Это хадис восходящий к Аише. Даже диких аравийских кочевников возмущала подобная жестокость.
— Зачем же им было дано такое откровение?
Эммануил тонко улыбнулся.
— Не я его давал. Ты знаешь.
Да, я знаю, но впервые Эммануил заявил об этом так откровенно. И вовремя. Все равно он мой Господь, даже если сын того лучшего из ангелов, что был сотворен первым и наделен всеми добродетелями, кроме одной — смирения. У меня ее тоже не было.
Но пока я сидел на стадионе, смотрел на кровь, стекающую по плахе, и вдыхал запах жженой плоти. Муриды притащили еще троих осужденных, двух мужчин и женщину в чадре. Привязали к столбам. Прочитали приговор. Шпионы. Я понял, что будут расстреливать.
Один из муридов поднял автомат. Я заметил, что у них не было палача — исполнением приговоров занимались все по очереди. Да, отправление правосудия — долг каждого мусульманина. «Джихад руки» . Точнее, топора и автомата.
Раздался залп. Двое мужчин справа и слева от женщины осели сразу, а она подняла голову и выпрямилась, несмотря на дыры от пуль в чадре.
Муриды замерли пораженные. На миг. Потом дали ещё залп. И она расхохоталась.
— Джинния! — выкрикнул кто-то из зрителей.
— Джинния! — подхватил стадион.
— Мария, — тихо сказал я.
Но Марк услышал и выхватил пистолет. Ближайший к нам мурид упал как подкошенный. Из-под хирки Дауда возник короткий автомат (не иначе как израильского производства). Принц положил еще троих членов Муридана. Они просто не успели опомниться.
А потом стадион накрыло тенью.
Я посмотрел вверх. Над нами плыла Дварака.
Раздались крики и снова выстрелы. Стадион был окружен. Наверху, на последних рядах, стояли пуштуны, от муридов, в общем-то, ничем не отличавшиеся, но державшие их под прицелом. Я понял: племя.
Через пять минут все было кончено.
— Мы выполнили твой приказ, Дауд-хан!
Принц важно кивнул.
Дварака плыла в сторону Кандагара. И нам туда же.
Но сначала Дауд потащил нас в ханаку благодарить пира за помощь и покровительство.
Санаи подозрительно посмотрел на Марию.
— Говорят, она джинния?
— Джинны тоже принимали ислам, — вступился принц.
— Она служит Махди так же, как и мы, — поддержал Марк.
— Ну что ж, одна праведная женщина стоит ста грешных мужчин, — сказал пир и впустил нас.
Торопиться не стали. Решили переночевать в ханаке. После вечернего намаза собрались у меня.
Мария много курила.
— Как тебя угораздило? — спросил я.
— Да для этих любая одинокая женщина, как бельмо на глазу. К тому же я не мусульманка. Раскусили.
— А как ты сюда добралась?
— Автостопом.
— Что?
— Нормально. Наврала, что я вдова и еду на могилу мужа. Подвозили только так. Жалели. Один даже предложил стать его четвертой женой — по примеру пророка. Это у них такая благотворительность. Давка, я просила тебя найти мне работу. Где работа?
По-моему, «Давку» передернуло от обращения.
— Это не так-то просто. Муридан запретил женщинам работать в СМИ. Сейчас, конечно, ситуация изменилась…
— Ладно, хватит базарить, — вмешался Марк. — Мария, мы завтра выезжаем в Кандагар. Ты с нами?
— Хм, куда ж денешься… С вами.
Дорога в Кандагар была столь же безлесной и рыжей, как все здесь. Впечатление дополняло осеннее запустение. Зато ясно, небо чистое, только над горами маячат небольшие белые облачка.
По дороге Дауд пытался заручиться моей поддержкой перед лицом Эммануила.
— Ты попросишь за меня, брат? Мы же ее спасли.
Сомневаюсь, нуждалась ли Мария в спасении. Давка пожал мне руку двумя руками, при этом он смотрел мне прямо в глаза.
— Петр, сделай это ради меня.
Я кивнул. Забавно, что принц меня о чем-то просит.
Мы преодолели не менее полдороги до Кандагара, когда услышали позади отдаленный гул.
Я обернулся. Над дорогой поднимались столбы темного дыма.
— Дауд, что это?
— Смерчи?
Это было только предположение, принц не знал.
— Надо бы свернуть с дороги, — добавил он.
Легко сказать! Слева рыжая гора, а справа обрыв. Мы прибавили скорость. Не помогло. Столбы увеличились в размерах, и под дымом засияло пламя.
Али — слуга Дауда, как я теперь понял, — тоже обернулся и во все глаза смотрел на огненные столбы.
— Джинны! — прошептал он.
Я усмехнулся:
— Вот человек, не испорченный европейским образованием.
Но, честно говоря, было не до шуток. Правда, горы сменило каменистое плато, и мы съехали с дороги. Нас начало нещадно трясти.
