– Они поднимались по ступеням крыльца «Розовых льдинок». Перед дверью заведения Конан остановился, чтобы спокойно договорить. – Представь себе какое-нибудь изображение, ну скажем, в храме на стене. И вот кто-то берет мокрую тряпку и начинает его стирать. Краски оплывают, размываются контуры, все размазывается пятнами. То же самое происходило и вокруг меня с хижиной, людьми в ней, с лунным светом. Звуки же словно уходили вдаль по дороге, уводящей в туман. Я, слава Крому, уже одетый, успел схватить меч, пока очертания моего двуручника окончательно не размыло. А потом мир, где стояли таинственные «тоургамы» с замурованными в них колдовскими землями, мир, где обитали джаданы с их шогунами, этот мир исчез окончательно и навсегда… И что это значит, Симур? Все закончилось довольно странно и неожиданно. Выходит, каким-то образом я исполнил желание Бела? Выходит, я украл у Порка самое ценное? Но что? И, главное, если все же не у Порка, то у кого? Может, шогун был тем самым моим двойником и я похитил у него самое дорогое, то есть власть и жизнь?
– Думаю, ни то ни другое, – ответил Симур, открывая дверь «Розовых льдинок».
Гостей встретили ароматы благовоний, плеск вина и веселые повизгивания девочек. Жизнь здесь бурлила и била ключом – в эти праздничные дни, простой и богатый люд, отведав хмельных напитков и вволю навеселившись на площадях, устремлялся в места, где можно в приятном и веселом окружении приятно и весело потратить часть переполнявшей их энергии. Конан неодобрительно покосился на своего спутника – сейчас шумные, а в особенности женские компании его интересовали мало, но мудрец успокаивающе положил руку ему на локоть.
Рядом с Симуром тут же оказалась симпатичная толстушка в платье с открытыми плечами. Они перебросились несколькими словами, после чего толстушка кивнула и мимо столов, диванчиков, канделябров и ни на что не обращающих мужчин и женщин повела гостей в глубь заведения.
Конан и Симур оказались в уютной комнатке, стены которой были задрапированы розовой тканью с лилиями и птицами, шитыми золотой нитью, а пол покрывал толстый ковер. В комнате обнаружились два кресла, столик и широкая кровать с балдахином. Невесть откуда взявшаяся смазливенькая хохотушка мигом уставила столик вином и легкой закусками и быстренько исчезла, повинуясь мановению руки. Симура. Симур молча указал Конану на кресло, сам сел напротив.
– Здесь нам никто не помешает, – сказал он. – Без моего сигнала ни одна живая душа не войдет в этот кабинет. А по окончании твоего рассказа ты сам решишь – уйти ли отсюда или остаться на всю ночь, чтобы отвлечься и развлечься…
– Ты сказал, что ни Порк, ни шогун не были моими двойниками в том мире, – угрюмо произнес Конан, принимая бокал красного вина из руки Симура. – И чье же самое дорогое я отнял?
Симур пригубил вино, покатал его во рту, оценивая аромат, удовлетворенно кивнул и наконец проглотил.
– Мне думается, – сказал он, ставя бокал на стол, – что ни Порк, ни шогун, ни все прочие мужчины тут ни при чем… В «Розовых льдинках» все-таки подают самое лучшее вино во всем Шадизаре, это я тебе точно говорю…
– Кто тогда? – только и спросил Конан.
– Апрея, – тихо ответил Симур. – Полагаю, именно она была твоим воплощением в том мире…
Что самое дорогое для девушки? Правильно, ее девственность. И ты ее отнял? Отнял. Вот и все.
– Да ну, скажешь тоже!..
– Но на этом твои приключения не закончились?
– Ох, не закончились…
Конан залпом осушил свой бокал, даже не почувствовав вкуса, и продолжал, отломив кусок халвы
ЧАСТЬ 4. Чзачжигар
Глава первая
Конан выжидал.
С того самого момента, как варвар выиграл первую часть игры Бела и покинул мир слепцов, и даже в лесном мире – он подспудно чувствовал, что отнятое мужество начнет к нему возвращаться. Понемногу, по капельке, но – возвращаться… Однако тут – ничуть не бывало: он по-прежнему чувствовал унизительный, предательский трепет в каждой клетке своего организма. И очень надеялся, что неверный свет в подземелье не позволит им заметить, как дрожит меч в его руках.
Конан выжидал. Застыл неподвижно, боясь даже сдуть капли пота, стекающие по лицу на шею и грудь. Было жарко. Было душно. Низкие своды пещеры почти физически давили на мозг, едкий дым факелов выжимал слезы из глаз, воздух царапал горло, был спертым, кислым, насыщенным запахами пыли, копоти, пота и мочи. И совершенно невозможно было оценить расстояние до стен, до потолка, до ветвящихся выходов из пещеры – и до сгрудившихся перед варваром существ: вкрапления слюды в граните мерцали, переливались, скользили, текли в колеблющемся свете трещащих факелов, ломали перспективу, сглаживали углы… Если сейчас кто-то из них нападет, сможет ли киммериец отразить удар?..
Но пока никто не нападал. Низкорослые, заросшие шерстью, одетые в какие-то лохмотья твари, плотным шевелящимся полукольцом окружив варвара и бесчувственное тело, которое тот загораживал, разноголосо шипели. Тянули к ним уродливые лапы с длинными жилистыми пальцами, увенчанными кривыми когтями, пускали слюни, злобно вращали вытаращенными глазами, похожими на куриные яйца с нарисованным на них зрачком, – но не приближались ни на шаг. Опасались угрожающе выставленного варваром меча. Между ним и тварями оставалось расстояние примерно в семь локтей.
