Человек либо пользуется своими мозгами, либо теряет способность мыслить. Но если вы все же не верите...
Она принялась тыкать пальцами в кнопки кассового аппарата.
На дисплей выпрыгнули цифры: 3 2, 6 4.
Зина с удовлетворением провела по губам розовым кончиком языка.
– Оценка – «отлично». – Я протянул ей принадлежащую Эндрю новенькую пластинку «Мастеркард».
– Вы – учитель? – Она посмотрела на карточку.
– Нет. А что такое?
– Учителя любят всем ставить оценки.
– Я делаю это очень редко.
Она сунула книги в бумажный пакет и протянула его мне.
– Не судите, да не судимы будете?
Мне осталось лишь пожать плечами.
– Ну что ж, вот ваша покупка, мистер Э. Десмонд.
Я направился к двери.
– Неужели вам не хочется полистать?
– Что? – Я остановился.
– То, что вы приобрели. Уж больно у вас угрюмый вид. Разве вы покупаете книги не для собственного удовольствия?
Эндрю обаятельно улыбнулся.
– Только прочитав книгу, я смогу понять, доставила она мне удовольствие или нет.
На какое-то мгновение Зина оторопела, затем энергично тряхнула головой.
– Смотрите-ка, он не только скептик, он еще и эмпирик!
– Этому есть альтернатива? – поинтересовался я.
– Альтернатива есть всему. – Зина взмахнула изящной кистью с длинными, покрытыми красным – а каким же еще? – лаком ногтями. – Что ж, мистер Э. Десмонд. Я не собиралась задерживать вас, просто обратила внимание на ваши книжки.
– О, вы их читали? Одобряете мой выбор?
Не торопясь с ответом, Зина перевела взгляд с моего лица на грудь, затем на ботинки и вновь посмотрела мне прямо в глаза.
– Выбор неплох. Гальтон был провозвестником всего этого. Да, я их читала. Меня интересуют подобные вещи.
– То есть евгеника?
– Всестороннее усовершенствование общества.
Я выдавил из себя смущенную улыбку.
– Выходит, у нас есть общие интересы.
– Да ну?
– Думаю, что наше общество здорово нуждается в ремонте.
– Мизантроп.
– Могу быть и им – это зависит от дня недели.
Навалившись грудью на прилавок, Зина склонилась ко мне.
– Свифт или Папа?
– Простите?
– Два полярных проявления сущности мизантропии. Не слышали, мистер Э?
– Боюсь, что здесь у меня пробел.
– Но это же так просто. Джонатан Свифт ненавидел человечество как единое целое, однако умудрялся находить в себе достаточно любви к отдельным его представителям. А Римский Папа Александр призывал к всеобщей братской любви, но был не в силах благословить ее в межличностных отношениях.
– Неужели?
– Именно так.
Эндрю приложил к губам указательный палец.
– Тогда я и Свифт и Папа одновременно, сегодня один, а завтра другой. Бывают и такие времена, когда я презираю оба эти полюса, что случается, если я слишком рано беру в руки газету.
– Нелюдим. – Зина засмеялась.
– Мне так и говорят. – Я сделал шаг вперед и протянул ей руку. – Эндрю Десмонд.
Несколько секунд Зина пристально смотрела на нее, решившись в конце, концов слегка коснуться кончиков моих пальцев.
– Очень любезно было с вашей стороны поддержать разговор, Эндрю Десмонд. Я – Зина.
Она выключила музыку, села прямее и вновь залюбовалась своим маникюром.
– Интересное местечко вы нашли для магазина. Давно здесь обосновались?
– Несколько месяцев назад.
– Я оказался здесь только потому, что мне нужно было забрать машину со штрафной площадки. Случайно заметил название над дверью.
– Клиенты нас знают.
Я повел глазами по пустой комнате. Зина молча наблюдала.
– Где-нибудь рядом можно пообедать? – спросил я.
– Вряд ли. Мексиканская забегаловка напротив закрыта. На прошлой неделе сын хозяина был убит в какой-то гангстерской разборке. Обычная этническая энтропия.
Зина ждала моей реакции.
– Эта забегаловка здесь единственная?
– Есть еще несколько подобных заведений, коль они вам по вкусу.
– Мне по вкусу хорошая еда.
– В таком случае рядом вы ничего не отыщете – кроме нарезанной соломкой свинины и фасоли, покрытой застывшим жиром. Это можно съесть только под страхом голодной смерти. Вы голодны, Эндрю?
– Нет. Не настолько, чтобы унизиться до такого меню.
– Precisement . - Из-под прилавка виднелся уголок бухгалтерской книги; Зина задвинула ее поглубже.
– Я предпочел бы пообедать, а не утолить голод. Куда ходите вы?
Она насмешливо поджала губы.
– Это что, приглашение?
Я потер бороду, снял очки.
– Если вы не против, то да. Если против, то я всего лишь обратился к вам за справкой.
