...Стирай все пороги между глазом, рукой и листом бумаги - пиши как
дышишь, как живешь - литература делается каждым твоим шагом. Если умеешь
по-детски восторгаться живописным дощатым сортиром на склоне горы и гус-
тым среднезападным мороженым, ножками школьницы и закатом над товарной
станцией - значит, ты тоже можешь делать литературу... Манерностью это
не было. Керуак боролся за свое право писать так, как говорил и думал:
сам язык, ритм, расхристанная пунктуация - все помогало ему кидаться го-
ловой в омут свободного самовыражения. Гинзберг называл его стиль "спон-
танной боповой просодией" - а джаз не требует пауз в композиции, ему не
нужна редактура. Почти бессознательный поток. Голая экзистенция кончика
пера или клавиш машинки.
Это было неслыханно. Талантливого выскочку ставили на место: редакто-
ры ортодоксального издательства "Вайкинг" постарались оградить читателей
от стилистических инноваций Керуака при публикации романа "На Доро-
ге"("On the Road") в 1957 году - через пять лет после того, как три сум-
бурных недели были истрачены на лихорадочную запись на рулон газетной
бумаги мыслей и событий нескольких минувших лет, проведенных в скитаниях
по всему континенту. Но к тому времени Джек в глазах богемной тусовки с
Таймс-Сквер уже был признанным "писателем": в 1950 году вышел "Городок и
Город" - прото-книга многотомной "Легенды о Дулуозе", книги, которую он
писал всю жизнь, и в которой - вся его жизнь. Поэтому, наверное, так
трудно Керуака описывать - жизнь его задокументирована им самим, возмож-
но, лучше кого бы то ни было в современной литературе.
Наверное, нет необходимости расшифровывать имена всех персонажей "На
Дороге" - досточно сказать, что за ними всеми стоят реальные люди, часто
обижавшиеся на Керуака, не подозревавшие, что он запоминал мельчайшие
детали их поведения и разговоров. Но об одном человеке все же следует
сказать: Дин Мориарти - Нил Кэссиди, ближайший "кореш" Джека Керуака,
духовный "давно потерянный братишка" практически всех битников, совер-
шенно неизвестный как писатель, человек, сильно зависевший от женщин и
наркотиков всю свою короткую жизнь, которую превратил в нескончаемую че-
реду приключений и которую стремился привести к состоянию покоя и уми-
ротворения через учения странных религиозных сект, позже - участник пе-
редвижной провокации "Веселых Проказников" Кена Кизи, почетный железно-
дорожник, уголовник и ужасный семьянин, любимый женой Кэролайн всю
жизнь, несмотря на разрыв... Когда он умер в 1968 году, его прах был
отправлен именно ей - в жизни у него больше никого не осталось, Джек Ке-
руак уже медленно угасал от алкоголизма во Флориде. Кен Кизи писал о
нем: "Нил Кэссиди делал все, что делает роман, - вот только он все делал
лучше, потому что он так жил, а не только писал об этом". Его жизни хва-
тило бы на сотню романов. Из них Керуак написал четырнадцать.
Этим людям не суждена была долгая жизнь - они сжигали себя с обоих
концов алкоголем, наркотиками, страстями... Джек Керуак умер в Сент-Пи-
терсберге, Флорида, 31 октября 1969 года от обширного желудочного крово-
течения. Еще при жизни его книги были переведены на 18 языков. На русс-
ком была издана лишь пара крохотных и изуродованных цензурой отрывков.
Джек Керуак Jack Kerouac Подземные The Subterraneans
Перевел с английского М. Немцов А Publishing In Tongues/PW93 Studios
Publication 1994
T М. Немцов, перевод, 1992 T 1958 by Jack Kerouac
------------------------------------------------------------------------
----
Перевод этой книги посвящается Светке
1
Когда-то я был молод и гораздо лучше разбирался в окружающем и мог с
нервической разумностью говорить о чем угодно а также с ясностью и без
этих вот литературных околичностей; иными словами вот вам история неса-
моуверенного человека и в то же время эгоманьяка, естественно, многог-
ранного не годится - просто начать с начала и пускай истина себе проса-
чивается, так и сделаю... Началось теплой летней ночью - ах, она сидела
на крыле с Жюльеном Александером который... давайте вообще начну с исто-
рии подземных Сан-Франциско...
