Я оказалась под ногами дерущихся, на руку мне кто-то больно наступил. Я попыталась встать, но Карлтон размахнулся и со всей силы врезал мне в зубы.
* * *
Когда я очнулась, голова моя лежала у мамы на коленях: Мама кричала папе, чтобы он принес лед, по моему подбородку струилась кровь. Окружающую нас толпу я видела довольно смутно, но хорошо слышала, как оркестр снова заиграл на стадионе марш. Люди продолжали смотреть футбол.
Лежа на земле в тени, я дрожала и стонала, рот мой горел. Мама вытирала мне губы подолом юбки. “Рони, вспомнила я. – Что с Рони?” – и посмотрела в спокойные голубые глаза бабушки.
– Мэрибет, – сказала она, – Клер потеряла пару зубов.
– О боже, – заплакала мама.
Зубов? В горле у меня першило. Я харкнула в мамины колени, как кошка, которой в рот попала шерсть. Выпали две окровавленные крупинки. Я потрогала языком верхний ряд зубов и наткнулась на дырку в самом центре моей драгоценной улыбки. В отчаянии я закричала:
– Аааа! – и упала на спину.
Бабушка подобрала мои зубы и завернула их в носовой платок.
– Их поставят на место, – пообещала она маме.
– Ее улыбка, ее улыбка, – мама была безутешна. – Ну уж я доберусь до Рони Салливана и…
– Рони, – сказала и пришла в ужас.
Кто поймет меня теперь? Как я сумею объяснить, что случилось?!
Рони стоял на коленях, упираясь руками в землю. Дедушка и мистер Тобблер прикладывали к его рту подол рубахи, той самой, пожертвованной бабушкой Мэлони. Кровь стекала по его подбородку, пропитывая фланель и падая ужасными ярко-красными сгустками на джинсы. Дедушка и мистер Тобблер что-то тихо говорили друг другу, согласно кивая, как лошади, вместе тянущие тяжелый воз. Рони поднял голову и посмотрел на меня. Его лицо исказила гримаса, и я увидела у него во рту дырку вместо передних зубов. Так же, как у меня.
Итак, улыбку вышибли из нас обоих.
– Твой зуб, – сказала я печально. Почти теряя сознание от боли, я открыла рот и показала ему свои потери. В его глазах появился такой ужас, что я немедленно захлопнула рот и заплакала.
– Хони не девов нифефо похофо, – сказала я громко. – Кахтон сдевав.
Мама привлекла меня к себе и обняла.
– Шшш, дорогая, шш…
На пригорок вбежал папа, присел на корточки и сунул маме в руку бумажную чашку, полную льда. Его лицо было таким же красным, как и его волосы, глаза гневно сверкали.
– Папа, – умоляла я. – Все начаф Кахтон. Он шхватив меня. Хони стукнув его. Кахтон удахив меня в хот.
– Ну, ну, – пытался он меня успокоить. – Ты говоришь ерунду, детка, у тебя шок.
Папа подошел к Рони и схватил его за плечо.
– Мне плевать, что тебе больно. Объясни, зачем ты втянул в скандал мою дочь, или я вышибу из тебя то, что в тебе осталось.
– Папа!
Глаза Рони сверкнули. Он покачал головой. Кровь текла отовсюду. Он сморщился, прижав руку к ребру.
– Я никому не дам ее обидеть.
– Никому не дашь обидеть! – закричал папа. – А как ты называешь то, что ты с ней сделал?
– Остынь, сын, – приказал дедушка. – Рони не виноват. Это Карлтон, черт бы его побрал. Босс все видел.
Папа отступил.
– Мистер Тобблер?
Мистер Тобблер выложил всю правду. Он рассказал, как Карлтон оскорблял Рони, выговорив слова “белый ниггер” с достоинством старого вояки. Плечи папы опустились.