Столбы двигались уже вровень с нами. В основном по дороге, но захватывая метров по десять придорожного полотна слева и справа от нее.
Я стал считать: десять, двадцать… Бесполезно! Появлялись все новые. На нас пахнуло жаром.
Войско огня.
Войско? С огненными столбами начала происходить еще одна метоморфоза: они уменьшались в размерах и обретали плоть. По дороге действительно двигалось войско. Войско рослых воинов в алых одеждах и черных старинных доспехах с круглыми щитами на спине. С пиками и кривыми саблями. Они шли на Кандагар.
— Джинны, — повторил Али. — Я же говорил.
— Старомодное у них вооружение, — попытался сострить я.
— Ага, — мрачно сказал Марк. — Живой напалм.
Войско джиннов спускалось с гор и обтекало нас несколькими огненными реками. Нас не тронули. Только обветрело и обгорело лицо, словно на жарком южном солнце.
Джинны вошли в Кандагар, и Муридан исчез как-то сам собой, почти бесшумно и бездымно, только успев напоследок вякнуть по TV, что войско джиннов — войско Иблиса.
А Эммануил откровенно любовался,
— Как тебе мое новое войско, Пьетрос?
— Колоритно. А желания они исполняют?
— Только те, что не противоречат моим.
Не знаю, остались ли у меня желания.
Просить за Дауда не пришлось. Эммануил зла не держал.
— Маша несколько переволновалась, — сказал он. — Вы тут ни при чем. А Давку можешь успокоить, будет он падишахом.
Ах, вот оно в чем дело! Но, насколько я знал, Даудов дядя был еще жив и обретался в славном городе Риме.
— Жив, Пьетрос. Ну и что? Никогда не стоит восстанавливать у власти свергнутых правителей. Свергнутый правитель, как падшая женщина. Пусть сидит себе в своей Италии. Я заплатил ему отступные — немного, Пьетрос, какой-то миллион солидов. Но он обещал поддержать Давку на Лойе Джирге. Мне нравится этот мальчик. Несколько импульсивен, но здесь все такие. Бывает хуже.
Я вспомнил «Давку» в национальной одежде: белая чалма со свободным концом, свисающим до пят, и кинжал за поясом. Давка-удавка! Интересно, знает ли он, как его за глаза называет Эммануил?
Коронация Дауда состоялась в Кабуле непосредственно накануне рамазана и прошла вполне спокойно. Даудхан имел репутацию щедрого шейха, а это здесь ценилось чуть ли не выше всего. Так что народ в основном не возражал, а если кто и возражал, не смел пикнуть.
И тогда же открыли театры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182
— Зачем же им было дано такое откровение?
Эммануил тонко улыбнулся.
— Не я его давал. Ты знаешь.
Да, я знаю, но впервые Эммануил заявил об этом так откровенно. И вовремя. Все равно он мой Господь, даже если сын того лучшего из ангелов, что был сотворен первым и наделен всеми добродетелями, кроме одной — смирения. У меня ее тоже не было.
Но пока я сидел на стадионе, смотрел на кровь, стекающую по плахе, и вдыхал запах жженой плоти. Муриды притащили еще троих осужденных, двух мужчин и женщину в чадре. Привязали к столбам. Прочитали приговор. Шпионы. Я понял, что будут расстреливать.
Один из муридов поднял автомат. Я заметил, что у них не было палача — исполнением приговоров занимались все по очереди. Да, отправление правосудия — долг каждого мусульманина. «Джихад руки» . Точнее, топора и автомата.
Раздался залп. Двое мужчин справа и слева от женщины осели сразу, а она подняла голову и выпрямилась, несмотря на дыры от пуль в чадре.
Муриды замерли пораженные. На миг. Потом дали ещё залп. И она расхохоталась.
— Джинния! — выкрикнул кто-то из зрителей.
— Джинния! — подхватил стадион.
— Мария, — тихо сказал я.
Но Марк услышал и выхватил пистолет. Ближайший к нам мурид упал как подкошенный. Из-под хирки Дауда возник короткий автомат (не иначе как израильского производства). Принц положил еще троих членов Муридана. Они просто не успели опомниться.
А потом стадион накрыло тенью.
Я посмотрел вверх. Над нами плыла Дварака.
Раздались крики и снова выстрелы. Стадион был окружен. Наверху, на последних рядах, стояли пуштуны, от муридов, в общем-то, ничем не отличавшиеся, но державшие их под прицелом. Я понял: племя.
Через пять минут все было кончено.
— Мы выполнили твой приказ, Дауд-хан!
Принц важно кивнул.
Дварака плыла в сторону Кандагара. И нам туда же.
Но сначала Дауд потащил нас в ханаку благодарить пира за помощь и покровительство.
Санаи подозрительно посмотрел на Марию.
— Говорят, она джинния?
— Джинны тоже принимали ислам, — вступился принц.
— Она служит Махди так же, как и мы, — поддержал Марк.
— Ну что ж, одна праведная женщина стоит ста грешных мужчин, — сказал пир и впустил нас.