Жюльен Александер ангел подземных, а подземные это имя придумал Адам
Мурэд, а он поэт и мой друг сказавший "Они хиповы без поверхностности,
они разумны без банальности, они интеллектуальны как черти и все знают
про Паунда без претензий или чрезмерной болтовни, они очень спокойны,
они очень похожи на Христа". Жюльен сам определенно похож на Иисуса. Я
шел по улице с Ларри О'Харой, старым моим собутыльником по всем тем дол-
гим и взбалмошным и безумным периодам в Сан-Франциско, когда я надирался
и по-настоящему выжуливал выпивку у друзей с такой "добродушной" регу-
лярностью которую всем просто в лом было замечать или объявлять во все-
услышанье что во мне развиваются или уже развились с юности этакие дур-
ные шаровые наклонности хотя конечно вс° они замечали но я им нравился и
как Сэм сказал "Все приходят к тебе заправиться парень, ну у тебя там и
бензоколонка" или что-то в том же духе - старина Ларри О'Хара всегда со
мною мил, спятивший молодой бизнесмен-ирландец из Сан-Франциско с прямо
бальзаковской какой-то каморкой в глубине своей книжной лавки где поку-
ривают ча°к и говорят о былых днях великого оркестра Бейси или былых
днях великого Чу Берри - о котором больше чуть позже поскольку она и с
ним тоже спуталась потому как неминуемо путалась со всеми ибо знала меня
кто нервен и многоуровнев и ни в малейшей степени не однодушен - ни ку-
сочка моей боли еще не проявилось - или страдания - Ангелы, будьте ко
мне снисходительны - я даже не смотрю на страницу а прямо перед собою на
грустное мерцание стены в моей комнате и на радио-КРОУ-шоу Сары Вогэн
Джерри Маллигэна на столе в форме радиоприемника, другими словами они
сидели на крыле машины перед баром Черная Маска на Монтгомери-Стрит,
Жюльен Александер Христоподобный небритый тощий моложавый спокойный
странный про такого вы или Адам почти могли бы сказать апокалиптический
ангел или святой подземных, определенно звезда (теперь), и она, Марду
Фокс, чье лицо когда я впервые увидел его в баре у Данте за углом навело
меня на мысль: "Ей-Богу, я должен связаться с этой маленькой женщиной" а
может быть еще и потому что она была негритянкой. К тому же у нее было
такое же лицо как и у Риты Сэвидж подруги детства моей сестры, и о кото-
рой среди всего прочего я грезил средь бела дня о том как она у меня
между ног на коленях на полу туалета, а я на стульчаке, с ее особыми
прохладными губами и по-индейски резкими высокими мягкими скулами - то
же самое лицо, но темное, милое, с небольшими глазами честными блестящи-
ми и напряженными она, Марду склонялась говоря что-то очень настойчиво
Россу Валленстайну (другу Жюльена) наклонившись над столом, глубоко - "Я
должен с нею связаться" - я пытался стрельнуть в нее радостным взглядом
сексуальным взглядом на который она так и не догадалась поднять голову
или увидеть - Я должен объяснить, я только-только сошел с парохода в
Нью-Йорке, меня рассчитали до рейса на Кобе Япония из-за лажи с буфетчи-
ком и моей неспособности быть милосердным и на самом деле человечным и
вообще обычным парнем выполняющим обязанности дневального в кают-компа-
нии (а вы теперь не можете не признать что я придерживаюсь фактов), что
для меня типично, я относился к стармеху и другим офицерам с запоздалой
вежливостью, это в конце концов разозлило их, они захотели от меня че-
го-то услышать, может чтоб я рявкнул поутру, ставя кофе им на столик а
вместо этого молча на мягких подошвах я спешил выполнить малейшее их по-
желание и ни разу не улыбнулся даже гадко, даже свысока, вс° это из-за
моего ангела одиночества сидящего у меня на плече пока я спускался по
теплой Монтгомери-Стрит в тот вечер и увидел Марду на крыле вместе с
Жюльеном, вспомнив:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39