– Стоите на страже своего самолюбия?
– Положение обязывает. Я – психолог.
– Серьезно? – Зина смотрела в сторону, стараясь сохранить безучастный вид. – Психология клиническая или экспериментальная?
– Клиническая.
– Практикуете в этом районе?
– В настоящее время я нище не практикую. Собственно говоря, у меня ВКД – все, кроме диссертации.
– Другими словами, все, кроме деградации. Бросили учебу?
– Само собой.
– И гордитесь этим?
– Не горжусь, но и стыда не испытываю. Не судите, как вы сами сказали... Свой срок в аспирантуре я отбыл и понял, что психология – это крошечные зернышки науки, брошенные в кучу пустой шелухи. Надоело делать вид, что банальность принимаешь за откровение свыше. Прежде чем идти в науку дальше, я решил проверить, смогу ли в душе примириться с этим. Поэтому и... – Я поднял над прилавком пакет с книгами.
– Поэтому что?
– Этих названий нет в списке рекомендованной литературы. Они представляют интерес для меня лично, вне зависимости от того, необходимо ли психологу прочесть их или нет. Интерес с точки зрения упомянутого уже усовершенствования – возможно ли поставить заслон на пути сползания общества в пучину посредственности. Когда я вошел сюда, я и понятия не имел о том, что найду на полках за исключением комиксов. Но эти две, – я потряс пакетом, – сказали мне: купи нас!
Зина облокотилась на прилавок.
– Сползание в пучину посредственности. Мне кажется, мы уже там.
– Я выразился так из сострадания.
– Нет нужды. Сострадание ведет к иллюзиям. Вы же почти готовый психолог, хранитель священной чаши самопознания.
– Или самомнения – зависит от того, как на это посмотреть.
Она опять рассмеялась. Еще немного, и меня начнет тошнить от нашей беседы.
– Ладно, отвечая на ваш вопрос, скажу, что обычно обедаю во французском ресторанчике «Ла Пти» в Эхо-парке, у них простая и вкусная провинциальная кухня.
– Седло барашка?
– Время от времени там готовят и его.
– Может, мне повезет. Благодарю вас.
– В этом, может, и повезет. – Зина полуприкрыла глаза; веки ее были оттенены голубым.
– Так что же у нас выходит – приглашение или просто справка? – спросил я.
– Боюсь, последнее. Я на работе.
– Прикованы к кассе цепью? А за спиной стоит грозный хозяин?
– Ну уж нет, – в голосе ее зазвучало неожиданное раздражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Она принялась тыкать пальцами в кнопки кассового аппарата.
На дисплей выпрыгнули цифры: 3 2, 6 4.
Зина с удовлетворением провела по губам розовым кончиком языка.
– Оценка – «отлично». – Я протянул ей принадлежащую Эндрю новенькую пластинку «Мастеркард».
– Вы – учитель? – Она посмотрела на карточку.
– Нет. А что такое?
– Учителя любят всем ставить оценки.
– Я делаю это очень редко.
Она сунула книги в бумажный пакет и протянула его мне.
– Не судите, да не судимы будете?
Мне осталось лишь пожать плечами.
– Ну что ж, вот ваша покупка, мистер Э. Десмонд.
Я направился к двери.
– Неужели вам не хочется полистать?
– Что? – Я остановился.
– То, что вы приобрели. Уж больно у вас угрюмый вид. Разве вы покупаете книги не для собственного удовольствия?
Эндрю обаятельно улыбнулся.
– Только прочитав книгу, я смогу понять, доставила она мне удовольствие или нет.
На какое-то мгновение Зина оторопела, затем энергично тряхнула головой.
– Смотрите-ка, он не только скептик, он еще и эмпирик!
– Этому есть альтернатива? – поинтересовался я.
– Альтернатива есть всему. – Зина взмахнула изящной кистью с длинными, покрытыми красным – а каким же еще? – лаком ногтями. – Что ж, мистер Э. Десмонд. Я не собиралась задерживать вас, просто обратила внимание на ваши книжки.
– О, вы их читали? Одобряете мой выбор?
Не торопясь с ответом, Зина перевела взгляд с моего лица на грудь, затем на ботинки и вновь посмотрела мне прямо в глаза.
– Выбор неплох. Гальтон был провозвестником всего этого. Да, я их читала. Меня интересуют подобные вещи.
– То есть евгеника?
– Всестороннее усовершенствование общества.
Я выдавил из себя смущенную улыбку.
– Выходит, у нас есть общие интересы.
– Да ну?
– Думаю, что наше общество здорово нуждается в ремонте.
– Мизантроп.
– Могу быть и им – это зависит от дня недели.
Навалившись грудью на прилавок, Зина склонилась ко мне.
– Свифт или Папа?
– Простите?
– Два полярных проявления сущности мизантропии. Не слышали, мистер Э?
– Боюсь, что здесь у меня пробел.
