"Ты готова," и вижу первую вещь в моем черном мире глаз и
прошу ее описать ее, поразительно как мы пришли к одному и тому же, это
было какое-то взаимное понимание, я видел хрустальные жирондоли а она
видела белые лепестки в черной бочажине сразу после некоторого слияния
образов так же изумительно как и те точные образы которыми я обменивался
с Кармоди в Мексике - Марду и я оба видели то же самое, какие-то очерта-
ния безумия, какой-то фонтан, ныне уже мною позабытый и на самом деле
пока еще не важный, сходимся вместе во взаимных описаниях его и радуемся
и ликуем в этом нашем телепатическом триумфе, заканчивая там где встре-
чаются наши мысли в кристальной белизне и лепестках, в тайне - я вижу
ликующий голод в ее лице поглощающем взглядом мое лицо, я мог бы уме-
реть, не разбивай мне сердце радио своей прекрасной музыкой, О мир -
вновь свет свечей, мигающий, я накупил уйму свечей в лавке, углы нашей
комнаты во тьме, ее тень обнаженно смугла когда она спешит к раковине -
как мы пользуемся раковиной - мой страх передать БЕЛЫЕ образы ей в наших
телепатиях из страха что это ей (в ее веселии) напомнит о нашей расовой
разнице, отчего в то время я чувствовал себя виновато, теперь-то я пони-
маю что все это было одним сплошным любовным реверансом с моей стороны -
Господи.
Хорошие - поднимаясь на вершину Ноб-Хилла ночью с квинтой токайского
Ройял Челис, сладкого, густого, крепкого, огни города и бухты под нами,
печальная тайна - сидя там на скамейке, влюбленные, одинокие проходят
мимо, мы передаем друг другу бутылку, разговариваем - она рассказывает
все свое маленькое девчачье детство в Окленде. - Это словно Париж - мяг-
ко, ветерок веет, город может изнемогать от зноя но обитатели холмов все
равно летают - а на той стороне бухты Окленд (ах эти я Харт Крейн Мел-
вилл и вы все разнообразнейшие братья поэты американской ночи которая
как я однажды думал станет моим священным алтарем и теперь так и есть но
кому до этого дело, кому знать это, а я потерял любовь из-за нее - пьян-
чуга, тупица, поэт) - возвращаясь через Ван-Несс на пляж Акватик-Парка,
сидя в песке, когда я прохожу мимо мексиканцев то ощущаю эту великую хе-
повость что была у меня все лето на улице с Марду моя старинная мечта о
желании быть жизненным, живым как негр или индеец или денверский японец
или нью-йоркский пуэрториканец сбылась, с нею рядом такой молодой, сек-
суальной, гибкой, странной, хипейной, сам я в джинсах и такой небрежный
и мы оба как бы молодые (Я говорю как бы, в мои-то 31) - мусора велят
нам уходить с пляжа, одинокий негр проходит мимо нас дважды и таращится
- мы идем вдоль плеска кромки воды, она смеется видя чокнутые фигуры от-
раженного света луны пляшущие совсем как насекомые в завывающей прохлад-
ной гладкой воде ночи - мы слышим запах гаваней, мы танцуем -
Тот раз когда я повел ее в разгар сладкого сухого утра типа как на
плоскогорьях в Мексике или где-нибудь в Аризоне на прием к терапевту в
больницу, вдоль Эмбаркадеро, презрев автобус, рука об руку - я гордый,
думая: "В Мехико она будет выглядеть точно так же и ни единая душа не
будет знать что я сам не индеец ей-Богу и мы схиляем вместе" - и указы-
ваю на чистоту и ясность облаков: "Совсем как в Мексике милая, О ты ее
полюбишь" и мы поднимаемся по суетливой улочке к мрачнокирпичной больни-
це и предполагается что я пойду отсюда домой но она медлит, печальная
улыбка, улыбка любви, когда я уступаю и соглашаюсь подождать окончания
ее 20-минутного свидания с доктором и ее выхода она лучезарно вырывается
оттуда радостная и стремглав несется к воротам которые мы чуть было не
прошли в ее вот-чуть-чуть-и-к-черту-лечение-лучше-погуляю-с-тобой блуж-
дании, мужчины - любовь - не продается - моя награда - собственность -
никто ее не получит а заработает сицилийский разрез поперек середины -
германским сапогом в целовальник, топор канука - я пришпилю этих корча-
щихся поэтишек к какой-нибудь лондонской стенке прямо здесь, объяснено.
