатила к ее горлу, и она судорожно сглотнула. И, хотя ее сердце неистово колотилось, Габриэль собрала все свое мужество и подалась вперед, чтобы лицом к лицу встретиться со своим самым жутким кошмаром.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Прищурив глаза, Николя Реми наблюдал за Габриэль и рыцарем в дорогих доспехах. Незнакомец отвел ее от палатки, и они погрузились в негромкий, но напряженный разговор. Несмотря на толчею вокруг них, Габриэль забыла обо всех, кроме незнакомца. Впрочем, Реми сильно сомневался, что тот человек незнаком Габриэль: слишком уж она напряглась при его появлении. Реми никогда не видел на ее лице подобного выражения, даже в тот день, когда ее дом атаковали охотники на ведьм.
Страх. Нет, даже ужас. Реми совершенно не удивился бы, если бы она вдруг побежала прочь, словно за ней гнались бешеные собаки. Но она взяла себя в руки и даже выступила вперед, чтобы приветствовать этого человека. Она побледнела, но так овладела собой, что заставила Реми задуматься, не вообразил ли он себе этот ее страх.
Он не увидел в этом неизвестном ему рыцаре ничего, что могло бы ужаснуть женщину. Он показался Реми даже красивым малым. Черные волосы, зачесанные назад, подчеркивали высокие скулы и орлиный нос. Только на всем лежал отпечаток той самовлюбленности, которую Реми всегда презирал в людях. Высокомерное: «Мир принадлежит мне, и я поступаю только так, как мне нравится, а все, кто против, могут убираться к черту».
Итак, что же он за птица такая? И, что значительно на яснее, как он связан с Габриэль?
– Мадемуазель Шене, кажется, не терпится возобновить свое знакомство с Дантоном, – ответил вкрадчивый голос на его невысказанные вопросы.
Реми опустил глаза и увидел совсем близко от себя Темную Королеву. Она улыбалась, словно заманивала его какой-то одной ей ведомой тайной.
– Я даже не знала, что наша дорогая Габриэль знакома с ним. Но они, похоже, не просто знакомы. Кто-нибудь из ее обожателей?
Реми прекрасно понимал, куда клонит королева, намекая, что этот Дантон принадлежал к числу любовников Габриэль. Взгляд Реми снова метнулся к девушке. Этот тип что-то усердно шептал ей на ухо. Реми почувствовал резкий укол ревности, но постарался сдержаться.
Нет ничего глупее, чем проявить перед Темной Королевой излишний интерес к чему бы то ни было, уже не говоря о своих чувствах к Габриэль. Не выказывать слабости перед Екатериной. Никогда не встречаться с ней взглядом. Так наставляла Реми сама Габриэль. Но он обнаружил, что, как загипнотизированный, не отрывает взгляда от непроницаемых черных глаз Темной Короле вы, которые сулили дать ответы на его вопросы, ответы, которые, как он чувствовал, вряд ли ему понравятся. Но он был не в состоянии отвести глаза.
– Так кто он, черт возьми, этот Дантон? – закипел от гнева Реми.
– Шевалье Этьен Дантон – отпрыск одного из наших самых старых и самых знатных семейств в Нормандии. Много лет его не принимали при нашем дворе из-за… гм-м… скажем, неблаговидного проступка.
– Тогда как он мог оказаться среди обожателей Габриэль? Она всего-то в Париже около двух лет.
– Правильно. Я и сама удивляюсь. Видимо, они встречала его в юности, еще на острове Фэр. – Екатерина тихо прищелкнула языком. – Непонятно только, о чем тогда думала ее мать. Да, увы, я и забыла, Евангелина к тому времени уже умерла. Иначе я сомневаюсь, что она вообще позволила бы такому типу, как Дантон, приблизиться к ее невинной дочери.
– Такому, как Дантон? О чем это вы? – Реми уже не юг остановиться с вопросами.
– Шевалье пользуется особой репутацией у дам, злые языки утверждают, будто ни одна женщина не в силах отказать ему. – Екатерина наклонилась ближе к Реми и, понизив голос, доверительно зашептала ему прямо на ухо: – А может, Дантон просто не позволит женщине сказать ему «нет». Что не дается ему по собственной воле, он берет силой, но берет все равно.
Реми заморгал, и странное чувство охватило его. Он покачнулся, и ему показалось, что он проваливается в темную бездну глаз Екатерины. Словно вспышки молнии, перед ним высвечивались живые картины. Вот Габриель, ее юбки смяты и задраны на бедра. Она попала в западню, придавлена мужчиной, который зверски овладевает ею. Слезы текут по ее щекам. Она прикусила губу, чтобы сдержать рыдания. Оглушенная, вся в кровоподтеках, Габриэль прижимает разорванный лиф платья к обнаженной груди.
Резко вздохнув, Реми оторвал взгляд от Екатерины, щелкнул кончиками пальцев перед глазами, чтобы рассеять мучительное изображение.
Все его тело покалывало от нависшей над ним опасности. Возможно, так действовал амулет, или развившийся за долгие годы собственный инстинкт предупредил его. Темная Королева околдовывала его. Он попытался избавиться от навязчивых образов, но его мысли путались, и в ушах зазвучали отдельные фразы из разговоров с Габриэль.
«Вы никого из них не любили? Никогда не были влюблены, даже в тот, в первый раз? Конечно, нет. Я даже не вспомню его имени».
И памяти проплыло любимое лицо, и для Реми уже не имело значение, какую очередную пакость задумала Екатерина и что она творила с ним. Ничего больше не имело никакого значения, кроме ненависти, которая охватила все его существо, ледяной ненависти, такой ледяной, что она обжигала сильнее огня.
Его таинственный враг теперь приобрел лицо и имя: Дантон.
– Что вы здесь делаете, Дантон? – требовательно спросила Габриэль, хотя и не повышая голоса. – На сколько я знаю, вас выпроваживали из дворца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130