Я отрицательно покачал головой.
— Тогда садись, — предложил он, указывая на диван, и, когда я послушно уселся, плюхнулся рядом со мной.
— Ну, так что там с Ярославом? — спросил я.
На языке моем вертелся еще один вопрос: «Кстати, откуда ты его знаешь?», но я решил сэкономить время. Общаясь с Всеведущим, нет смысла задавать такие вопросы.
Если он, конечно, действительно Всеведущий.
— Достали его уже твои инквизиторы, — отозвался Антон, болезненно сморщившись. — Вот он и решил свести счеты с жизнью.
Я удивленно покосился на него: в его руках сейчас не было ни шарика с иголками, ни прочих инструментов самоистязания. Или у него теперь любая попытка добыть нужную информацию связана с болевым рефлексом по принципу обратной связи?
— И это реально? — на всякий случай уточнил я.
— А почему нет? Ночью наблюдение за уникумами сведено к минимуму. Никто не мешает пойти в туалет и там либо повеситься, либо вскрыть себе вены...
— Ну и что же ты предлагаешь?
— Его надо выдернуть из вашей Лаборатории, — быстро ответил Антон. — Прямо сюда. И это можешь сделать только ты.
— Каким образом? Устроить под покровом ночи штурм в духе кинобоевиков? Так ведь, во-первых, мы с тобой на роль суперменов не годимся, а во-вторых, знаешь, сколько там охраны и всяких электронных штучек?
— Какой штурм? Зачем? — вздернул он брови. — Ты же — Всемогущий, и достаточно тебе сформулировать соответствующее желание...
— А перед этим — кого-нибудь грохнуть, — перебил его я. — Нет уж, спасибо... я лучше останусь пока простым смертным.
— Ох, какие мы морально выдержанные! — язвительно прокомментировал Антон. — Боимся ручки запачкать в крови? А то, что мы уже это делали, и не раз — ничего?
— Заткнись! — Я закусил губу. — Если ты имеешь в виду мою поездку во Ржев...
— Вот именно, — не дал мне договорить он. — Расстрелять в упор беззащитного паренька, которого ты принял за Всемогущего лишь потому, что он заставил одного человека вернуться с того света, — у тебя рука не дрогнула. Кстати, ты напрасно боялся, что своим обращением к народу по телевизору Олег смог бы чего-нибудь добиться. Кое-какие способности у этого мальчика, конечно, были, но не настолько, чтобы сделать всех счастливыми... Ну, хорошо, раз ты не можешь повторить свой геройский поступок сейчас, то я могу облегчить твою задачу. Тут, в двух кварталах от нас, одна женщина собирается выброситься из окна семнадцатого этажа. Ты не совершишь преступления, если поможешь ей. Устраивает тебя такой вариант?
— Нет. Еще раз повторяю тебе — я не убийца! И не хочу им становиться даже в обмен на божественное всемогущество!..
Антон развел руками:
— А все-таки, рано или поздно, придется...
Холодок пробежал у меня по спине: а вдруг он это точно знает?
Но сдаваться я пока не собирался.
— А что, если я просто позвоню Гаршину, в чьем ведении находится Лаборатория, и предупрежу его насчет Ярослава?
— Не поможет, — кратко прокомментировал Антон. — Во-первых, как ты объяснишь ему, откуда узнал о суицидальных намерениях нашего Вездесущего? А во-вторых, они все равно его не отпустят в ближайшие полгода... Это же — новая Инквизиция, Альмакор!
— Послушай, — сказал я, — ты уже несколько раз записываешь моих коллег в ряды этой средневековой организации. С чего ты так на них взъелся?
— А это вовсе не эмоциональная характеристика. Это констатация факта.
Ты думаешь, в Средние века Инквизиция только тем и занималась, что выявляла и уничтожала так называемых еретиков? — продолжал Антон. — Иногда — да. Но это было лишь прикрытие ее истинной деятельности. На самом же деле она возникла еще в эпоху раннего христианства. Уже тогда отцы церкви столкнулись с тем, что время от времени появляются люди, объявляющие себя наследниками Иисуса Христа и, что хуже всего, действительно обладающие кое-какими паранормальными способностями. Не будучи связанными по рукам и ногам научными догмами, схоласты быстро разобрались в механизме воплощения божественных качеств в троице избранных. И их абсолютно не устраивало, если бы Господь Бог в один прекрасный день появился на Земле и принялся переустраивать мир по своему разумению. Вот почему они решили во что бы то ни стало не допустить этого и занялись превентивным выявлением потенциальных ипостасей божьих. А выявив — безжалостно уничтожали. Отсюда и берут начало все эти сожжения ведьм на кострах, казни колдунов и чернокнижников. Именно тогда впервые родился этот термин: «Профилактика». Бог должен был существовать только виртуально, в сознании и душах людей, но не реально. И инквизиторы были призваны сделать все, чтобы не допустить его «пришествия». Знание о Троице было секретным и исправно передавалось из поколения в поколение профилактов. Давно уже не стало Инквизиции и прекратились расправы над ведьмами и колдунами, но тщательно законспирированное ядро Профилактики продолжало существовать. В нашей стране на определенном этапе оно вынуждено было выдавать себя за одну из масонских лож. И лишь совсем недавно — и, кстати, благодаря тому, что ты ликвидировал смерть — появилась возможность воссоздать ее почти официально, пристегнув к ее основной задаче ряд второстепенных в виде ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. А теперь профилакты бросили все силы на то, чтобы помешать нам воссоединиться. К счастью, они утратили многие методики своих предшественников и не ведают, кто перевернул мир вверх ногами. Однако можешь не сомневаться, Альмакор: если они доберутся хотя бы до одного из нас, то пустят в ход любые средства, чтобы не допустить нашего превращения в Троицу. Вот почему нам следует поторопиться, а не ждать, пока они снизойдут отпустить Ярослава...
Антон умолк. Я опустил голову, тупо созерцая узор на коврике у дивана.
Потом сказал:
— Но ведь если смерти больше нет, как я могу убить кого-то, чтобы исполнить свое желание?
— У тебя это получится, — сказал Антон. — Ты в этом плане — исключение. Это — как вето, которое президент накладывает на законопроекты, но в любой момент может снять. Как говорится: своя рука — владыка.
— А с Богдановым у меня не получилось...
— Ты же сам нейтрализовал его смерть, — возразил Антон. — Вспомни, когда ты выстрелил в него, то пожелал, чтобы он возродился, только без памяти.
С каждой минутой я все больше убеждался в том, что мой новый приятель на самом деле знает все — или, по крайней мере, такие вещи, которые, кроме меня, никто знать не мог. А ведь мы с ним виделись всего второй раз в жизни. Вернее, третий — если учитывать тот день, когда мне показал его сержант Миша.
— Послушай, Антон. А собакой или кошкой мы не обойдемся? Ведь в детстве мне одной облезлой кошки хватило, чтобы сотворить чудо.
Он обреченно вздохнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126