После долгих уговоров он принялся писать воспоминания — сначала просто чтобы занять себя после ухода на пенсию, потом втянулся, увлекся, и теперь уже мама с трудом отрывала его от письменного стола и буквально выгоняла погулять.
Иногда Аня забегала на заседания исторического общества. Начала даже подумывать о заочной аспирантуре, но потом некстати наваливался фестиваль телевизионных фильмов, потом неделя французских фильмов, презентация новой картины, и благие намерения так и оставались намерениями. Впрочем, ее это не очень беспокоило — жизнь с Олегом сложилась счастливо и интересно. Аня светилась радостью. Единственной ее печалью было категорическое нежелание Олега иметь детей. Еще на втором курсе ВГИКа у него была мимолетная связь со студенткой актерского факультета, которая безумно влюбилась в него и родила сына. Он женился на ней, чтобы мальчик не рос байстрюком — так сказал он Ане, но через месяц развелся. Теперь парню, вымахавшему на голову выше отца, исполнилось двадцать лет, он учился в институте и работал, жил отдельно от матери, отца называл по имени, терпеть не мог Ирину, хотя она никогда и не считалась официальной женой Олега, очень приветствовал брак отца с Аней и быстро подружился с ней.
Первое, совместно проведенное лето еще больше сблизило супругов. Потом московский сентябрь побаловал последними солнечными лучами бабьего лета. Воспоминания о той поре жизни убаюкивали, вызывая легкую дрему, погружая в блаженную полуреальность. «Словно парю в облаках», — подумала Аня и улыбнулась, спохватившись, — она и в самом деле парила сейчас в облаках где-то над Европой…
«Как странно, — рассуждала она, — что даже самое светлое в жизни таит в себе некую прелюдию беды, как пресловутая черная полоса на зебре, которая обязательно приходит на смену белой». Вспомнились стихи Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…» Но то стихи. А у нее все наоборот получалось: внутри самых радостных событий, когда не ждешь впереди никаких неприятностей, словно пользуясь потерей бдительности, зарождалось что-то грязное, мерзкое и неотвратимо вырастало до размеров чудовища, которое приносит беду.
Когда же все началось?
Наташа позвонила Ане в воскресенье и сразу же выпалила:
— Приглашаю вас с Олегом на свадьбу!
— Какую свадьбу? — не поняла Аня.
— Мою.
— Ты что, репетируешь роль из нового спектакля?
— Анька, я ведь могу и обидеться. По-твоему, у меня не может быть свадьбы?
— Наташка, подожди, так ты замуж выходишь?
— Слава богу, дошло! Ну прямо жирафа…
— Прости меня, идиотку, — так все неожиданно…
— Прощу, когда придешь.
— Скажи хотя бы, кто он? Откуда? Почему ты молчала?
— Слишком много вопросов, подружка, — засмеялась Наташа. — Придешь — все узнаешь.
— Нет, ты от меня так не отделаешься. Три месяца не звонила, носа не казала…
— И ты, — парировала Наташа.
— Согласна. И все же признавайся, кто он? Режиссер?
— Нет.
— Актер?
— Нет.
— Ну значит, продюсер.
— Тоже нет.
— Хватит играть в вопросы и ответы, говори, кто он?
— Дим Димыч.
— Очень остроумно. Это что, должность?
— Почти. Он работает в определенных сферах, — туманно намекнула Наташа.
— Очень вразумительно. Я сгораю от любопытства. Нет, ты интриганка — так раззадорить! Когда регистрация?
— Понимаешь, — голос Наташи немного потускнел, — как бы тебе сказать… Мы не регистрируемся. Тут есть свои сложности…
— Не регистрируетесь, и бог с вами — какие сложности!
— Нет, ты не понимаешь. У него больная жена, и он не считает себя вправе с ней разводиться.
— Такой поступок говорит в его пользу. Сколько ему лет?
— Сорок один.
— Ясно.
— Что тебе ясно? Твоему Олегу сколько? Сорок?
— При чем тут Олег! Не лезь в бутылку. Куда приезжать?
— К нему… то есть к нам. В следующую субботу, к семи. — И Наташа продиктовала адрес. — Сейчас позвоню Ленке и Деле. Пока, до встречи!
— Погоди, ты меня совсем заговорила. Я тебя поздравляю, желаю любви и счастья с твоим Дим Димычем. Олег, Олег, ты слышишь? Наташка выходит замуж! — закричала Аня, как только положила трубку.
— Что же тут необычного?
В субботу они выехали за час до назначенного времени, чтобы успеть захватить Делю с Платоном, заехать за Леной и посидеть хоть полчаса у Аниных родителей.
Всевозможным предположениям относительно таинственной внезапности этого брака не было конца. Даже Андрей Иванович втянулся в это увлекательное занятие.
Когда все уселись в старенький «Москвич» Олега, гадание и смех продолжались.
— Я, кажется, догадался, — таинственно прошептал Олег. — Жених работает в кагэбэ, и потому такая секретность. Давайте договоримся много не болтать.
— Явки, имена, фамилии, клички не называть, — подхватила Лена.
— Слышишь, Платон? — спросила Деля.
— А что Платон? Как что — так Платон. Я вообще молчу. Плевал я на все их гебье… Вот подарю картину, — он показал на завернутый в полиэтиленовую пленку холст в строгой раме, — пусть расшифровывают, чего я там хотел сказать.
Дом они нашли не сразу. Он стоял в тихом переулке, старый, четырехэтажный, неказистый. Они переглянулись. Правда, у подъезда блестел новенький шикарный «Вольво», в котором сидел шофер, но машина могла принадлежать кому угодно.
Лифта в доме не было. Они поднялись на третий этаж и остановились перед единственной на площадке дверью, обитой черной кожей.
— Так. Кажется, начинаются сюрпризы, — заметил Олег. — Сколько квартир было на втором этаже?
— Три, — первая вспомнила Лена.
— А здесь одна, — глубокомысленно произнес Платон.
— Так чего же мы стоим? — Лена нажала на звонок. Мелодичный перелив донесся откуда-то издалека. Что-то лязгнуло, потом открылась дверь, и перед ними возникла Наташка в проеме второй, деревянной двери. На ней было нечто умопомрачительно белое, кружевное, пышное.
Они вошли в просторный холл. Наташка целовала всех подряд, приговаривая:
— Какие молодцы, что догадались приехать пораньше, пока народы не появились, — познакомимся, поболтаем…
Подарки она складывала на подзеркальник, а картину Платона, не разворачивая, прислонила к стене.
Хозяйские хлопоты Наташи Аня видела как бы краем глаза, потому что внимание ее привлек жених. Он стоял в центре холла с улыбкой на лице. Отлично сшитый смокинг, рубашка с пластроном, бабочка придавали ему какой-то недомашний вид. На неприметном, простоватом, но хорошо отмассированном лице — большие темные глаза с цепким, оценивающим взглядом.
— Знакомьтесь, мой муж Дмитрий Дмитриевич. А это — Лена, Аня, Деля.
— Я догадался. Милости прошу, Лена, Аня, Деля.
— Олег Иванович, муж Ани, — продолжала знакомить Наташа.
— Очень приятно.
— Платон, художник, — сам представился Платон и стиснул руку Дмитрию Дмитриевичу так, что тот чуть поморщился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88