Торопиться не стали. Решили переночевать в ханаке. После вечернего намаза собрались у меня.
Мария много курила.
— Как тебя угораздило? — спросил я.
— Да для этих любая одинокая женщина, как бельмо на глазу. К тому же я не мусульманка. Раскусили.
— А как ты сюда добралась?
— Автостопом.
— Что?
— Нормально. Наврала, что я вдова и еду на могилу мужа. Подвозили только так. Жалели. Один даже предложил стать его четвертой женой — по примеру пророка. Это у них такая благотворительность. Давка, я просила тебя найти мне работу. Где работа?
По-моему, «Давку» передернуло от обращения.
— Это не так-то просто. Муридан запретил женщинам работать в СМИ. Сейчас, конечно, ситуация изменилась…
— Ладно, хватит базарить, — вмешался Марк. — Мария, мы завтра выезжаем в Кандагар. Ты с нами?
— Хм, куда ж денешься… С вами.
Дорога в Кандагар была столь же безлесной и рыжей, как все здесь. Впечатление дополняло осеннее запустение. Зато ясно, небо чистое, только над горами маячат небольшие белые облачка.
По дороге Дауд пытался заручиться моей поддержкой перед лицом Эммануила.
— Ты попросишь за меня, брат? Мы же ее спасли.
Сомневаюсь, нуждалась ли Мария в спасении. Давка пожал мне руку двумя руками, при этом он смотрел мне прямо в глаза.
— Петр, сделай это ради меня.
Я кивнул. Забавно, что принц меня о чем-то просит.
Мы преодолели не менее полдороги до Кандагара, когда услышали позади отдаленный гул.
Я обернулся. Над дорогой поднимались столбы темного дыма.
— Дауд, что это?
— Смерчи?
Это было только предположение, принц не знал.
— Надо бы свернуть с дороги, — добавил он.
Легко сказать! Слева рыжая гора, а справа обрыв. Мы прибавили скорость. Не помогло. Столбы увеличились в размерах, и под дымом засияло пламя.
Али — слуга Дауда, как я теперь понял, — тоже обернулся и во все глаза смотрел на огненные столбы.
— Джинны! — прошептал он.
Я усмехнулся:
— Вот человек, не испорченный европейским образованием.
Но, честно говоря, было не до шуток. Правда, горы сменило каменистое плато, и мы съехали с дороги. Нас начало нещадно трясти.
Столбы двигались уже вровень с нами. В основном по дороге, но захватывая метров по десять придорожного полотна слева и справа от нее.
Я стал считать: десять, двадцать… Бесполезно! Появлялись все новые. На нас пахнуло жаром.
Войско огня.
Войско? С огненными столбами начала происходить еще одна метоморфоза: они уменьшались в размерах и обретали плоть. По дороге действительно двигалось войско. Войско рослых воинов в алых одеждах и черных старинных доспехах с круглыми щитами на спине. С пиками и кривыми саблями. Они шли на Кандагар.
— Джинны, — повторил Али. — Я же говорил.
— Старомодное у них вооружение, — попытался сострить я.
— Ага, — мрачно сказал Марк. — Живой напалм.
Войско джиннов спускалось с гор и обтекало нас несколькими огненными реками. Нас не тронули. Только обветрело и обгорело лицо, словно на жарком южном солнце.
Джинны вошли в Кандагар, и Муридан исчез как-то сам собой, почти бесшумно и бездымно, только успев напоследок вякнуть по TV, что войско джиннов — войско Иблиса.
А Эммануил откровенно любовался,
— Как тебе мое новое войско, Пьетрос?
— Колоритно. А желания они исполняют?
— Только те, что не противоречат моим.
Не знаю, остались ли у меня желания.
Просить за Дауда не пришлось. Эммануил зла не держал.
— Маша несколько переволновалась, — сказал он. — Вы тут ни при чем. А Давку можешь успокоить, будет он падишахом.
Ах, вот оно в чем дело! Но, насколько я знал, Даудов дядя был еще жив и обретался в славном городе Риме.
— Жив, Пьетрос. Ну и что? Никогда не стоит восстанавливать у власти свергнутых правителей. Свергнутый правитель, как падшая женщина. Пусть сидит себе в своей Италии. Я заплатил ему отступные — немного, Пьетрос, какой-то миллион солидов. Но он обещал поддержать Давку на Лойе Джирге. Мне нравится этот мальчик. Несколько импульсивен, но здесь все такие. Бывает хуже.
Я вспомнил «Давку» в национальной одежде: белая чалма со свободным концом, свисающим до пят, и кинжал за поясом. Давка-удавка! Интересно, знает ли он, как его за глаза называет Эммануил?
Коронация Дауда состоялась в Кабуле непосредственно накануне рамазана и прошла вполне спокойно. Даудхан имел репутацию щедрого шейха, а это здесь ценилось чуть ли не выше всего. Так что народ в основном не возражал, а если кто и возражал, не смел пикнуть.
И тогда же открыли театры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182