- И пока жду пока она выйдет, я сижу на стороне воды, в мексиканском та-
ком гравии и траве и среди бетонных блоков и вытаскиваю блокнотики и ри-
сую большие словесные картинки небесного горизонта и бухты, вставляя
крошечные упоминания великого факта громадного всего-мира с его беско-
нечными уровнями, от Стандард Ойла вниз до шлепков прибоя о баржи где
старым матросам снятся сны, с различием между людьми, различием таким
неохватным между заботами директоров в небоскребах и морских псов в га-
вани и психоаналитиков в душных кабинетах громадных мрачных зданий наби-
тых мертвыми телами в морге под низом и сумасшедшими женщинами у окон,
надеясь таким вот образом внедрить в Марду признание того факта что это
большой мир а психоанализ лишь маленький способ объяснить его поскольку
он только царапает поверхность, которая суть, анализ, причина и следс-
твие, почему вместо что - когда она выходит я читаю ей это, не производя
на нее слишком большого впечатления но она меня любит, держит меня за
руку пока мы рассекаем вниз по Эмбаркадеро к ее дому и когда я оставляю
ее на Третьей и Таунсенде поезд в теплом ясном полдне она говорит "О до
чего я не хочу чтобы ты уходил, мне тебя теперь по-настоящему не хвата-
ет." - "Но я должен быть дома вовремя чтобы приготовить ужин - и писать
- поэтому милая я вернусь завтра не забудь ровно в десять." - И назавтра
я вместо этого заявляюсь в полночь.
Тот раз когда у нас произошел содрогающийся оргазм вместе и она ска-
зала "Я вдруг потерялась" и потерялась со мною хоть сама и не кончала но
неистовствовала в моем неистовстве (райховское заволакивание чувств) и
как же она любила это - все наши учения в постели, я объясняю ей себя,
она объясняет себя мне, мы вкалываем, мы стенаем, мы джазуем - мы срыва-
ем прочь одежду и прыгаем друг на друга (после всегдашнего ее маленького
путешествия к диафрагмовой раковине а мне приходится ждать держась мягче
и отпуская дурацкие шуточки а она смеется и брызжется водой) потом вот
она подходит шлепая ко мне через Райский Сад, и я вытягиваюсь вверх и
помогаю ей опуститься на мою сторону мягкой постели, я притягиваю ее ма-
ленькое тельце к себе и оно тепло, ее теплое место горячо, я целую ее
коричневые грудки обе обе, я целую ее любвеплечия - она не перестает де-
лать губами "пс пс пс" крохотные звуки поцелуев там где на самом деле
никакого соприкосновения нет с моим лицом разве что совсем случайно пока
я делаю что-нибудь другое я трогаю им ее и ее поцелуйчики пс пс соединя-
ются и так же печальны и мягки как и когда нет - это ее маленькая лита-
ния ночи - а когда она больна и мы взбудоражены, тогда она принимает ме-
ня на себя, на свою руку, на мою - она прислуживает безумному бездумному
зверю - Я провожу долгие ночи и многие часы делая ее, наконец она стано-
вится моей, я молюсь чтобы это подошло, я слышу как жестче она дышит, я
надеюсь против всякой надежды что пора, шум в коридоре (или взвой пьян-
чуг по соседству) отвлекает ее и у нее не получается и смеется - но ког-
да у нее действительно получается я слышу как она плачет, хнычет, содро-
гающийся электрический женский оргазм заставляет ее плакать как малень-
кую девчушку, стонать в ночи, он длится добрых двадцать секунд и когда
все кончено она стонет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39