— Так мы его называем.
Отсутствие отца — не это ли подсознательно терзало Брайана?
За хромированную раму зеркала было заткнуто не менее дюжины фотокарточек. Они образовывали как бы вторую раму с одной стороны и частично даже сверху. На них был изображен темноволосый младенец в голубом одеяльце. Это был Тони Бьянчетти, сынишка Рэя. Как ни молод был Рэй, но он единственный во всем составе имел дом и семью. Он был отцом.
Алек продолжал говорить.
— Мы с братьями всегда проводили много времени в обществе отца. Представь себе ферму. Отец пинает и клянет на чем свет стоит какую-нибудь машину. А потом начинает ее чинить. Смотришь на него и представляешь, каким станешь, когда вырастешь. Для меня это всегда было очевидно.
— Да, и для меня тоже, — Рэй присел на другой стул, завязывая шнурки. — У моего дяди и отца небольшой автомагазинчик. Мы всегда околачивались там. Брат и сейчас там работает.
Герой Рэя был такой же, как он сам — очень мужественный, очень открытый. Алек такой же. Дженни хорошо помнила, какое впечатление приятели произвели на нее, когда она вошла в гримерную. Был ли Брайан похож на них? Был ли в нем душевный стержень? Уверенность в своих силах? В себе самом?
Нет.
От этого никуда не деться. Дженни не просто скопировала его отдельные манеры, одну из черт характера. Она знала Брайана четырнадцать лет. И на основе многолетних наблюдений создала Лидгейта. Вот почему ей всегда было трудно с этим персонажем. Она не желала понимать, насколько он схож с Брайаном. Лидгейт — это Брайан…
А Лидгейт был поистине ужасен.
Она избавится от Лидгейта! Просто убьет его! Он погибнет, и не будет больше ее мучить! Это вполне в ее власти. Она — главный сценарист. На телевидении такое никому не понравится, но если она будет бороться и настаивать на своем, то победит.
Или нет, Дженни изменит его, сделает симпатичным… Актеры удивятся, а журналы для телезрителей станут глумиться над нею, но она вправе так поступить. Это ее шоу. Хотя телевидение купило все права на сериал, он все равно принадлежит ей.
Не станет она ничего рушить. Ее идеи пойдут только на пользу дела. Игра Алека Камерона — как раз то, что нужно. И она сделает именно то, что ему требуется.
Рабочий день кончился. Актеры и обслуга уже расходились. Все собирались домой. А Дженни была в ужасе от одной этой мысли. Дома Брайан. А он — специалист по примирениям и сумеет сгладить все острые углы. Но что это решит?
Она тихонько вставила ключ в замочную скважину. Сразу же за входной дверью был маленький уютный холл, за внутренней дверью начинались узенькие ступеньки, ведущие в кухню. Ох уж это любимое детище Брайана, с отделкой из голубого гранита и светлого дуба… Дженни даже чувствовала легкий кисловатый запах свежей краски.
Он был опорой для нее, когда идея шоу еще лишь формировалась… Он всегда воодушевлял и ободрял ее. А как же теперь, после выкидыша, когда ей снова нужна поддержка? Брайан знал, как потешить ее честолюбие, и она имела право быть честолюбивой. Но несчастье — это ни в какие ворота не лезло. Утешать он не умел.
Брайан был на кухне, готовил. Стройный, гибкий, в опрятных джинсах. Он поднял глаза от разделочной доски.
— Привет!
Голос звучал ласково. Впрочем, как почти всегда.
— Сегодня вечером будем вегетарианцами. Сооружу что-нибудь яично-овощное, ладно?
— Давай…
— Кафель отлично смотрится, правда? — он указал ножом на новенькую стенку над раковиной. — По-моему, мы правильно выбрали цвет раствора.
— Великолепно.
Почему он не спросил ее, как прошел рабочий день? Почему он не смотрит на нее? И при чем тут цвет раствора?
Дженни присела за стол, вслушиваясь в обычные для кухни звуки — веселое журчание воды в раковине, глухой стук открываемых ящичков, резкое щелканье электрических горелок.
Лидгейт был не способен на душевную близость с кем бы то ни было. За величественной внешностью скрывалась ледяное равнодушие. Брайан не обладал благородством герцога. Вместо величия у него был поверхностный шарм рубахи-парня. В глубине же скрывалась все та же пронизывающая холодность… Придуманный ею герцог заставил Дженни узнать правду.
Она все время верила, что, как только карьера Брайана пойдет вверх, в их отношениях наступит счастливая перемена. Но этого не будет. Он никогда не станет для нее поддержкой. Не позаботится о ней. И никогда не заговорит о своих чувствах откровенно, потому что не знает, как это делается. Он никогда не будет абсолютно честен с нею, потому что часто обманывает сам себя. Он навсегда останется таким.
