Я говорил наобум, но, видимо, попал в точку. Хотя удивительного в этом ничего не было: какой крупный бизнес может быть в России без криминала?
А Стрекозыч все не стрелял. Интересно, почему его прозвали так? Из-за отчества Стрекозович, что ли? Или его фамилия как-то связана со стрекозами или стрекозлами?.. Хотя какая мне разница? Пусть быстрее стреляет, и, надеюсь, я больше никогда не увижу этого гнусного типа.
— И где же эта твоя папка? — спросил человек с пистолетом.
Тут до меня дошло.
Вот, значит, почему он не стреляет, а я-то, болван, ломаю перед ним комедию! Кто бы он ни был, это насекомое в пиджаке, но дело ему важнее оскорбленного мужского достоинства и желания отомстить за наставленные рога. Может быть, он и не верит, что я способен накопать на него компромат, но рисковать не желает.
— Послушай, Вовик, — сказал я, и лицо моего противника передернулось, как будто его укололи в задницу — видимо, он не привык к такому обращению с моей стороны. — Расслабься, я просто пошутил. Никаких документов у меня нет и не было, это все твоя... то есть, наша Рая выдумала сгоряча...
— Да? — притворился, будто сомневается Стрекозыч. — Ты не врешь мне?
— Чтоб я сдох! — искренне сказал я.
— Хорошо, — вдруг сказал он. — Я тебе верю.
И опустил пистолет.
Эх, подумал я, не видать мне сегодня быстрого переноси. А жаль. Смерть от выстрела — неплохая смерть. Особенно если у стрелка не дрогнет рука, и он попадет в сердце или в голову. Впрочем, тяжелое ранение тоже сгодится, потому что оно чревато потерей сознания, а, как я уже убедился, для старта в иной мир мне требуется любая отключка сознания: хоть засыпание, хоть обморок...
— Только мне придется тебя проверить, — сообщил мой собеседник. — Не обессудь: мне нужны гарантии... А ну, сядь на пол! Руки за голову!
Переход к приказному тону был таким резким, что я вздрогнул.
— Спасибо, я постою, — возразил я. — И вообще, мне пора идти...
И я сделал шаг к двери комнаты, вовсе не собираясь нападать на него.
В ту же секунду в мою правую ногу чуть выше колена что-то с силой ударило, словно это была чугунная баба, которой разбивают стены при сносе домов. Но это была пуля. потому что в тот же момент меня оглушил грохот выстрела, и в ноздри полез едкий запах пороха.
Потеряв равновесие, я рухнул на пол и скорчился от боли. Кровь тугими толчками выплескивалась из отверстия в брюках. Наверное, навылет, подумал я, стиснув зубы. Черт, он и тут меня переиграл! Обездвижил, но не убил. И даже сознание от такой боли не потеряешь — вполне терпимо... Единственное, что остается, — не перевязывать рану и истечь кровью.
— Отдыхай, Алик, — почти отеческим тоном посоветовал Стрекозыч, доставая из кармана миниатюрный мобильник. — Але, Подгузник? Ты мне нужен, и как можно быстрее... Я в своей загородной резиденции... Да, небольшая разборка... Что? Нет, много людей не надо... Возьми парочку, и хватит. И инструменты не забудь захватить, стандартный набор... Надо одному забывчивому память восстановить... Давай. Жду.
Похоже, я влип. И смерть меня ждет отнюдь не быстрая и не безболезненная. Что-нибудь вроде поджаривания живота нагретым утюгом.
— Я же сказал: у меня нет никаких документов против тебя! — сказал я, кривясь от боли, которая все больше разливалась по ноге.
— Ну и хорошо, если нет, — дурашливо осклабился Стрекозыч. — Тогда мы тебя просто прикончим, и все. А вот если они все-таки есть, только ты запамятовал про них — это хуже. Будешь тогда свои яйца на сковороде жарить и есть без соли...
Он брезгливо покосился на труп жены, из-под которого уже успела натечь порядочная лужа, отошел и сел прямо на кровать, не выпуская из рук пистолета и явно чувствуя себя в безопасности.
Потом взял с тумбочки пульт и включил телеэкран.
Музыкальная программа все еще продолжалась, только теперь крутили клип известной певицы, которая манерно качала бедрами:
Я уже не та, что была
еще вчера,
Я уже давно поняла,
что жизнь — игра...
Очень кстати, подумал я. Что называется, цитата в тему... Я ведь тоже — уже не тот, что был вчера, и позавчера, и еще раньше. И я тоже отношусь к своей нынешней жизни, как к большой, хотя и глупой игре.
«Кружит, кружит, кружит карусель...»
Ты права, красотка. Карусель все кружит и кружит, и у этой круговерти было только начало, но не видно конца. Помчится, когда я понял это, то сначала обрадовался, как дурачок. Ведь что значит — каждый день жить новой жизнью? Это же полная свобода от всего и от всех! То, к чему я так стремился в своей первой жизни. А тут — можно делать всё, что тебе вздумается. Не ходить на работу, какой бы важной она ни была. Просидеть хоть целый день в ресторане. Совершать самые нелепые поступки: например, ограбить банк или попытаться соблазнить любую приглянувшуюся тебе девчонку. Транжирить деньги, не думая о завтрашнем дне, потому что его для тебя все равно не будет, а следовательно, не будет и наказания за все твои прегрешения. А самое главное — теперь не надо бояться смерти, потому что ее для тебя больше не существует. Вернее, существует, но без трагических последствий в виде вечного небытия. Поэтому можно прыгнуть с Крымского моста в Москву-реку, мчаться на машине на огромной скорости по горной дороге — совсем как в компьютерной игре «Need for Speed», водить самолеты, воевать в Чечне. И не надо бояться пуль омоновцев, штурмующих офис фирмы, генерального директора которой я взял в заложники...
И я жил, как мотылек-однодневка, только, в отличие от него, возрождаясь каждый день заново, в новой роли и в новом месте. И что меня больше всего удивляет в Круговерти — за моими плечами уже почти полсотни вариантов, но ни один из них пока еще не повторялся дважды, даже приблизительно. Такому разнообразию можно только позавидовать. Словно тот, кто все это затеял, хочет ткнуть меня носом, как глупого щенка тычут в его собственное дерьмо: смотри, мол, как ты мог бы жить, если бы не валял дурака! Действительно, до сих пор мне везло с вариантами своей судьбы. Почти везде я был более-менее благополучен, имел работу, дом, семью, иногда даже — детей. Пару раз мне даже удалось стать знаменитостью: один раз — как шахматист в звании международного мастера, а другой — в ипостаси киноартиста (вот уж никогда бы не подумал, что во мне скрываются способности к лицедейству!)...
Только все это — напрасно, и что толку демонстрировать, каким я мог бы стать, если вернуться в свою первоначальную жизнь мне уже не суждено? Да и что я там буду делать, если в очередной раз после пробуждения окажусь подыхающим от потери крови наркоманом, убившим милиционера? Даже если меня там все-таки спасли, как-то не тянет отсидеть десяток (а то и больше) лет в тюрьме и выйти оттуда окончательно опустившимся типом.
Остается надеяться, что Круговерть никогда не закончится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126