— Ну что ты за приземленное существо, Катюша, — пожал плечами Колесников, — не все же так просто…
— Все, наоборот, просто, как кусок банного мыла! — прервала его Катя. — Ты бы тоже до ста лет маялся в холостяках, если бы я тебя не обработала. И скажи, что в результате? В результате все довольны: ты, я, Петька и даже Наташка — она в тебе души не чает. Нет, Наталья, если ты упустишь этого супермена с бриллиантом — я на тебя как на бабу рукой махну. И всем объявлю, что ты такая же идиотка, как твоя однокурсница Галя-черненькая…
С черненькой действительно произошла печальная история. Ее взял в свой театр один из лучших провинциальных режиссеров — Тарасов, и она сразу стала играть главные роли. Позже они поженились. Казалось, черненькая наконец преодолела природу, победила свою плоть и принялась за дело, но не тут-то было. Галя смертельно влюбилась в своего партнера, стала его любовницей, после чего Тарасов выгнал из театра и ее, свою жену, и героя-любовника, обнародовав это решение в приказе, где значилось вопиюще лживое слово «профнепригодность». После этого Галя-черненькая со своим героем пробовали пристроиться в разные театры, но в одном месте брали ее, но не брали его, в другом было наоборот, и, наконец, по слухам, они осели где-то в захолустье.
— Так вот смотри у меня, — подытожила Катя, — не вздумай возвращать бриллиант. Пусть делает дорогие подарки. Мужчина только ту женщину будет уважать, которая сумеет из него много вытянуть. Когда он истратит на тебя и вовсе астрономическую сумму, помяни мое слово, женится на тебе как миленький…
— Я тебе просто как разумной женщине советую: выходи за меня замуж, — вдруг произнес Саша.
Они мчались с бешеной скоростью по Мичуринскому проспекту.
— Но мы же не любим друг друга, — ответила Наташа. — С чего бы это тебе на мне жениться?
' — А я объясню, — азартно продолжал Саша. — Я себе такое слово дал: если встречу бабу, какую еще не встречал на своем веку, а я, — он резко крутанул баранку, — перевидал их ой-ой-ой, то сейчас же и женюсь. И что такое любовь эта ваша? Дунул — и нет ее, любви. Одуванчик.
— Ледяные лилии любви, — пробормотала Наташа, — морозные узоры. Дунул — и нет.
Саша так резко затормозил, что они чуть не стукнулись лбами в ветровое стекло.
— На. — Порывшись в кармане, он протянул ей сторублевую купюру.
— Зачем? — растерялась Наташа.
— Возьми деньги и не произноси при мне больше таких слов. У меня на эту романтику аллергия и насморк, сразу и одновременно.
— Здесь стоять не положено. — К окошку «Жигулей» наклонился милиционер.
— На, — сказал Саша, протягивая ему другую купюру, с которой блюститель порядка и отошел к следующей машине.
— Забери свою сотнягу, — рассмеялась Наташа.
— Обратно я ничего не беру, — заверил ее Саша, — мы сейчас вон у той бабуси ведро клубники возьмем. — С этими словами он выскочил на обочину. — Давай, бабуля, ягоду. А это тебе отдельно за ведерко… — Он всунул бабушке в руку еще одну бумажку и, довольный, с ведром влез в машину. — Возьми к себе, Петро, — сказал он Петьке, сидевшему на заднем сиденье. — Гулять так гулять.
— Ну ты даешь, — покрутила головой Наташа.
У тебя со мной хлопот не будет, — продолжал развивать свою мысль Саша. — Деньгами я тебя засыплю. Петро будет учиться в Кембридже. Если не можешь жить без своего театра — ради бога. Твоя забота будет одна: ежели я надерусь как свинья, довести меня до машины и усадить, а дальше я на автопилоте доведу. Ну, еще мамаша у меня с характером… Ее и папаша не выдержал, сбежал к другой, без характера, зато во-от с такой грудью… А ты выдержишь, ты баба покладистая… Ну что, по рукам? В ЗАГС — завтра, свадьба в июле, а в августе — медовый месяц на море в лучшем отеле, какой ты и в кино не увидишь, у нас в кино их не показывают, чтобы у зрителя не приключился родимчик…
На Москалевых знакомство с Сашей произвело двойственное впечатление.
Наташа представила Кудряшова как своего жениха.
Саша явился при полном параде: в костюме-тройке бежевого цвета, который был ему очень к лицу, в красивых кожаных туфлях, и запах Сашиного дезодоранта, по свидетельству Гали, сохранялся в лифте еще и на следующее утро.
Неотъемлемой частью Сашиного реквизита были многочисленные бутылки и бутылочки с еще нигде и никем не виданными наклейками, огромный торт, коробка конфет, флакон французских духов для Галины и такое обилие роз, что для них пришлось освободить все имевшиеся в доме вазы.
Саша вел себя не то чтобы бесцеремонно и развязно, но настолько раскованно, что стало ясно: комплексовать по поводу своей невесты-актрисы, вхожей в дом Москалевых, он не намерен.
Видя его щедрость, Галя решила проявить ответную, и изумленная Наташа, которую последнее время встречали батоном колбасы и колбасного же сыра, увидела, что Москалевы вовсе не бедствуют, как на то частенько намекала Галина.
На стол явились икра, шпроты, с молниеносной быстротой зажаренные куры, маринованные грибы, печень трески и много всего такого, о наличии чего не могла подозревать Наташа и чего в доме не водилось при холостяцком житье-бытье Москалева.
Саша сразу заявил о себе.
Он прошелся вдоль книжных полок, плотно заставленных книгами, и счел нужным сообщить:
— Я этих книг не читал, но что в них написано — знаю.
— Что же? — с любопытством посмотрел на него Москалев.
— Русские герои хлопочут о рублях, французские — о франках, английские — о фунтах стерлингов, японские — об иенах.
— И больше в книгах, по вашему мнению, ничего нет? — продолжал любопытствовать Москалев.
— Это квинтэссенция любого сюжета, — не смутился иронией, прозвучавшей в голосе Москалева, Саша, — основной его пафос. Остальное на периферии. Все как в жизни.
— Неужели человеческие отношения, любовь, страсть…
— Да-да, это все остается на обочине жизни. Вы не сердитесь, что я так говорю? Видите ли, я выстрадал себе право быть правдивым и всегда говорить то, что думаю. — При слове «выстрадал» Саша немного поморщился, и Наташа подумала, что все же ее жених намного глубже и тоньше, чем хочет казаться.
— Разрешите вас немного поправить, — сухо возразил Москалев, — вы не выстрадали, а, скорее всего, считаете, что купили себе такое право.
— Это одно и то же, — не согласился Саша, — важно одно: и у правды есть своя цена. И у всего на свете…
— Так может, вы думаете, что своя цена есть у Натальи? — не удержавшись, поддела его Галя. — Сколько же вы за нее заплатили, если не секрет? И в какой валюте?
— Вот в этой. — Саша с мрачным видом стукнул себя в грудь.
— У вас в этом месте кошелек? — продолжала ехидничать Галина.
У меня в этом месте сердце… Я знаю, о чем вы думаете, — обратился Саша к Москалеву, — что я вопиюще неинтеллигентен для Наташи, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61