О чем только ваш друг думал?
Я не ответила. Если бы я рассказала ему о Джейсоне, о том, что происходило между нами, повторилась бы та же история, что и в больнице. Тогда люди шептались о моем аморальном поведении и, глядя на меня, думали о грязных дикарях, спаривающихся в лесу.
— Вы меня слышали?
— Постойте. — Я поднялась со стула. — Объясню все подробно.
Подошла к окну. На улице по-прежнему шел дождь. Вода с деревьев капала на сложенные в штабель соломенные маты.
— То, что вы попросили меня сделать, оказалось очень, очень опасным. Один из нас мог погибнуть. Я не преувеличиваю. А теперь хочу рассказать что-то очень важное… — Невольно вздрогнув, я стала растирать гусиную кожу на руках. — Это гораздо серьезнее, чем вы могли себе представить. Я кое-что обнаружила. Невероятные вещи.
Ши Чонгминг неподвижно сидел за столом, лицо его было напряжено.
— Я слышала, — сказала я, понизив голос, — что мертвые человеческие тела разрезают и используют как лекарство. Потребляют. Понимаете, о чем я? — Я перевела дух. — Каннибализм. — Сделала паузу, чтобы он вник в то, что я говорю. Каннибализм. Выговоренное мною слово, казалось, проникло в стены и впиталось в ковер. — Вы, наверное, скажете, что я безумна. Знаю, что скажете, впрочем, я привыкла, и мне плевать. Заявляю: то, что вы ищете, профессор Ши, является человеческой плотью.
Лицо Ши Чонгминга выразило чувство страшной неловкости.
— Каннибализм, — повторил он. Его пальцы задвигались. — Я не ослышался?
— Да.
— Поразительное предположение.
— Я и не думала, что вы мне поверите. Я хочу сказать, что если бы об этом услышали в Гонконге, то…
— У вас, как я понимаю, имеется доказательство.
— Я повторяю то, что слышала от людей. Фуйюки управлял черным рынком. Вы когда-нибудь слышали о дзанпане? В Токио говорили, что студень, которым торговали на рынке, был…
— Сами-то вы что видели? А? Может, видели, как Фуйюки пьет кровь? Может, он источает зловоние? А кожа у него красная? По этим признакам узнают людоеда, вы это знали? — В его голосе звучала горечь. — Интересно, — сказал он. — Интересно… Наверное, его квартира напоминает ужасную кухню «Речных заводей»note 80. И там повсюду свисают конечности. А на стенах, вместо обоев, человеческая кожа?
— Зачем вы меня дразните?
На его лбу выступила испарина. Под высоким воротником мандарина ходил кадык.
— Не дразните меня, — сказала я. — Пожалуйста, не дразните.
Он вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Нет, — сказал он сдавленным голосом. — Конечно, я не должен. Не должен.
Он отодвинул стул, поднялся, подошел к раковине, открыл кран и набрал в рот воды. Постоял, повернувшись ко мне спиной, посмотрел на текущую воду. Потом завернул кран, вернулся к столу и сел. Лицо его немного разгладилось.
— Прошу прощения. — Некоторое время смотрел на свои бледные руки, лежащие на столе. Они подергивались, словно жили собственной жизнью. — Итак, — сказал он наконец, — каннибализм? Если это правда, представьте мне доказательство.
— Что? Вы не можете требовать от меня большего. Я сделала все. Все, что вы просили. — Я думала о доме, окнах, разбитых дверях. Думала об украденных деньгах. Думала о тени медсестры на Соленом здании, о том, что она сделала с Джейсоном. Зверь с двумя спинами… — Вы не держите своего слова. Вы нарушили обещание. Снова нарушили обещание!
— Мы заключили соглашение. Мне нужно доказательство, а не рассуждения.
— Вы не это говорили! — Я вытащила из угла проектор, содрала пластиковый чехол и оглянулась в поисках тайника. — Мне нужен фильм. — Подошла к полкам, стала вытаскивать книги, бросать их на пол. Засовывала руки в открывшиеся полости. Швырнула на пол пачки бумаг, отдернула занавески. — Куда вы его положили? Где он?
— Пожалуйста, сядьте. Давайте поговорим.
— Нет, вы не понимаете. Вы лгун. — Я сжала кулаки и возвысила голос. — Вы лжец.
— Фильм находится под замком. У меня при себе нет ключа. Мы не сможем достать его, даже если бы я сам этого захотел.
— Отдайте его мне.
— Довольно!
Ши Чонгминг вскочил на ноги. Его лицо раскраснелось. Он тяжело дышал.
— Хватит! — закричал он, указав на меня тростью. Его грудь вздымалась и опускалась. — Не оскорбляйте меня. Вы не понимаете, с чем имеете дело. Сядьте.
— Что? — спросила я в замешательстве.
— Сядьте. Сядьте и внимательно меня выслушайте.
— Я вас не понимаю, — прошептала я, вытирая лицо рукавом и указывая на Чонгминга пальцем. — Вы. Я вас не понимаю.
