Ане он не понравился.
Режиссер заметил их и подошел к столику.
— Насколько я могу догадаться, Павел, это и есть та самая студентка, которая проводит каникулы на стройке?
— Точно! — с готовностью ответил Паша и расплылся в улыбке. — А это Катя и Сергей. Присаживайтесь.
— Олег Иванович, режиссер, — представился он всем, сел и стал в упор разглядывать Аню.
Катя с Сережей закончили завтрак, встали, за ними поднялась и Аня.
— Куда вы? — обратился режиссер к Ане и довольно фамильярно для первой встречи взял ее за руку. — Посидите. Я сейчас быстро позавтракаю, и вы мне покажете стройку.
Голос у него был бархатный и не то чтобы безапелляционный, но явно привычный к повиновению собеседника.
— К сожалению, вынуждена отказаться от высокой чести служить вам гидом, — ответила Аня, высвобождая руку. — Во-первых, я здесь без году неделя и всей стройки не знаю, а во-вторых, у меня сегодня запланирована стирка. — Она церемонно склонила голову и тут же отругала себя мысленно за резкость.
Режиссер улыбнулся, лицо его сразу же утратило неприятное выражение, что так не понравилось Ане, и сделалось простым, симпатичным и свойским.
Паша быстро справился с яичницей и ушел вслед за Катей и Сергеем.
— Зачем так, Аня? Вот видите, я даже ваше имя знаю. Посидите, никуда ваша стирка от вас не уйдет.
Аня села. Ей стало неловко за свою необъяснимую задиристость. Может быть, он вполне ничего, а вся его самоуверенность — чисто профессиональная. А может быть, давал знать себя комплекс телевизионного режиссера, который чаще всего в тени, в относительной безвестности по сравнению с режиссерами большого кино.
Завстоловой самолично принес поднос с обильным завтраком, где среди прочих блюд источали аромат красиво нарезанные свежие огурчики — роскошь в скудном рационе их общепита, хотя и расположенного в краях, где уж огурцы-то, казалось, не должны бы составлять никакой проблемы.
— Вы здесь давно?
— Сегодня — второе воскресенье.
— Значит, две недели… Не скучно?
— Что вы, по-моему, здесь замечательно.
— Не тяжело?
— Пожалуй… Но знаете, здесь удивительно быстро проходит усталость. Может быть, потому, что места потрясающие: река, воздух, лес, простор…
— Я уже заметил.
— И все буквально насыщено историей.
— Какой же такой историей?
Аня опять почувствовала в интонации режиссера смесь мужской игривости и сдержанной иронии взрослого человека, разговаривающего с восторженной девушкой. Она подняла высоко бровь и с чувством превосходства произнесла:
— Вы даже не знаете, в каких местах находится строительство. Я думала, что режиссеры, отправляясь в командировку, заранее изучают место будущего фильма.
Он был задет. Аня поняла это.
— Чем же так знамениты здешние места? — спросил он улыбаясь. Снисходительная улыбка словно приклеилась теперь к его губам.
— А тем, что именно здесь, за этим лесом и речкой, начинаются знаменитые «степи незнаемые», упоминаемые в русских летописях. Здесь проходили набегами скифы, аланы, гунны, готы, хазары, печенеги, половцы. Где-то здесь князь Игорь увидел зловещее предзнаменование — солнечное затмение, но подавил в себе страх, вызванный предрассудками, продолжил поход и был разбит…
— «Ты взят был в битве при Каяле», — пропел Олег Иванович из «Князя Игоря».
— Совершенно верно, к сожалению, у многих представление о древнерусской истории ограничивается оперой «Князь Игорь» да еще «Русланом и Людмилой».
— Это плохо?
— Просто очень мало. В результате у нас сложилась устойчивая цепочка знаков. Скифы? — пожалуйста, «Да, скифы мы с раскосыми и жадными очами». Хазары? — пожалуйста, «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам». Половцы? — сразу же вспоминаем половецкие пляски, русский сезон в Париже, Дягилева — ах, ах, мы уже слышали, в курсе! Вы знаете, Бородин, работая над своей оперой, специально ездил в степную Венгрию, в Паннонию, чтобы записать истинные половецкие мелодии для своих танцев.
— Каюсь, не знал, — признался Олег Иванович, и Анино раздражение улеглось.
В столовую вошли начальник строительства и Андрей. Они подошли к Олегу Ивановичу, тут же подлетел завстоловой, к которому и обратился начальник с недоуменным вопросом:
— Что же ты сюда привел нашего гостя? Я же просил — вези прямо ко мне, у меня бы и позавтракали.
Начальник протянул руку, представился:
— Цигалев Вадим Николаевич.
— Олег Иванович. — Режиссер пожал протянутую руку. — Вы уж не ругайте его, я сам настоял — не люблю, знаете, доставлять беспокойство.