– Это Карлтон ударил твою маленькую девочку, – мрачно повторил мистер Тобблер. – Он сделал это нарочно. Холт Мэлони, если ты собираешься свернуть кому-то шею, то сверни ее своему племяннику.
Я почувствовала, как мама затаила дыхание. Они с папой посмотрели на Рони. Папа протянул ему руку.
– Я… я… Послушай, парень… я…
Но Рони отпрянул назад, попытался встать, но не смог и тяжело опустился на землю. Одной рукой он вытирал рот, а другую плотнее прижимал к ребрам. Поколебавшись, он сказал:
– Вы можете не беспокоиться о Клер, когда я рядом. Я знаю, что вы думаете обо мне, но я не такой. Я бы вообще никого не тронул, очень надо, но Карлтон… ей было больно. Я… не допущу, чтобы с ней случилось что-то плохое. Никогда. Что бы вы там ни думали…
– Х-хоони, – промычала я. Он снова попытался подняться, Но не сумел. Папа и дедушка помогли ему, хотел он этого или нет.
Недоверие было поколеблено с обеих сторон. Немного. Совсем чуть-чуть. На толщину комариного хоботка. Но оно было поколеблено.
Вот так в этот теплый сентябрьский вечер под жужжание желтых ос Рони переступил черту, разделявшую наши семьи.
Нас отвели в приемную дяди Мэлори. Он был доктор. Со мной все оказалось не так страшно, так – пара выбитых зубов и ушибленные пальцы; все в порядке было и у Рони, не считая сломанного ребра, ну и, конечно, все тех же зубов, которых явно не хватало.
Затем в приемной моего другого дяди-дантиста мои выбитые зубы удалось вернуть на прежнее место. А с зубов Рони сняли слепок. Там дело оказалось посложнее, но тоже поправимо.
В конце концов Рони оказался у нас. Мне сразу стало ясно, что в этот ужасный день на самом деле исполнились мои мечты. Мама поселила его в свободной спальне. Папа попытался сообщить об этом Большому Роану, но не нашел его ни на Пустоши, ни на Стикем-роуд. Он где-то пьянствовал. В любом случае отцу Рони наверняка было все равно.
В тот вечер в глазах Рони было испуганное, загнанное выражение. Ему было нелегко поверить своей удаче, а тем более – этим Мэлони. Утром оказалось, что окно в спальне открыто, и Рони исчез.
Я доверилась маме с папой и рассказала им об озере “Десять прыжков”. Папе и шерифу Винсу удалось отыскать его там. Я была уверена, что уж теперь мы заживем как в сказке, но мы жили в реальной действительности.
Глава 6
Мой неудачливый, но от этого не менее отвратительный кузен Карлтон находился в больнице в Гейн-свилле со сломанной челюстью и весь заклеенный пластырем. Что-то еще у него было с шеей.
Тетя Арнетта была полна решимости наказать Рони и обратилась в суд.
– Мне очень жаль, – сказал дядя Вине папе и маме – Я задержал его и должен действовать как шериф. Он не может оставаться больше беспризорным. Большому Роану на все наплевать, а парню некуда идти.
– Везите его сюда, – сказал папа. – Мы возьмем его к себе.
– Холт, я не позволю, чтобы этот мальчишка находился рядом с Клер. – Я подслушала, как мама сказала это папе, несмотря на то что двойные дубовые двери в гостиную были закрыты. Хоп и Эван сгрудились за мной, и две копны их волос колыхались как рыжее пламя. Мы обменялись заговорщическими взглядами, и я еще плотнее прижалась к щели между дверями.
– Мы ведь его толком не знаем, – продолжала мама. – У Клер к нему какая-то глупая любовь. О господи, Холт, а вдруг он извращенец?
– Тогда он будет мертвый извращенец, – твердо ответил папа.
Наступила пауза, прерываемая маминым плачем. Сквозь замочную скважину я видела, как пала обнял ее.
– Ну, успокойся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88