— Конечно, не понимаете. Ну, а теперь сядьте. Я села, трясясь от злости.
Ши Чонгминг, тяжело дыша, тоже уселся. Было видно, что он старается взять себя в руки. Он оправил одежду, разгладил ее. Этим движением он словно бы убирал свой гнев.
— Вам следует знать: иногда нужно принять во внимание вещи, которые до поры до времени ускользают от вашего понимания… — Он утер лоб. — А теперь позвольте мне сделать вам небольшое признание.
Я нетерпеливо вздохнула.
— Не надо мне вашего признания. Я хочу…
— Послушайте. — Он поднял дрожащую руку. — Мое признание… состоит в том, что я признаю вашу правоту. Вернее, вы почти правы. Когда предполагаете, что Фуйюки потребляет… — Он сунул носовой платок в карман и выложил на стол руки. Посмотрел сначала на одну, потом — на другую. Вероятно, это помогало ему сосредоточиться. — Когда вы предполагаете… — Он сделал паузу, затем сказал твердым голосом: — … каннибализм, вы почти правы.
— Не «почти»! Я вижу это по вашему лицу. Я права, признайтесь.
Он снова поднял руку.
— В некоторых отношениях вы правы. Но не во всем. Возможно, правы в том, что верите этим ужасным слухам — торговле человечиной на токийских рынках! Боги знают, что якудза творила ужасные вещи в умирающем от голода городе, и найти в Токио труп было простой задачей. Но каннибализм в медицинских целях? — Он взял скрепку и стал рассеянно ее скручивать. — Это уже нечто другое. Если такие вещи происходят в японском преступном мире, тогда, возможно, в некоторые слои общества это проникло несколько веков назад и возобновилось в сороковых годах после войны. — Он придал скрепке форму журавлика и, положив на стол, внимательно на нее смотрел. Затем сложил руки и взглянул на меня. — Поэтому вы и должны внимательно меня послушать. Я хочу сказать, почему не могу пока дать вам этот фильм.
Я кашлянула и, откинувшись на спинку стула, скрестила на груди руки.
— Знаете, ваш голос меня раздражает, — сказала я. — Иногда мне тошно его слушать.
Ши Чонгминг долго на меня смотрел. Неожиданно его лицо смягчилось, и на губах появилась легкая улыбка.
Он бросил скрепку в мусорную корзину, отодвинул стул, встал и вынул связку ключей. Открыл ящик и вытащил тетрадь. Она была переплетена в обложку из воловьей кожи, перевязана резинкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Я не ответила. Если бы я рассказала ему о Джейсоне, о том, что происходило между нами, повторилась бы та же история, что и в больнице. Тогда люди шептались о моем аморальном поведении и, глядя на меня, думали о грязных дикарях, спаривающихся в лесу.
— Вы меня слышали?
— Постойте. — Я поднялась со стула. — Объясню все подробно.
Подошла к окну. На улице по-прежнему шел дождь. Вода с деревьев капала на сложенные в штабель соломенные маты.
— То, что вы попросили меня сделать, оказалось очень, очень опасным. Один из нас мог погибнуть. Я не преувеличиваю. А теперь хочу рассказать что-то очень важное… — Невольно вздрогнув, я стала растирать гусиную кожу на руках. — Это гораздо серьезнее, чем вы могли себе представить. Я кое-что обнаружила. Невероятные вещи.
Ши Чонгминг неподвижно сидел за столом, лицо его было напряжено.
— Я слышала, — сказала я, понизив голос, — что мертвые человеческие тела разрезают и используют как лекарство. Потребляют. Понимаете, о чем я? — Я перевела дух. — Каннибализм. — Сделала паузу, чтобы он вник в то, что я говорю. Каннибализм. Выговоренное мною слово, казалось, проникло в стены и впиталось в ковер. — Вы, наверное, скажете, что я безумна. Знаю, что скажете, впрочем, я привыкла, и мне плевать. Заявляю: то, что вы ищете, профессор Ши, является человеческой плотью.
Лицо Ши Чонгминга выразило чувство страшной неловкости.
— Каннибализм, — повторил он. Его пальцы задвигались. — Я не ослышался?
— Да.
— Поразительное предположение.
— Я и не думала, что вы мне поверите. Я хочу сказать, что если бы об этом услышали в Гонконге, то…
— У вас, как я понимаю, имеется доказательство.
— Я повторяю то, что слышала от людей. Фуйюки управлял черным рынком. Вы когда-нибудь слышали о дзанпане? В Токио говорили, что студень, которым торговали на рынке, был…
— Сами-то вы что видели? А? Может, видели, как Фуйюки пьет кровь? Может, он источает зловоние? А кожа у него красная? По этим признакам узнают людоеда, вы это знали? — В его голосе звучала горечь. — Интересно, — сказал он. — Интересно… Наверное, его квартира напоминает ужасную кухню «Речных заводей»note 80. И там повсюду свисают конечности. А на стенах, вместо обоев, человеческая кожа?
— Зачем вы меня дразните?