– Но это же так просто. Джонатан Свифт ненавидел человечество как единое целое, однако умудрялся находить в себе достаточно любви к отдельным его представителям. А Римский Папа Александр призывал к всеобщей братской любви, но был не в силах благословить ее в межличностных отношениях.
– Неужели?
– Именно так.
Эндрю приложил к губам указательный палец.
– Тогда я и Свифт и Папа одновременно, сегодня один, а завтра другой. Бывают и такие времена, когда я презираю оба эти полюса, что случается, если я слишком рано беру в руки газету.
– Нелюдим. – Зина засмеялась.
– Мне так и говорят. – Я сделал шаг вперед и протянул ей руку. – Эндрю Десмонд.
Несколько секунд Зина пристально смотрела на нее, решившись в конце, концов слегка коснуться кончиков моих пальцев.
– Очень любезно было с вашей стороны поддержать разговор, Эндрю Десмонд. Я – Зина.
Она выключила музыку, села прямее и вновь залюбовалась своим маникюром.
– Интересное местечко вы нашли для магазина. Давно здесь обосновались?
– Несколько месяцев назад.
– Я оказался здесь только потому, что мне нужно было забрать машину со штрафной площадки. Случайно заметил название над дверью.
– Клиенты нас знают.
Я повел глазами по пустой комнате. Зина молча наблюдала.
– Где-нибудь рядом можно пообедать? – спросил я.
– Вряд ли. Мексиканская забегаловка напротив закрыта. На прошлой неделе сын хозяина был убит в какой-то гангстерской разборке. Обычная этническая энтропия.
Зина ждала моей реакции.
– Эта забегаловка здесь единственная?
– Есть еще несколько подобных заведений, коль они вам по вкусу.
– Мне по вкусу хорошая еда.
– В таком случае рядом вы ничего не отыщете – кроме нарезанной соломкой свинины и фасоли, покрытой застывшим жиром. Это можно съесть только под страхом голодной смерти. Вы голодны, Эндрю?
– Нет. Не настолько, чтобы унизиться до такого меню.
– Precisement . - Из-под прилавка виднелся уголок бухгалтерской книги; Зина задвинула ее поглубже.
– Я предпочел бы пообедать, а не утолить голод. Куда ходите вы?
Она насмешливо поджала губы.
– Это что, приглашение?
Я потер бороду, снял очки.
– Если вы не против, то да. Если против, то я всего лишь обратился к вам за справкой.
– Стоите на страже своего самолюбия?
– Положение обязывает. Я – психолог.
– Серьезно? – Зина смотрела в сторону, стараясь сохранить безучастный вид. – Психология клиническая или экспериментальная?
– Клиническая.
– Практикуете в этом районе?
– В настоящее время я нище не практикую. Собственно говоря, у меня ВКД – все, кроме диссертации.
– Другими словами, все, кроме деградации. Бросили учебу?
– Само собой.
– И гордитесь этим?
– Не горжусь, но и стыда не испытываю. Не судите, как вы сами сказали... Свой срок в аспирантуре я отбыл и понял, что психология – это крошечные зернышки науки, брошенные в кучу пустой шелухи. Надоело делать вид, что банальность принимаешь за откровение свыше. Прежде чем идти в науку дальше, я решил проверить, смогу ли в душе примириться с этим. Поэтому и... – Я поднял над прилавком пакет с книгами.
– Поэтому что?
– Этих названий нет в списке рекомендованной литературы. Они представляют интерес для меня лично, вне зависимости от того, необходимо ли психологу прочесть их или нет. Интерес с точки зрения упомянутого уже усовершенствования – возможно ли поставить заслон на пути сползания общества в пучину посредственности. Когда я вошел сюда, я и понятия не имел о том, что найду на полках за исключением комиксов. Но эти две, – я потряс пакетом, – сказали мне: купи нас!
Зина облокотилась на прилавок.
– Сползание в пучину посредственности. Мне кажется, мы уже там.
– Я выразился так из сострадания.
– Нет нужды. Сострадание ведет к иллюзиям. Вы же почти готовый психолог, хранитель священной чаши самопознания.
– Или самомнения – зависит от того, как на это посмотреть.
Она опять рассмеялась. Еще немного, и меня начнет тошнить от нашей беседы.
– Ладно, отвечая на ваш вопрос, скажу, что обычно обедаю во французском ресторанчике «Ла Пти» в Эхо-парке, у них простая и вкусная провинциальная кухня.
– Седло барашка?
– Время от времени там готовят и его.
– Может, мне повезет. Благодарю вас.
– В этом, может, и повезет. – Зина полуприкрыла глаза; веки ее были оттенены голубым.
– Так что же у нас выходит – приглашение или просто справка? – спросил я.
– Боюсь, последнее. Я на работе.
– Прикованы к кассе цепью? А за спиной стоит грозный хозяин?
– Ну уж нет, – в голосе ее зазвучало неожиданное раздражение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113