«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Эпизод 96
Сюзан: Но, Амелия, дорогая моя кузина, ты не любишь Лидгейта. Прожить всю жизнь с нелюбимым…
Амелия: А что мне остается? Тетя Эмили и дядя Варлей считают, что это наилучший выход для меня. Я должна довериться им. Ведь это единственная семья, которую я знаю.
Сюзан: Я могу понять дядю Варлея, но тетя Эмили… она и лорд Кортлэнд…
Амелия (резко) : Сюзан! (это запретная тема) , У нашей тетушки самое благородное сердце во всей Англии!
Сюзан: Да, я знаю, разумеется… тем не менее, она не смогла помочь тому, кого любила.
6
Все гримуборные располагались на втором этаже. Коридор изгибался под углом, образуя две неравные части. В более короткой находились мужские уборные, в длинной — гримерная и женские гримуборные. Оба коридора выходили в холл, где напротив пожарного выхода стояла конторка охранника. Рядом, на стене, висели телефонные автоматы и ряд кабинок для почты, откуда актеры вынимали свою корреспонденцию, предназначенные для них заметки и тексты ролей. Как правило, они получали тексты за неделю до съемки эпизода.
На первой странице обычно располагались все основные данные — имена продюсеров, режиссеров, сценаристов, список действующих лиц, занятых в эпизоде, и перечень декораций. На второй странице было краткое изложение каждой сцены — их обычно разделяли рекламные вставки. Такие листки давали актеру возможность сразу схватить суть происходящего и понять, что предстоит его герою.
Однажды, через пару недель после церемонии вручения «Эмми», Алек лежал в своей гримуборной на софе, положив голову и ноги на отделанные деревом ручки. Вошел Рэй и бросил ему на грудь листки с текстом.
— Проснись, сынок. У тебя начинается интимная жизнь.
Алек на лету поймал листки, чтобы они не соскользнули на пол:
— И кто же счастливая леди? Ведь она леди, не правда ли?
— Что ты подразумеваешь под «леди»? Что это леди, а не горничная? Или не пухленький молодой лакей?
— И то, и другое.
— Ну так вот, ни то и ни другое. Ее высочество герцогиня Лидгейтская — вот кто эта счастливая пташка!
— Разумно. — Алек сел и заглянул во вторую страницу текста.
Из краткого изложения он ничего не понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Отсутствие отца — не это ли подсознательно терзало Брайана?
За хромированную раму зеркала было заткнуто не менее дюжины фотокарточек. Они образовывали как бы вторую раму с одной стороны и частично даже сверху. На них был изображен темноволосый младенец в голубом одеяльце. Это был Тони Бьянчетти, сынишка Рэя. Как ни молод был Рэй, но он единственный во всем составе имел дом и семью. Он был отцом.
Алек продолжал говорить.
— Мы с братьями всегда проводили много времени в обществе отца. Представь себе ферму. Отец пинает и клянет на чем свет стоит какую-нибудь машину. А потом начинает ее чинить. Смотришь на него и представляешь, каким станешь, когда вырастешь. Для меня это всегда было очевидно.
— Да, и для меня тоже, — Рэй присел на другой стул, завязывая шнурки. — У моего дяди и отца небольшой автомагазинчик. Мы всегда околачивались там. Брат и сейчас там работает.
Герой Рэя был такой же, как он сам — очень мужественный, очень открытый. Алек такой же. Дженни хорошо помнила, какое впечатление приятели произвели на нее, когда она вошла в гримерную. Был ли Брайан похож на них? Был ли в нем душевный стержень? Уверенность в своих силах? В себе самом?
Нет.
От этого никуда не деться. Дженни не просто скопировала его отдельные манеры, одну из черт характера. Она знала Брайана четырнадцать лет. И на основе многолетних наблюдений создала Лидгейта. Вот почему ей всегда было трудно с этим персонажем. Она не желала понимать, насколько он схож с Брайаном. Лидгейт — это Брайан…
А Лидгейт был поистине ужасен.
Она избавится от Лидгейта! Просто убьет его! Он погибнет, и не будет больше ее мучить! Это вполне в ее власти. Она — главный сценарист. На телевидении такое никому не понравится, но если она будет бороться и настаивать на своем, то победит.
Или нет, Дженни изменит его, сделает симпатичным… Актеры удивятся, а журналы для телезрителей станут глумиться над нею, но она вправе так поступить. Это ее шоу. Хотя телевидение купило все права на сериал, он все равно принадлежит ей.
Не станет она ничего рушить. Ее идеи пойдут только на пользу дела. Игра Алека Камерона — как раз то, что нужно. И она сделает именно то, что ему требуется.