На его лбу выступила испарина. Под высоким воротником мандарина ходил кадык.
— Не дразните меня, — сказала я. — Пожалуйста, не дразните.
Он вздохнул и откинулся на спинку стула.
— Нет, — сказал он сдавленным голосом. — Конечно, я не должен. Не должен.
Он отодвинул стул, поднялся, подошел к раковине, открыл кран и набрал в рот воды. Постоял, повернувшись ко мне спиной, посмотрел на текущую воду. Потом завернул кран, вернулся к столу и сел. Лицо его немного разгладилось.
— Прошу прощения. — Некоторое время смотрел на свои бледные руки, лежащие на столе. Они подергивались, словно жили собственной жизнью. — Итак, — сказал он наконец, — каннибализм? Если это правда, представьте мне доказательство.
— Что? Вы не можете требовать от меня большего. Я сделала все. Все, что вы просили. — Я думала о доме, окнах, разбитых дверях. Думала об украденных деньгах. Думала о тени медсестры на Соленом здании, о том, что она сделала с Джейсоном. Зверь с двумя спинами… — Вы не держите своего слова. Вы нарушили обещание. Снова нарушили обещание!
— Мы заключили соглашение. Мне нужно доказательство, а не рассуждения.
— Вы не это говорили! — Я вытащила из угла проектор, содрала пластиковый чехол и оглянулась в поисках тайника. — Мне нужен фильм. — Подошла к полкам, стала вытаскивать книги, бросать их на пол. Засовывала руки в открывшиеся полости. Швырнула на пол пачки бумаг, отдернула занавески. — Куда вы его положили? Где он?
— Пожалуйста, сядьте. Давайте поговорим.
— Нет, вы не понимаете. Вы лгун. — Я сжала кулаки и возвысила голос. — Вы лжец.
— Фильм находится под замком. У меня при себе нет ключа. Мы не сможем достать его, даже если бы я сам этого захотел.
— Отдайте его мне.
— Довольно!
Ши Чонгминг вскочил на ноги. Его лицо раскраснелось. Он тяжело дышал.
— Хватит! — закричал он, указав на меня тростью. Его грудь вздымалась и опускалась. — Не оскорбляйте меня. Вы не понимаете, с чем имеете дело. Сядьте.
— Что? — спросила я в замешательстве.
— Сядьте. Сядьте и внимательно меня выслушайте.
— Я вас не понимаю, — прошептала я, вытирая лицо рукавом и указывая на Чонгминга пальцем. — Вы. Я вас не понимаю.
— Конечно, не понимаете. Ну, а теперь сядьте. Я села, трясясь от злости.
Ши Чонгминг, тяжело дыша, тоже уселся. Было видно, что он старается взять себя в руки. Он оправил одежду, разгладил ее. Этим движением он словно бы убирал свой гнев.
— Вам следует знать: иногда нужно принять во внимание вещи, которые до поры до времени ускользают от вашего понимания… — Он утер лоб. — А теперь позвольте мне сделать вам небольшое признание.
Я нетерпеливо вздохнула.
— Не надо мне вашего признания. Я хочу…
— Послушайте. — Он поднял дрожащую руку. — Мое признание… состоит в том, что я признаю вашу правоту. Вернее, вы почти правы. Когда предполагаете, что Фуйюки потребляет… — Он сунул носовой платок в карман и выложил на стол руки. Посмотрел сначала на одну, потом — на другую. Вероятно, это помогало ему сосредоточиться. — Когда вы предполагаете… — Он сделал паузу, затем сказал твердым голосом: — … каннибализм, вы почти правы.
— Не «почти»! Я вижу это по вашему лицу. Я права, признайтесь.
Он снова поднял руку.
— В некоторых отношениях вы правы. Но не во всем. Возможно, правы в том, что верите этим ужасным слухам — торговле человечиной на токийских рынках! Боги знают, что якудза творила ужасные вещи в умирающем от голода городе, и найти в Токио труп было простой задачей. Но каннибализм в медицинских целях? — Он взял скрепку и стал рассеянно ее скручивать. — Это уже нечто другое. Если такие вещи происходят в японском преступном мире, тогда, возможно, в некоторые слои общества это проникло несколько веков назад и возобновилось в сороковых годах после войны. — Он придал скрепке форму журавлика и, положив на стол, внимательно на нее смотрел. Затем сложил руки и взглянул на меня. — Поэтому вы и должны внимательно меня послушать. Я хочу сказать, почему не могу пока дать вам этот фильм.
Я кашлянула и, откинувшись на спинку стула, скрестила на груди руки.
— Знаете, ваш голос меня раздражает, — сказала я. — Иногда мне тошно его слушать.
Ши Чонгминг долго на меня смотрел. Неожиданно его лицо смягчилось, и на губах появилась легкая улыбка.
Он бросил скрепку в мусорную корзину, отодвинул стул, встал и вынул связку ключей. Открыл ящик и вытащил тетрадь. Она была переплетена в обложку из воловьей кожи, перевязана резинкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85