Она понятия не имела, какую картину являла собой перед юношей. Но цепкий взгляд его зеленых глаз замер на ее лице, и что-то из увиденного притормозило его движение, заставив в нерешительности застыть в двери.
– Боже мой! – негромко воскликнул Волк. – С вами все в порядке, сударыня? У вас такой вид, будто вы повстречали самого дьявола.
– Дьяволицу, – прошептала Габриэль.
– Простите? – смущенно переспросил Волк.
– По всему выходит, дьявол – это женщина.
Габриэль сделала слабое усилие, чтобы улыбнуться, и с ужасом почувствовала комок в горле. Немногим она доверяла в Париже, и только одну Касс считала своей подругой. Она одинаково страдала как от собственной ошибки, так и от предательства Кассандры.
Волк робко шагнул вперед.
– На вас лица нет, моя госпожа. Чем я могу вам помочь?
– Ничем, благодарю тебя, Мартин. Тут никто ничего не сможет сделать. Пожалуйста. Прошу тебя…
Она беспомощным жестом попросила его уйти. Волн наклонился над Габриэль, схватил ее за руку и как-то не уклюже погладил.
– На свете нет ничего безвыходного. Доверьтесь мне, моя госпожа. За свои годы я побывал во многих жутких передрягах, и вас бы поразила моя способность выпутываться из самых ужасных положений. Я начал жить своим умом лет этак с трех, не позже. Я на редкость умен и изворотлив. Только скажите мне, что не так, и я все для вас улажу. Согласны?
Мартин всем своим видом выражал готовность помочь ей, но Габриэль только отрицательно покачала головой.
– Вас волнуют охотники на ведьм? – допытывался Волк. – Опасность грозит мадемуазель Мирибель?
– Нет, – удивилась Габриэль. – Почему Мири?
– Без особенной причины. – Волк отвел виноватый взгляд. – Если ничто не угрожает вашей сестре, тогда за кого вы волнуетесь? За капитана?
Габриэль вздрогнула, и Мартин понял все без лишних слов.
– Все, что угрожает капитану, касается Мартина Ле Лупа, – закипел он. – Рассказывайте.
Габриэль с трудом сглотнула и неохотно рассказала ему все. Волк отодвинулся назад, его лицо побелело от ужаса. Он перекрестился один, второй, третий раз.
– Святый Боже и Пресвятая Богородица, все святые, защитите нас. Я думал, я знаю все, что надо знать о черном колдовстве, но никогда… никогда представить себе не мог такого… – Тут он запнулся.
– Я тоже, – призналась Габриэль. – Наверное, ты теперь сожалеешь, что я рассказала тебе.
– Н-нет, мадемуазель. Вы были правы, что доверились мне.
Он неслышными шагами мерил комнату, погруженный в непривычное для него молчание. Габриэль ожидала, что он станет ужасаться, мелодраматично восклицать и разъяренно обличать ее в глупости. Ей даже хотелось, чтобы Волк повернулся к ней и обрушил на нее резкую ругань. Что делать, она это заслужила. Но он молча ходил по комнате до тех пор, пока Габриэль уже не могла больше выносить его размеренного хождения и, не выдержав, воскликнула:
– И что, тебе нечего больше сказать? Почему ты не упрекаешь меня? Почему не называешь проклятой дурой за то, что я навлекла на Реми такую беду?
Ее резкий голос вывел Волка из глубокой задумчивости.
– Я никогда не позволяю себе такой вольности, как разбрасываться упреками, мадемуазель. Я и сам делаю слишком много ошибок.
Великодушие юноши чуть было не вызвало слезы у Габриэль. Она выдавила из себя бледное подобие улыбки.
– Я только надеюсь, Реми сумеет проявить подобное великодушие. Мне придется все рассказать ему, у меня нет иного выхода.
– Нет! – резко остановился Волк и замахал руками. – Вот этого-то вам уж точно делать нельзя. Капитан – человек прямой, хитрить не умеет. Он, не раздумывая, прямиком направится к этой ведьме, чтобы в открытую противостоять ей. И это приведет либо, к его гибели, либо…
– …либо он окажется в постели Кассандры, – уныло договорила Габриэль. – Кто-то другой, может, и не стал бы переживать, узнав, что его соблазнили и использовали подобным образом, но…
– Капитан – человек чести и слишком гордый…
– И ему уже пришлось слишком много страдать. Хватит с него и этих…
– …кошмаров, – договорили два голоса.
Они обменялись понимающим взглядом. Слишком хорошо оба знали человека, которого любили. Если Габриэль позволит Кассандре добиться желаемого от Реми, для него это будет равносильно тому насилию, которое сотворил над ней Дантон.
– Но что мне надо сделать, чтобы спасти его?
– Да это же очевидно, моя госпожа. Вы должны использовать собственное колдовство и обернуть дьявольское проклятие этой жуткой ведьмы против нее же самой.