Рабочий день кончился. Актеры и обслуга уже расходились. Все собирались домой. А Дженни была в ужасе от одной этой мысли. Дома Брайан. А он — специалист по примирениям и сумеет сгладить все острые углы. Но что это решит?
Она тихонько вставила ключ в замочную скважину. Сразу же за входной дверью был маленький уютный холл, за внутренней дверью начинались узенькие ступеньки, ведущие в кухню. Ох уж это любимое детище Брайана, с отделкой из голубого гранита и светлого дуба… Дженни даже чувствовала легкий кисловатый запах свежей краски.
Он был опорой для нее, когда идея шоу еще лишь формировалась… Он всегда воодушевлял и ободрял ее. А как же теперь, после выкидыша, когда ей снова нужна поддержка? Брайан знал, как потешить ее честолюбие, и она имела право быть честолюбивой. Но несчастье — это ни в какие ворота не лезло. Утешать он не умел.
Брайан был на кухне, готовил. Стройный, гибкий, в опрятных джинсах. Он поднял глаза от разделочной доски.
— Привет!
Голос звучал ласково. Впрочем, как почти всегда.
— Сегодня вечером будем вегетарианцами. Сооружу что-нибудь яично-овощное, ладно?
— Давай…
— Кафель отлично смотрится, правда? — он указал ножом на новенькую стенку над раковиной. — По-моему, мы правильно выбрали цвет раствора.
— Великолепно.
Почему он не спросил ее, как прошел рабочий день? Почему он не смотрит на нее? И при чем тут цвет раствора?
Дженни присела за стол, вслушиваясь в обычные для кухни звуки — веселое журчание воды в раковине, глухой стук открываемых ящичков, резкое щелканье электрических горелок.
Лидгейт был не способен на душевную близость с кем бы то ни было. За величественной внешностью скрывалась ледяное равнодушие. Брайан не обладал благородством герцога. Вместо величия у него был поверхностный шарм рубахи-парня. В глубине же скрывалась все та же пронизывающая холодность… Придуманный ею герцог заставил Дженни узнать правду.
Она все время верила, что, как только карьера Брайана пойдет вверх, в их отношениях наступит счастливая перемена. Но этого не будет. Он никогда не станет для нее поддержкой. Не позаботится о ней. И никогда не заговорит о своих чувствах откровенно, потому что не знает, как это делается. Он никогда не будет абсолютно честен с нею, потому что часто обманывает сам себя. Он навсегда останется таким.
«СПАЛЬНЯ МОЕЙ ГОСПОЖИ»
Эпизод 96
Сюзан: Но, Амелия, дорогая моя кузина, ты не любишь Лидгейта. Прожить всю жизнь с нелюбимым…
Амелия: А что мне остается? Тетя Эмили и дядя Варлей считают, что это наилучший выход для меня. Я должна довериться им. Ведь это единственная семья, которую я знаю.
Сюзан: Я могу понять дядю Варлея, но тетя Эмили… она и лорд Кортлэнд…
Амелия (резко) : Сюзан! (это запретная тема) , У нашей тетушки самое благородное сердце во всей Англии!
Сюзан: Да, я знаю, разумеется… тем не менее, она не смогла помочь тому, кого любила.
6
Все гримуборные располагались на втором этаже. Коридор изгибался под углом, образуя две неравные части. В более короткой находились мужские уборные, в длинной — гримерная и женские гримуборные. Оба коридора выходили в холл, где напротив пожарного выхода стояла конторка охранника. Рядом, на стене, висели телефонные автоматы и ряд кабинок для почты, откуда актеры вынимали свою корреспонденцию, предназначенные для них заметки и тексты ролей. Как правило, они получали тексты за неделю до съемки эпизода.
На первой странице обычно располагались все основные данные — имена продюсеров, режиссеров, сценаристов, список действующих лиц, занятых в эпизоде, и перечень декораций. На второй странице было краткое изложение каждой сцены — их обычно разделяли рекламные вставки. Такие листки давали актеру возможность сразу схватить суть происходящего и понять, что предстоит его герою.
Однажды, через пару недель после церемонии вручения «Эмми», Алек лежал в своей гримуборной на софе, положив голову и ноги на отделанные деревом ручки. Вошел Рэй и бросил ему на грудь листки с текстом.
— Проснись, сынок. У тебя начинается интимная жизнь.
Алек на лету поймал листки, чтобы они не соскользнули на пол:
— И кто же счастливая леди? Ведь она леди, не правда ли?
— Что ты подразумеваешь под «леди»? Что это леди, а не горничная? Или не пухленький молодой лакей?
— И то, и другое.
— Ну так вот, ни то и ни другое. Ее высочество герцогиня Лидгейтская — вот кто эта счастливая пташка!
— Разумно. — Алек сел и заглянул во вторую страницу текста.
Из краткого изложения он ничего не понял.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72