— Ну какое же это беспокойство? — картинно возмутился Цигалев.
Аня поежилась от очевидной фальши. Потом Цигалев представил режиссеру Андрея как передового бригадира и сказал, что тот покажет ему подробно стройку.
— Если не возражаете, я бы хотел попросить Аню сопровождать нас — она так интересно рассказывает об истории вашего края…
Цигалев с недоумением посмотрел на незнакомую девушку, но не стал особо демонстрировать свое неведение и с готовностью поддержал:
— Пожалуйста, пожалуйста, поступайте, как сочтете нужным. Главное — чтобы вам было удобно работать.
…Они долго ходили по стройке. Андрей давал квалифицированные пояснения, а Олег Иванович порой озадачивал совершенно неожиданными вопросами.
К полудню они осмотрели все, заглянули в вагончик Олега Ивановича, чтобы взять плавки и полотенце, и отправились на речку. Тут уже была обычная для перерыва веселая кутерьма, купание, прыжки с крутого берега. Их громко приветствовали.
Аня переоделась в купальник и принялась стирать джинсы.
Паша подошел, предложил свою помощь.
— Сейчас будет вам самая мужская работа, — заметила Аня и протянула мокрые джинсы. — Выкручивайте, только, чур, не порвите, мне еще носить их и носить.
Андрей и Паша сделали из выкручивания настоящий спектакль. Аня буквально вырвала у них джинсы и развесила на кустах.
Пока они возились с джинсами, Олег Иванович стоял в сторонке и разговаривал с Наткой. Аня мгновенно отметила, что отыскал и познакомился с ней режиссер сам, и теперь стоит, чуть подобрав живот, и на губах его играет та самая снисходительная улыбка, которая так возмутила ее в столовой. Он был ослепительно белотелым, но довольно мускулистым. В голосе опять звучали бархатные нотки. Натка деланно улыбалась, но глаза следили за тем, что происходит вокруг Андрея.
«Вот же „селадон“, — подумала Аня об Олеге Ивановиче без всякого раздражения.
— Ну что, теперь можем плыть? — спросил Паша.
— Плывем, — подхватил Андрей.
— А гость? — спросила Аня.
— Гостя бросим на Натку, — захихикал Паша.
Аня протянула парням руки, и они втроем, разбежавшись, с громким криком прыгнули в воду с высокого берега.
Вынырнув, Аня увидела, как Натка бежит к воде и тоже прыгает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Режиссер заметил их и подошел к столику.
— Насколько я могу догадаться, Павел, это и есть та самая студентка, которая проводит каникулы на стройке?
— Точно! — с готовностью ответил Паша и расплылся в улыбке. — А это Катя и Сергей. Присаживайтесь.
— Олег Иванович, режиссер, — представился он всем, сел и стал в упор разглядывать Аню.
Катя с Сережей закончили завтрак, встали, за ними поднялась и Аня.
— Куда вы? — обратился режиссер к Ане и довольно фамильярно для первой встречи взял ее за руку. — Посидите. Я сейчас быстро позавтракаю, и вы мне покажете стройку.
Голос у него был бархатный и не то чтобы безапелляционный, но явно привычный к повиновению собеседника.
— К сожалению, вынуждена отказаться от высокой чести служить вам гидом, — ответила Аня, высвобождая руку. — Во-первых, я здесь без году неделя и всей стройки не знаю, а во-вторых, у меня сегодня запланирована стирка. — Она церемонно склонила голову и тут же отругала себя мысленно за резкость.
Режиссер улыбнулся, лицо его сразу же утратило неприятное выражение, что так не понравилось Ане, и сделалось простым, симпатичным и свойским.
Паша быстро справился с яичницей и ушел вслед за Катей и Сергеем.
— Зачем так, Аня? Вот видите, я даже ваше имя знаю. Посидите, никуда ваша стирка от вас не уйдет.
Аня села. Ей стало неловко за свою необъяснимую задиристость. Может быть, он вполне ничего, а вся его самоуверенность — чисто профессиональная. А может быть, давал знать себя комплекс телевизионного режиссера, который чаще всего в тени, в относительной безвестности по сравнению с режиссерами большого кино.
Завстоловой самолично принес поднос с обильным завтраком, где среди прочих блюд источали аромат красиво нарезанные свежие огурчики — роскошь в скудном рационе их общепита, хотя и расположенного в краях, где уж огурцы-то, казалось, не должны бы составлять никакой проблемы.
— Вы здесь давно?
— Сегодня — второе воскресенье.
— Значит, две недели… Не скучно?
— Что вы, по-моему, здесь замечательно.
— Не тяжело?
— Пожалуй… Но знаете, здесь удивительно быстро проходит усталость. Может быть, потому, что места потрясающие: река, воздух, лес, простор…
— Я уже заметил.
— И все буквально насыщено историей.