– Колдовство?
– Ну да. Какое-нибудь черное заклятье или… или сварите яд, от которого ее скрючит в ужасных судорогах, пока глаза не выскочат из орбит и пена не польется изо рта. Она будет визжать и царапать себя в жутких муках, пока не свалится замертво.
– Мартин! – закричала Габриэль, ошеломленная его свирепостью.
Волк вздернул голову, как задиристый петух.
– Что Мартин? Почему бы и нет? Эта дьявольская злая колдунья угрожает нашему капитану. Она заслуживает смерти.
– Возможно, и заслуживает, но я не знаю, как составлять яды и… и даже если бы знала… – Габриэль смешалась, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить Волку всю путаницу своих чувств к Кассандре, смесь гнева, ужаса и жалости. – Касс – опасная женщина, но в этой ее затее и правда есть нечто трогающее за душу. Мне кажется, она видит во мне верную подругу, пусть и несколько искаженным образом. Но она сама знала слишком мало любви, она даже не понимает, почему то, что она требует от меня, неправильно.
Волк скептически закатил глаза, но уступил Габриэль.
– Ладно, согласен. Раз так, не убивайте ее. Только сварите какое-нибудь зелье, чтобы она уснула беспробудным сном.
– Но я и зелья никакого варить не умею.
Волк укоризненно посмотрел на нее.
– Клянусь честью! Какая же вы тогда ведьма?
– Похоже, никуда негодная, – безнадежно вздохнула Габриэль.
Волк в ответ огорченно вздохнул, пересек комнату и положил руку ей на плечо.
– Не отчаивайтесь, мадемуазель. Вы одна из самых умных женщин на весь французский двор, а у меня волчий коварный ум. Вдвоем мы найдем какой-нибудь способ нанести поражение этой злобной женщине даже без колдовства.
Габриэль погладила Волка по руке. Растроганная его поддержкой, она только кивнула ему. Он по-дружески слегка сжал ее плечо, затем отошел и начал возбужденно размышлять вслух:
– Теперь давайте думать, моя госпожа. Вспоминайте все, что вам известно об этом дьяволе в юбке. Даже самая жуткая колдунья должна иметь какую-то слабость. Для начала, она слепа. Это дает нам некоторое преимущество.
– Самое мизерное. Другие органы чувств у Кассандры развиты невероятно, и у нее есть свирепый верный пес и противная служанка, которые заменяют ей глаза. У нее была огромная слабость, но…
– Ну и какая же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
– Боже мой! – негромко воскликнул Волк. – С вами все в порядке, сударыня? У вас такой вид, будто вы повстречали самого дьявола.
– Дьяволицу, – прошептала Габриэль.
– Простите? – смущенно переспросил Волк.
– По всему выходит, дьявол – это женщина.
Габриэль сделала слабое усилие, чтобы улыбнуться, и с ужасом почувствовала комок в горле. Немногим она доверяла в Париже, и только одну Касс считала своей подругой. Она одинаково страдала как от собственной ошибки, так и от предательства Кассандры.
Волк робко шагнул вперед.
– На вас лица нет, моя госпожа. Чем я могу вам помочь?
– Ничем, благодарю тебя, Мартин. Тут никто ничего не сможет сделать. Пожалуйста. Прошу тебя…
Она беспомощным жестом попросила его уйти. Волн наклонился над Габриэль, схватил ее за руку и как-то не уклюже погладил.
– На свете нет ничего безвыходного. Доверьтесь мне, моя госпожа. За свои годы я побывал во многих жутких передрягах, и вас бы поразила моя способность выпутываться из самых ужасных положений. Я начал жить своим умом лет этак с трех, не позже. Я на редкость умен и изворотлив. Только скажите мне, что не так, и я все для вас улажу. Согласны?
Мартин всем своим видом выражал готовность помочь ей, но Габриэль только отрицательно покачала головой.
– Вас волнуют охотники на ведьм? – допытывался Волк. – Опасность грозит мадемуазель Мирибель?
– Нет, – удивилась Габриэль. – Почему Мири?
– Без особенной причины. – Волк отвел виноватый взгляд. – Если ничто не угрожает вашей сестре, тогда за кого вы волнуетесь? За капитана?
Габриэль вздрогнула, и Мартин понял все без лишних слов.
– Все, что угрожает капитану, касается Мартина Ле Лупа, – закипел он. – Рассказывайте.
Габриэль с трудом сглотнула и неохотно рассказала ему все. Волк отодвинулся назад, его лицо побелело от ужаса. Он перекрестился один, второй, третий раз.
– Святый Боже и Пресвятая Богородица, все святые, защитите нас. Я думал, я знаю все, что надо знать о черном колдовстве, но никогда… никогда представить себе не мог такого… – Тут он запнулся.
