Но сейчас Алек был и впрямь зол. Брайан настолько явно лгал, делая вид, что ничего не происходит, что это сводило Алека с ума. Брайан не говорил слов, за которые с полным правом можно было бы вогнать ему зубы в глотку. Он ухитрялся задеть за живое, заставить посинеть от ярости — и виртуозно ускользал.
И не ценил Дженни. Этот чертов сукин сын не ценил Дженни!
«…Не хочешь сниматься в мыльной опере — убирайся! Никто на телевидении не заплачет. И зритель тоже обойдется без тебя. И черт меня побери, если огорчусь я…»
Но Алек знал, что Брайан никогда не оставит свою работу. Так и проживет всю жизнь, утешаясь тем, что «мог бы достичь Олимпа» и обвиняя в своих неудачах всех и вся, кроме самого себя.
«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Эпизод 100
Перегрин: Во всем виноваты Варлеи. Амелия любила меня. Я знаю это наверняка. И она вышла бы за меня. Мы даже подумывали о тайном венчании, но она во что бы то ни стало хотела их благословения.
Джорджианна: Амелия? Хотела бежать с тобой? Это невозможно!
Перегрин (не обращая на нее внимания): У моей усадьбы необходимо перестроить кровлю. Фасад, к сожалению, еще елизаветинских времен. Если переделать его, дом станет просто загляденьем! И еще земли… Многие осушают земли. И я мог бы…
Джорджианна (со смехом) : О, Перри, ты же ничего не понимаешь в этом!
Перегрин: Я бы научился, не сомневайся.
Джорджианна: А раньше ты о чем думал?
Перегрин: Ну, сейчас-то это все равно не имеет смысла. (Подходит к буфету и наполняет бокал.) Я бы горы свернул, женившись на ней. С ее-то деньгами! Во всем виновны Варлеи!
— Что ты думаешь о Рите?
У Алека слегка екнуло сердце. Когда вошла Дженни, он заканчивал телефонный разговор. В комнате было много народу, и можно было подсесть к Трине или Фрэнсин, которых она жаловала. Но Дженни устроилась рядом с ним.
«Если бы ты только знала…» Если бы она имела хоть малейшее представление о чувствах Алека, то ни за что бы не разыскала его в переполненной комнате, не села на диван рядышком. Его чувства смутили бы ее, она ощутила бы неловкость, а возможно, и вину… Но Дженни ни о чем не догадывалась.
— Она производит хорошее впечатление, — мягко ответил Алек. — Правда, пока не Бог весть что делает, но явно хочет научиться работать перед камерой.
— Я не вполне уверена, что стоило приглашать ее на роль. Видишь ли, если у актрисы такая потрясающая грудь, с ней надо что-то делать — я имею в виду, что она достойна стать элементом сюжета… — До сих пор восхитительные формы Риты тщательно скрывали платьями с высокими воротниками и драпировали шалями. — Но Джордж и Томас были в бурном восторге от ее кинопробы. И Брайан тоже.
Брайан? Он смотрел материалы кинопроб? Алек поежился. Какого дьявола она до сих пор прислушивается к мнению этого ничтожества?
…Потому что живет с ним и любит его — или…
Проклятье! Но это на самом деле так. Нечего закрывать глаза. Те, кто вырос на острове Принца Эдварда, без ума от «Энн из Грин Гейбла». «Представьте себе Энн, — объявил он своей семье, когда рассказывал про Хлою. — Так вот Хлоя — полная ее противоположность».
А Дженни? Она не рыжая и не заплетает волосы в косички — но у нее веснушки на носу, бурное воображение, она весела и остра на язык. Она — самая настоящая Энн, его собственная любимая Энн. Только такая женщина ему необходима.
Беда лишь в том, что эта Энн уже нашла своего Гилберта.
«Ты ведь не собираешься его бросить, а?»
Скорее всего, она знала, что на самом деле Брайан — пустое место. И даже, наверное, давно не сходит с ума по нему. Но было дано обещание. Честное слово. И она не изменит своему слову. Никогда не оставит его. Возможно, если дела Брайана пойдут в гору, Дженни позволит себе уйти из его жизни. Но Брайан никогда не достигнет высот — теперь Алек в этом абсолютно уверился. Чтобы добиться желанной славы, Брайан должен рисковать, а этого он не умел!
И Дженни навек с ним повязана.
9
Как все начинающие актеры, Рита пока не могла похвастаться обильной зрительской почтой, хотя в журналах была масса мелких упоминаний о ней типа: «Темпераментная молодая актриса, вносящая пьянящий аромат юности в сериал — кто она такая?» Алек, правда, не был уверен в подлинности писем телезрителей. Все это с таким же успехом могло быть плодом деятельности хорошего рекламного агента.
Вскоре он сыграл с ней первую сцену. Ничего особенного. Амелия пригласила в гости Изабеллу, и случайно в комнату вошел Лидгейт, что, впрочем, казалось Алеку не вполне логичным. Он считал, что Лидгейт старательно избегает встреч с друзьями Амелии, да и с нею самой. Тем не менее он вламывается в ее покои, Амелия и Изабелла встают, чтобы его поприветствовать, Амелия едва слышно представляет Изабеллу… Лидгейт кивает с обычной ледяной снисходительностью. Изабелла мила, смущена и очень робка при встрече с настоящим герцогом. Алек не понимал смысла этой сцены. Впрочем, Гил и Теренс, похоже, понимали не больше.
С Ритой оказалось довольно легко работать. Она справлялась с задачей, пусть простенькой, хорошо помнила текст. Следила за тем, где находится камера. И костюм носила недурно — по крайней мере, никто не путался в складках ее платья. Но это все было на репетиции…
Когда подъехала камера, то вместо того, чтобы скромно потупить глазки, Рита бросила на Лидгейта вызывающе игривый взор. Отрепетированные скромность и застенчивость вдруг сменились вызовом и откровенным кокетством.
В сценарии ничего подобного не было. И это вовсе не была ее ошибка или случайность. Она намеренно так вела себя.
Актерская игра в мыльном сериале — всегда акт совместного творчества. Ты с утра показываешь партнерам, как будешь действовать, чтобы они могли подстроиться. И никто не выкидывает фокусов. Никто не позволяет своему герою оставить в дураках остальных.
Но Рита Харбер ни на секунду об этом не задумалась. На киносъемках режиссер тут же дал бы команду «Стоп!». Но в мыльных операх всегда стараются все снимать с первого раза. Рита это знала, на что и делала ставку.
Алек отступил, полный холодного возмущения, и одарил бесстыдницу самым суровым взглядом, на который только был способен. Рита захлопала глазами. Она явно не ждала подобной открытой враждебности и отступила, сконфуженная.
Амелия тут же, в порыве сочувствия, коснулась руки Изабеллы. Ей известен был суровый нрав Лидгейта и так больно было видеть, что стрелы его гнева направлены на столь невинное и простодушное создание.
Все трое — Амелия, Лидгейт и Изабелла, то есть Алек, Карен и Рита замерли. Согласно сценарию, последний крупный план принадлежал Амелии, но теперь объектив камеры был устремлен на Алека. На лице герцога застыла гримаса холодного отвращения. В следующее мгновение ассистент режиссера замахал в воздухе бумагами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72