— Какой же такой историей?
Аня опять почувствовала в интонации режиссера смесь мужской игривости и сдержанной иронии взрослого человека, разговаривающего с восторженной девушкой. Она подняла высоко бровь и с чувством превосходства произнесла:
— Вы даже не знаете, в каких местах находится строительство. Я думала, что режиссеры, отправляясь в командировку, заранее изучают место будущего фильма.
Он был задет. Аня поняла это.
— Чем же так знамениты здешние места? — спросил он улыбаясь. Снисходительная улыбка словно приклеилась теперь к его губам.
— А тем, что именно здесь, за этим лесом и речкой, начинаются знаменитые «степи незнаемые», упоминаемые в русских летописях. Здесь проходили набегами скифы, аланы, гунны, готы, хазары, печенеги, половцы. Где-то здесь князь Игорь увидел зловещее предзнаменование — солнечное затмение, но подавил в себе страх, вызванный предрассудками, продолжил поход и был разбит…
— «Ты взят был в битве при Каяле», — пропел Олег Иванович из «Князя Игоря».
— Совершенно верно, к сожалению, у многих представление о древнерусской истории ограничивается оперой «Князь Игорь» да еще «Русланом и Людмилой».
— Это плохо?
— Просто очень мало. В результате у нас сложилась устойчивая цепочка знаков. Скифы? — пожалуйста, «Да, скифы мы с раскосыми и жадными очами». Хазары? — пожалуйста, «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам». Половцы? — сразу же вспоминаем половецкие пляски, русский сезон в Париже, Дягилева — ах, ах, мы уже слышали, в курсе! Вы знаете, Бородин, работая над своей оперой, специально ездил в степную Венгрию, в Паннонию, чтобы записать истинные половецкие мелодии для своих танцев.
— Каюсь, не знал, — признался Олег Иванович, и Анино раздражение улеглось.
В столовую вошли начальник строительства и Андрей. Они подошли к Олегу Ивановичу, тут же подлетел завстоловой, к которому и обратился начальник с недоуменным вопросом:
— Что же ты сюда привел нашего гостя? Я же просил — вези прямо ко мне, у меня бы и позавтракали.
Начальник протянул руку, представился:
— Цигалев Вадим Николаевич.
— Олег Иванович. — Режиссер пожал протянутую руку. — Вы уж не ругайте его, я сам настоял — не люблю, знаете, доставлять беспокойство.
— Ну какое же это беспокойство? — картинно возмутился Цигалев.
Аня поежилась от очевидной фальши. Потом Цигалев представил режиссеру Андрея как передового бригадира и сказал, что тот покажет ему подробно стройку.
— Если не возражаете, я бы хотел попросить Аню сопровождать нас — она так интересно рассказывает об истории вашего края…
Цигалев с недоумением посмотрел на незнакомую девушку, но не стал особо демонстрировать свое неведение и с готовностью поддержал:
— Пожалуйста, пожалуйста, поступайте, как сочтете нужным. Главное — чтобы вам было удобно работать.
…Они долго ходили по стройке. Андрей давал квалифицированные пояснения, а Олег Иванович порой озадачивал совершенно неожиданными вопросами.
К полудню они осмотрели все, заглянули в вагончик Олега Ивановича, чтобы взять плавки и полотенце, и отправились на речку. Тут уже была обычная для перерыва веселая кутерьма, купание, прыжки с крутого берега. Их громко приветствовали.
Аня переоделась в купальник и принялась стирать джинсы.
Паша подошел, предложил свою помощь.
— Сейчас будет вам самая мужская работа, — заметила Аня и протянула мокрые джинсы. — Выкручивайте, только, чур, не порвите, мне еще носить их и носить.
Андрей и Паша сделали из выкручивания настоящий спектакль. Аня буквально вырвала у них джинсы и развесила на кустах.
Пока они возились с джинсами, Олег Иванович стоял в сторонке и разговаривал с Наткой. Аня мгновенно отметила, что отыскал и познакомился с ней режиссер сам, и теперь стоит, чуть подобрав живот, и на губах его играет та самая снисходительная улыбка, которая так возмутила ее в столовой. Он был ослепительно белотелым, но довольно мускулистым. В голосе опять звучали бархатные нотки. Натка деланно улыбалась, но глаза следили за тем, что происходит вокруг Андрея.
«Вот же „селадон“, — подумала Аня об Олеге Ивановиче без всякого раздражения.
— Ну что, теперь можем плыть? — спросил Паша.
— Плывем, — подхватил Андрей.
— А гость? — спросила Аня.
— Гостя бросим на Натку, — захихикал Паша.
Аня протянула парням руки, и они втроем, разбежавшись, с громким криком прыгнули в воду с высокого берега.
Вынырнув, Аня увидела, как Натка бежит к воде и тоже прыгает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88