Он был поставлен здесь не случайно. Неподалеку находился Таливийский лес, о котором ходила дурная слава: люди говаривали, что там и по сей день скрываются разбойники.
В последний раз они напали на деревушку лет семь назад и непременно разорили бы ее, если бы местные жители, наученные горьким опытом предыдущих поколений, не запаслись оружием и не отбили атаку.
Латория заметила маленький старый дом на пригорке, который резко отличался от остальных строений своей бедностью. Он был очень стар. Стены покосились, бревна поросли мхом.
— Наверное, здесь живет какая-то вдова, — предположила старушка.
— Если так, то мы можем попросить хозяйку дома переночевать. Раз у нее нет семьи, то для нас хватит места, — сказала Лусинда.
Женщины направились к дому, открыли скрипучую калитку, которая держалась на одной петле, прошли по песчаной дорожке через увядающий сад и постучали в давно не крашенную дверь.
Через минуту на пороге показалась хозяйка дома, совсем молодая девушка, от силы лет двадцати. Она была довольно красива: иссиня-черные волосы ниспадали до самого пояса, щеки горели здоровым румянцем, голубые глаза жизнерадостно сверкали. Лусинде сразу бросился в глаза ее огромный живот: очевидно, хозяйка дома была на последнем месяце беременности.
«Не одинокая вдова, — подумалось женщине. — Явно у нее есть муж, иначе откуда бы ребенок, хотя… »
— Милая хозяюшка, — сказала Латория. — Не могли бы вы позволить мне и моей дочери переночевать в вашем доме. Конечно, у вас, должно быть, семья, но я обещаю…
— Никакой семьи нет, — печально улыбнулась хозяйка. — Муж умер семь месяцев назад от болезни. С тех пор я одна. Заходите, пожалуйста. Вы мне ничуть не помешаете. Я буду даже рада.
Девушка посторонилась, пропустив странниц в дом. Лусинда и Латория вошли и сразу же оказались в просторной комнате. В углу находилась большая белая печь, вдоль стен стояли две кровати и плетеная продолговатая корзинка с изголовьем — колыбелька для будущего малыша. У окна — длинный стол и четыре стула.
— Меня зовут Келинария, — сказала хозяйка. — Келинария Йонат. Можете называть меня Кели.
Лусинда и Латория назвали свои имена. Неожиданно входная дверь скрипнула и открылась. В дом вошла девушка, ровесница Келинарии, такого же роста и… похожая на неё как две капли воды. Но что самое удивительное — она тоже ждала ребенка и, судя по всему, была беременна ровно столько же, сколько и Кели.
— Вас двое? — ахнула Латория, всплеснув руками.
— Нет! — засмеялась Келинария. — Это — Дриана, моя сестра-близнец. Мы во всем одинаковые, верно? Даже забеременели почти в одно время.
— Только для кого-то это — счастье, а для кого-то — наоборот, — мрачно буркнула Дриана и, даже не взглянув на странниц, развернулась и направилась обратно к двери. — Пойду на огород.
Когда дверь за ней захлопнулась, Латория озадаченно произнесла:
— Ваша сестра не рада нам. Думаю, нам лучше уйти…
— Нет, что вы! — воскликнула Келинария. — И не думайте! Я не отпущу двух беззащитных женщин за пределы деревни на ночь глядя. Знаете, в здешнем лесу бродят разбойники.
— Мы постучимся к вашим соседям, — сказала старушка. — Нам бы так не хотелось мешать.
— Глупости! — махнула рукой Кели. — Понимаете, отец будущего ребенка Дрианы не умер, как мой муж, а просто бросил ее. Вот она и страдает. Не смущайтесь, милые странницы. Она с самого детства такая: не умеет быстро отходить от несчастий, как я.
Хозяйка предложила гостям присесть и стала накрывать на стол. Ужин был скудный: только каша из ячменя на воде и четыре тоненьких кусочка хлеба. Келинария двигалась ловко и быстро, словно не чувствуя лишней тяжести.
— Вот и все, — сказала она, поставив доверху наполненные миски с кашей перед странницами. — Чем богаты, тем и и рады. Пойду позову сестру.
Она вышла из дома, но уже через несколько секунд женщины услышали ее полный ужаса крик. Лусинда и Латория вскочили со стульев и бросились во двор.
Дриана лежала на песчаной дорожке, ведущей к калитке. Лицо молодой женщины исказилось от боли. Рядом с ней, схватившись за голову, на коленях сидела Келинария. По щекам ее катились слезы.
— Рожает! — в страхе воскликнула Лусинда. — Что делать будем?
— Принимать роды, конечно, — хладнокровно сказала Латория на языке жителей юга. — Без паники! — произнесла она уже по-латыни. — Осторожно поднимите ее и несите в дом. Ну же!
Келинария быстро закивала и помогла Лусинде внести стонущую Дриану в комнату. Они бережно положили женщину на кровать и сняли передник, обхватывающий талию.
— Будете помогать, — строго произнесла старушка, — Принесите полотенце, миску воды и свечу. Быстро!
— Свечу-то зачем? — удивилась Лусинда.
— Неси! — велела Латория. — Ей очень плохо. Я должна помочь. Есть одно заклинание…
Стон Дрианы прервал ее. Старушка, позабыв обо всем, повернулась к роженице и что-то тихо зашептала ей. Лусинда и Келинария помчались за свечой, водой и полотенцем. Кели в панике шарила по всем полкам, то и дело роняя вещи.
— О Силы! — всхлипывала она. — О, Древние Силы! Ой! — Неожиданно она поморщилась и приложила ладонь к животу. — Ой…
Келинария опустилась на пол и закатила глаза.
— Да что ж за наказание! — воскликнула Лусинда. —И эта рожает!
Подхватив Кели под мышки, женщина потянула ее ко второй кровати.
— Что мне с ней делать?!
— Принимай роды, — отозвалась Латория.
— Как?! — чуть не плача закричала Лусинда. — Я не умею!
— Здесь много ума не надо, — резко сказала старушка. — Твоя пациентка поздоровее моей. У нее все пройдет как надо. Просто говори, что все будет хорошо, утешай ее, а как родится ребенок — позовешь меня. Я отрежу пуповину, а ты оботрешь и спеленаешь младенца. Это хоть умеешь?
Лусинда кивнула. Она помогла Келинарии освободиться от платья и передника, принесла свечу для Латории, миску воды и два полотенца. Кели плакала, но не кричала, как Дриана. Похоже, она не столько чувствовала боль, сколько просто боялась.
Лусинда держала ее за руку и беспрестанно бормотала:
— Ты не бойся, пожалуйста. Не надо бояться. Все будет хорошо. Я, конечно, никогда не рожала, но, думаю, это не так уж сложно.
Каким-то чудом Келинария поняла ее речь и вымученно улыбнулась. Но через мгновение вскрикнула, схватив Лусинду за запястье обеими руками.
— О, Силы! — закричала она. — Кажется, я сейчас умру!
Она резко выгнулась, сильнее стиснув запястья странницы. Лицо несчастной побелело от невыносимой боли.
Но все закончилось в ту же минуту. Что-то тихо пискнуло рядом с Кели, и вскоре Лусинда уже держала на руках крохотного мокрого младенца.
— Девочка! Это девочка! — восторженно известила она, приподнимая ребенка.
Латория подошла к Кели с ножом и одним взмахом рассекла пуповину новорожденной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105