– А ты как думаешь? – грубо ответил он.
– Послушайте, хотите помыться и переночевать в нормальных условиях? – спросил Ричард.
– Ага, чертов благодетель! – с презрением воскликнул бродяга. – Катись отсюда.
– Я мог бы купить вам еды.
– Пошел прочь, дай мне поспать.
Бродяга завернулся в свое огромное пальто и улегся на коробках. Ричард помешкал, глядя на него, затем увлек Энн за руку к двери мотеля. Глостер, которому не понравился исходивший от человека запах немытого тела, залаял. Энн всегда отпугивал вид грязных, опустившихся людей. Она считала, что помочь таким уже ничем невозможно, и хотела сказать об этом Ричарду, но увидела, что он погрузился в задумчивость, сосредоточенно сдвинув брови, и его лицо приняло странное отрешенное выражение.
Ричард взял два номера и оплатил их, хотя Энн пробовала спорить.
– Вы здесь в служебной командировке, тут двух мнений быть не может.
Администраторша, увидев Глостера, расплылась в улыбке.
– Чудесный манчестерский терьер, моей дочери подарили точно такого же на день рождения. Чем вы его кормите?
Пока Энн объясняла, Ричард куда-то отлучился, но вскоре вернулся и подошел к ней.
– Когда устроитесь в номере, Энн, спускайтесь вниз, я буду ждать вас в баре.
Энн открыла номер, опустила на пол Глостера, который тут же настороженно принялся обследовать углы. Усталости Энн не чувствовала. Лучше поторопиться, чтобы не заставлять Ричарда ждать.
Она прошла в крошечную ванную и приблизилась к овальному зеркалу, висевшему над раковиной. До сих пор Энн, скромная и прямая по натуре, считала кокетство и желание нравиться чем-то недостойным, пресловутой женской уловкой. Разве не должны тебя полюбить в первую очередь за душевные и моральные качества? Ее няня, придерживавшаяся викторианских взглядов на поведение леди, сыграла в этом немалую роль.
Сейчас Энн тревожило то, что ей хотелось всеми силами произвести хорошее впечатление на Ричарда. Неужели она становится слишком суетной?
Энн тщательно причесалась, но волосы продолжали уныло висеть вдоль щек. Ну почему она не пользуется феном при их укладке? Неуверенной рукой она подкрасила ресницы, губы. Разумеется, Ричард не обратит на ее робкие попытки выглядеть привлекательнее никакого внимания. Где-то она читала, что для мужчины главное в женщине не красота и не молодость, а блеск, содержательность личности. А она скучна, как вчерашняя газета.
– Как ты думаешь, Глосси, нравлюсь я ему хоть немного? – спросила она песика. – Едва ли. Просто он добр со всеми.
Она спустилась в бар и увидела, что Ричард сидит за ближайшим к двери столиком. На столе стоял ее любимый салат с оливками и паста в томатном соусе.
– Я решил, что вам понравится, – неуверенно произнес он. – Если не хотите есть, то хотя бы просто попробуйте.
– Я ужасно проголодалась! – благодарно сказала Энн, которая в самом деле почувствовала, что в состоянии расправиться со всеми блюдами. Она села и чинно взяла нож и вилку, сдерживая себя, чтобы не наброситься на еду с естественным аппетитом голодного человека. Себе Ричард взял сосиски с картофельным пюре – то же, что в прошлый раз.
Немного утолив голод, Энн вздохнула.
– Этот человек у входа – его жалко, конечно, но всем помочь невозможно.
– Всем – нет, – сказал он, глядя на нее темно-голубыми глазами. – Но хотя бы тем, кто встречается на нашем пути. Вы верите, Энн, что всех людей, которых мы встречаем, нам посылает Бог – чтобы мы оказали им помощь и научились у них чему-то?
– Чему вы научились у этого бродяги? – поинтересовалась Энн шутливо.
– Благодарить Бога за все, что я имею.
– Это из какой-то восточной религии? – спросила она.
– Это христианство, – ответил Ричард. – Разве нас не этому учили в детстве? Просто я встретил человека, который как бы заново открыл для меня прописные истины. Я говорю о своем университетском преподавателе мистере Тодде.
Но Энн сейчас занимала другая мысль.
– Вы верите в Бога, Ричард? – спросила она.
– В какой-то степени, – ответил он. – Но я не религиозен. Я имею в виду, что церковь посещаю крайне редко.
– А мне на Востоке очень не хватало возможности пойти в церковь, когда захочется, – сказала Энн. – Но боюсь, что я совсем мало думаю о близких. Моя тетя, например, живет одна и, наверное, чувствует себя очень одинокой. Ее единственная подруга недавно умерла, но, когда она позвонила мне и спросила, нельзя ли приехать и встретить Рождество вместе со мной, у меня было большое желание отказаться. Я представила, как будет меня тяготить ее присутствие. Я подумала прежде всего о себе. И сейчас я оставила ключи консьержке, а сама поехала с вами. Она может приехать без меня, а я не чувствую угрызений совести. Это ужасно, правда?
Сказав это, Энн испытала неожиданно глубокое раскаяние. Она – самый близкий человек тете Мириам, и какой бы у нее ни был несносный характер, разве она от этого меньше нуждается в любви и понимании? Энн подумала, что непременно постарается загладить свою вину…
– Я меньше всего могу быть вам судьей, – вздохнул Ричард. – Вы правы – начинать надо с самых близких людей, а я не могу наладить отношения с собственной матерью.
Только что Энн ощущала необыкновенную близость к нему, но в следующую секунду он вдруг внутренне отдалился от нее и погрузился в какие-то одному ему ведомые проблемы. Что же, она не станет обременять его.
– Пожалуй, я пойду спать, – сказала Энн, поднимаясь.
– Энн! – Он вскочил на ноги. – Я провожу вас до номера.
– Это не обязательно, – пробормотала она.
Они вышли в холл и начали подниматься по ступеням. Энн, затаив дыхание, ждала, что сейчас он скажет ей… она даже не решалась представить что, но его слова, конечно же, будут исполнены глубочайшего смысла. В какой-то мере они будут решающими в их отношениях. Они подошли к дверям номера Энн и остановились.
– Спасибо, – произнес он, глядя ей прямо в глаза. – Я очень рад, что вы поехали со мной.
– Я тоже рада, – прошелестела Энн.
Он шагнул к ней, и ее сердце затрепетало, как испуганная птичка. Неужели он хочет ее поцеловать? Ей больше всего на свете захотелось, чтобы Ричард поцеловал ее. Она затаила дыхание. Секунду они смотрели друг на друга, и ей казалось, что его глаза затягивают ее, словно мощный водоворот. Но секунда пролетела и… ничего не произошло. Он отвел взгляд.
– Думаю, завтра мы выедем часов в девять. Это не рано?
– Ничуть, – ответила Энн как можно небрежнее, стараясь, чтобы голос не задрожал. – Я привыкла вставать рано. Спокойной ночи.
Она быстро вошла в номер, захлопнула дверь и замерла, прислонившись к ней спиной. В коридоре некоторое время царило молчание, потом послышались его удаляющиеся шаги. Глостер вопросительно смотрел на свою хозяйку, которая прижимала ладони к щекам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44