— Аня подыскивала слова. — Насколько уместно мое присутствие?
— Анечка, за три года после страшной гибели моей Тани не было ни одной женщины, с которой я счел бы уместным появляться среди наших друзей. А сегодня я прошу вас пойти со мной, потому что очень этого хочу. Друзья поймут все правильно, на то они и друзья.
В первом отделении исполнялась сюита Римского-Корсакова «Шехерезада» — вещь, когда-то очень любимая Аней, но потом из-за частого исполнения в концертах и по радио несколько приевшаяся.
В антракте Владимир Игоревич пошел за кулисы поздравить дебютанта и вернулся к Ане немного задумчивый и, как ей показалось, грустный. Они молча сделали несколько кругов по фойе, поздоровались с Листом и вернулись на свои места.
Второе отделение начиналось «Итальянским каприччио» Чайковского. При первых же тактах Аня вдруг почувствовала, что рука Владимира Игоревича легла на ее руку. Она мгновенно напряглась, а его рука едва заметно погладила ее руку, и она, подняв глаза, встретила его взгляд, серьезный и тревожный.
Аня растерянно улыбнулась ему. Он шепнул:
— Вы уверены, что мы хотим дослушать каприччио до конца?
— Совершенно не уверена, — ответила она, хотя за мгновение до этого ни о чем подобном и не помышляла.
— Тогда сбежим?
— Сбежим.
Они встали и, наклонившись и держась за руки, вышли в правую дверь.
— Господи, — прошептала Аня, — если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что я сбегу во время исполнения из Большого зала…
Владимир Игоревич молча обнял ее.
Выглянувшая через минуту в фойе капельдинерша поджала осуждающе губы — приличные с виду люди, солидные, а вышли из зала во время исполнения да еще целуются прямо у портрета Листа!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88