Я чувствовала, что если начну сейчас распутывать этот клубок, то мне грозит немедленное помешательство.
– Я хочу домой, – сказала я. И это была правда.
Глава 3
Итак, я вернулась домой к зелено-голубым холмам, семье, ферме, большому, беспорядочно выстроенному дому. Здесь вырастали и преуспевали целые поколения.
Народу, снующего туда-сюда, надо сказать, поприбавилось. Многие приходили к Джозефу – слава богу, сенатор представлял шесть горных округов. Многие желали посоветоваться с папой по разным вопросам. Еще крутились какие-то женщины, вовлеченные в мамины художественные общества и благотворительные проекты. С нами жила Аманда, Потому что Джош много путешествовал.
И вот теперь я – единственная нефункционирующая деталь хорошо отлаженной машины. Но так или иначе, я вновь жила здесь.
Уехав в колледж, я поклялась себе, что больше никогда не буду жить в Дандерри. Но через год у моего отца случился тяжелый сердечный приступ, и я вернулась на лето.
Потом я перебралась во Флориду, полагая, что навсегда. Мама после этого целый год пила антидепрессанты. Я приезжала домой, когда, дав жизнь Аманде, умерла при родах жена Джоша. Я приезжала, когда бабушка Дотти упала и сломала бедро, и еще раз, когда умер дедушка. Просто так я не приезжала никогда.
Сейчас же я нарушила мною же установленную традицию. Хотя традиция – это, пожалуй, слишком громко сказано. Тринадцать лет – это не срок для такой семьи, как наша.
Мама поместила меня в бывшей комнате Рони, потому что она была на первом этаже и рядом с кухней. Хоп и Эван повесили нечто вроде трапеции над больничной кроватью, которую папа взял напрокат, и еще одну в ванной. Я могла просить все, что угодно, и все мои желания выполнялись. Для того, чтобы позвать кого-то, я звонила в колокольчик.
Когда наступила весна, я стала кое-как добираться до веранды или усаживалась у окна, пытаясь наслаждаться видом. На самом деле я с упорством идиота растравляла свои раны, занимаясь самокопанием.
Я хотела забыть, кем я была до аварии. Я хотела изгнать из себя дьявола – тщеславную нетерпеливую женщину, которая бездумно рисковала жизнями доверившихся ей людей. И впрямь, как было не доверять ей, этой Клер Мэлони, окруженной заботой и защитой такой родни.
Теперь у меня было два дела. Я тщетно старалась избавиться от той части своего “я”, которая меня не устраивала. И я безуспешно пыталась вспомнить, что той ночью в больнице сказал мне Рони и что я ему ответила. Вот такие были мои заботы.
И подумать только, совсем недавно мне казалось, что я что-то совершила в своей жизни. Впрочем, с этим можно было согласиться и сейчас. По моей милости Терри Колфилд никогда больше не увидит белого света, а Роан никогда не найдет снова дороги домой.
* * *
Ренфрю все еще работала у моих родителей. Весь обширный клан по-прежнему собирался на воскресные обеды. Многое изменилось, но многое еще только вызревало.
Дорога в город, как и раньше, шла мимо старых домиков с красными жестяными крышами.
Но на месте аптеки дяди Двейна и тети Ронды стоял супермаркет. У них теперь был другой бизнес – кафе для гурманов.
Тетя Ирэн и мама стали сопредседателями Ассоциации прикладного искусства.
В бывшей лавке хозяйственных мелочей хранился антиквариат. В старой городской столовой продавали сушеные зеленые помидоры, сандвичи с авокадо и пироги с сыром. На окраине города построили новый административный центр, а бывшее здание суда с белыми колоннами стало Центром досуга с художественной галереей, мама выставляла там свои работы.
Тетя Джейн ушла из библиотеки и вместе с кузеном Руби открыла книжный магазин.
Ребекка вышла замуж за славного человека и растила славных детей. Тьюла Тобблер унаследовала от дедушки его яблочную империю. Ее брат Элвин, как она и предсказывала, почти десять лет успешно играл в футбол, потом вернулся в Дандерри и стал заместителем шерифа. Теперь Элвин и вовсе – шериф нашего городка, а дядя Винс подал в отставку два года назад.
Дядя Юджин сбежал со своей секретаршей. Тетя Арнетта пережила это и по-прежнему была консультантом по вопросам экономии в быту. Карлтон занялся банкирским делом, уехал в Вирджинию и был арестован за растрату. Потом, усилиями дяди Ральфа, его освободили под залог.
Нили Типтон женился на одной из моих кузин. Я слышала, что их сын подкарауливает девочек за дверью класса и дергает их за волосы. Но, однако, никогда не трогает ни Мэлони, ни Делани.
Дядя Пит умер во время несчастного случая на охоте. Его сын Гарольд погиб на автомобильных гонках. Эрлан перебрался в Новый Орлеан. Мы редко что-то слышали о нем, и все чувствовали облегчение.
Дейзи Макклендон и ее сестры вскоре после побега Рони и исчезновения Сэлли уехали неизвестно куда. О Сэлли ничего не было слышно.
Семья переживала рождения, смерти, потери, скандалы так, как делала это всегда: когда спокойно, а когда и в бурных спорах.
Но никто не вспоминал Рони или Большого Роана. Во всяком случае, при мне.
* * *
Меня приехал навестить мистер Сисеро, бывший редактор “Трилистника”. Лицо у него стало сморщенным, как печеное яблочко, тонкие седые волосы были начесаны на большую лысину. Он носил очень сильные очки.
Он показывал мне фотографии нового офиса редакции. Для отдела распространения купили грузовик, и этим следовало восхищаться отдельно. Мистер Сисеро заложил свой дом, чтобы построить такой роскошный офис.
Он всегда называл меня “деточка”.
– Деточка, – сказал он и на этот раз. – Я печатал тебя, когда ты была еще школьницей. И я страшно горжусь тем, чего ты достигла.
– Мистер Сисеро, вот я смотрю на вас и думаю, может быть, вам л есть чем гордиться.
– Конечно, есть. Почему ты так ставишь вопрос, деточка?
– Я слишком уж вознеслась. Наверно, хотела стать знаменитой.
– Фу! Ты попала в историю, которая чуть не убила тебя. Ты не сделала ничего плохого.
– Наверное, нам нужно чаще вспоминать о совести, – сказала я серьезно. – Журналисты суют камеру прямо в лица людей, только что перенесших страшные трагедии. Мы показываем их страдания, позволяя всему миру смотреть на них в замочную скважину. Это неправильно.
Он посмотрел на меня сердито.
– Ты встречала подобное в моей газете?
– Нет, конечно. Но вы знаете, что я…
– Ты знаешь, что в городе полно проблем. Чтобы не упустить ничего из виду, газете нужен более молодой редактор. Этой осенью, деточка, предстоят важные события – в частности, избирательная кампания твоего брата. Тебе бы нашлось место в нашей газете.
– Я не собираюсь больше заниматься журналистикой.
Он встал и так же мягко сказал:
– Мне кажется, что у тебя вообще нет никаких планов, кроме того, чтобы уныло сидеть на собственной заднице и жалеть себя.
Клер, твой дедушка Джо говорил, что в мире есть два типа людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88