– Я тоже, – призналась Габриэль. – Наверное, ты теперь сожалеешь, что я рассказала тебе.
– Н-нет, мадемуазель. Вы были правы, что доверились мне.
Он неслышными шагами мерил комнату, погруженный в непривычное для него молчание. Габриэль ожидала, что он станет ужасаться, мелодраматично восклицать и разъяренно обличать ее в глупости. Ей даже хотелось, чтобы Волк повернулся к ней и обрушил на нее резкую ругань. Что делать, она это заслужила. Но он молча ходил по комнате до тех пор, пока Габриэль уже не могла больше выносить его размеренного хождения и, не выдержав, воскликнула:
– И что, тебе нечего больше сказать? Почему ты не упрекаешь меня? Почему не называешь проклятой дурой за то, что я навлекла на Реми такую беду?
Ее резкий голос вывел Волка из глубокой задумчивости.
– Я никогда не позволяю себе такой вольности, как разбрасываться упреками, мадемуазель. Я и сам делаю слишком много ошибок.
Великодушие юноши чуть было не вызвало слезы у Габриэль. Она выдавила из себя бледное подобие улыбки.
– Я только надеюсь, Реми сумеет проявить подобное великодушие. Мне придется все рассказать ему, у меня нет иного выхода.
– Нет! – резко остановился Волк и замахал руками. – Вот этого-то вам уж точно делать нельзя. Капитан – человек прямой, хитрить не умеет. Он, не раздумывая, прямиком направится к этой ведьме, чтобы в открытую противостоять ей. И это приведет либо, к его гибели, либо…
– …либо он окажется в постели Кассандры, – уныло договорила Габриэль. – Кто-то другой, может, и не стал бы переживать, узнав, что его соблазнили и использовали подобным образом, но…
– Капитан – человек чести и слишком гордый…
– И ему уже пришлось слишком много страдать. Хватит с него и этих…
– …кошмаров, – договорили два голоса.
Они обменялись понимающим взглядом. Слишком хорошо оба знали человека, которого любили. Если Габриэль позволит Кассандре добиться желаемого от Реми, для него это будет равносильно тому насилию, которое сотворил над ней Дантон.
– Но что мне надо сделать, чтобы спасти его?
– Да это же очевидно, моя госпожа. Вы должны использовать собственное колдовство и обернуть дьявольское проклятие этой жуткой ведьмы против нее же самой.
– Колдовство?
– Ну да. Какое-нибудь черное заклятье или… или сварите яд, от которого ее скрючит в ужасных судорогах, пока глаза не выскочат из орбит и пена не польется изо рта. Она будет визжать и царапать себя в жутких муках, пока не свалится замертво.
– Мартин! – закричала Габриэль, ошеломленная его свирепостью.
Волк вздернул голову, как задиристый петух.
– Что Мартин? Почему бы и нет? Эта дьявольская злая колдунья угрожает нашему капитану. Она заслуживает смерти.
– Возможно, и заслуживает, но я не знаю, как составлять яды и… и даже если бы знала… – Габриэль смешалась, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить Волку всю путаницу своих чувств к Кассандре, смесь гнева, ужаса и жалости. – Касс – опасная женщина, но в этой ее затее и правда есть нечто трогающее за душу. Мне кажется, она видит во мне верную подругу, пусть и несколько искаженным образом. Но она сама знала слишком мало любви, она даже не понимает, почему то, что она требует от меня, неправильно.
Волк скептически закатил глаза, но уступил Габриэль.
– Ладно, согласен. Раз так, не убивайте ее. Только сварите какое-нибудь зелье, чтобы она уснула беспробудным сном.
– Но я и зелья никакого варить не умею.
Волк укоризненно посмотрел на нее.
– Клянусь честью! Какая же вы тогда ведьма?
– Похоже, никуда негодная, – безнадежно вздохнула Габриэль.
Волк в ответ огорченно вздохнул, пересек комнату и положил руку ей на плечо.
– Не отчаивайтесь, мадемуазель. Вы одна из самых умных женщин на весь французский двор, а у меня волчий коварный ум. Вдвоем мы найдем какой-нибудь способ нанести поражение этой злобной женщине даже без колдовства.
Габриэль погладила Волка по руке. Растроганная его поддержкой, она только кивнула ему. Он по-дружески слегка сжал ее плечо, затем отошел и начал возбужденно размышлять вслух:
– Теперь давайте думать, моя госпожа. Вспоминайте все, что вам известно об этом дьяволе в юбке. Даже самая жуткая колдунья должна иметь какую-то слабость. Для начала, она слепа. Это дает нам некоторое преимущество.
– Самое мизерное. Другие органы чувств у Кассандры развиты невероятно, и у нее есть свирепый верный пес и противная служанка, которые заменяют ей глаза. У нее была огромная слабость, но…
– Ну и какая же?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130