Конан выжидал.
Непонятно чего. Ясно было, что твари, окружившие и его, и спасенного им человека, не нападут первыми. Но и не расступятся, выпуская. Ситуация безвыходная. Для обеих сторон.
Несмотря на отталкивающий вид, бестии эти все же были людьми – по крайней мере, хотя бы одно человеческое существо явно затесалось в список их предков. Но, как видно, с тех пор минуло уже много времени, и черты, присущие людям, почти стерлись в их облике…
Ну что ж, раз они более-менее люди, раз умеют держать факелы в лапах, не боясь огня, как любое животное, значит, человеческий язык понимать должны… Наверное.
– Разойдитесь, – негромко приказал Конан сквозь зубы, постаравшись вложить в голос как можно больше твердости. – Все назад. Или я сам проложу себе дорогу. Сквозь вас.
Похоже, подействовало. Его услышали. И поняли.
Твари отшатнулись на полшага, зашипели еще громче, еще злобнее. Конан покрепче сжал рукоять меча. Либо сейчас нападут, задавят массой, либо расступятся. В любом случае – главное, чтоб не заметили, как дрожит меч в его руках…
– Он наш-ш-ш… – вдруг послышался скрипящий голос из толпы существ, перекрывший общий рокот. – Отдай-й его-о… И с-сам ух-хо-ди… Он наш-ш…
– Я уйду с ним. И вы выпустите нас. Немедленно, – уже более уверенно проговорил Конан. – Не то кое-кто останется здесь, под землей, навсегда. Даже хоронить не надо будет.
– 3-зачем он т-тебе… – продолжал трусливо скрипеть все тот же голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Думаю, ни то ни другое, – ответил Симур, открывая дверь «Розовых льдинок».
Гостей встретили ароматы благовоний, плеск вина и веселые повизгивания девочек. Жизнь здесь бурлила и била ключом – в эти праздничные дни, простой и богатый люд, отведав хмельных напитков и вволю навеселившись на площадях, устремлялся в места, где можно в приятном и веселом окружении приятно и весело потратить часть переполнявшей их энергии. Конан неодобрительно покосился на своего спутника – сейчас шумные, а в особенности женские компании его интересовали мало, но мудрец успокаивающе положил руку ему на локоть.
Рядом с Симуром тут же оказалась симпатичная толстушка в платье с открытыми плечами. Они перебросились несколькими словами, после чего толстушка кивнула и мимо столов, диванчиков, канделябров и ни на что не обращающих мужчин и женщин повела гостей в глубь заведения.
Конан и Симур оказались в уютной комнатке, стены которой были задрапированы розовой тканью с лилиями и птицами, шитыми золотой нитью, а пол покрывал толстый ковер. В комнате обнаружились два кресла, столик и широкая кровать с балдахином. Невесть откуда взявшаяся смазливенькая хохотушка мигом уставила столик вином и легкой закусками и быстренько исчезла, повинуясь мановению руки. Симура. Симур молча указал Конану на кресло, сам сел напротив.
– Здесь нам никто не помешает, – сказал он. – Без моего сигнала ни одна живая душа не войдет в этот кабинет. А по окончании твоего рассказа ты сам решишь – уйти ли отсюда или остаться на всю ночь, чтобы отвлечься и развлечься…
– Ты сказал, что ни Порк, ни шогун не были моими двойниками в том мире, – угрюмо произнес Конан, принимая бокал красного вина из руки Симура. – И чье же самое дорогое я отнял?
Симур пригубил вино, покатал его во рту, оценивая аромат, удовлетворенно кивнул и наконец проглотил.
– Мне думается, – сказал он, ставя бокал на стол, – что ни Порк, ни шогун, ни все прочие мужчины тут ни при чем… В «Розовых льдинках» все-таки подают самое лучшее вино во всем Шадизаре, это я тебе точно говорю…
– Кто тогда? – только и спросил Конан.
– Апрея, – тихо ответил Симур. – Полагаю, именно она была твоим воплощением в том мире…
Что самое дорогое для девушки? Правильно, ее девственность. И ты ее отнял? Отнял. Вот и все.
– Да ну, скажешь тоже!..
– Но на этом твои приключения не закончились?
– Ох, не закончились…
Конан залпом осушил свой бокал, даже не почувствовав вкуса, и продолжал, отломив кусок халвы
ЧАСТЬ 4. Чзачжигар
Глава первая
Конан выжидал.
С того самого момента, как варвар выиграл первую часть игры Бела и покинул мир слепцов, и даже в лесном мире – он подспудно чувствовал, что отнятое мужество начнет к нему возвращаться. Понемногу, по капельке, но – возвращаться… Однако тут – ничуть не бывало: он по-прежнему чувствовал унизительный, предательский трепет в каждой клетке своего организма. И очень надеялся, что неверный свет в подземелье не позволит им заметить, как дрожит меч в его руках.
Конан выжидал. Застыл неподвижно, боясь даже сдуть капли пота, стекающие по лицу на шею и грудь. Было жарко. Было душно. Низкие своды пещеры почти физически давили на мозг, едкий дым факелов выжимал слезы из глаз, воздух царапал горло, был спертым, кислым, насыщенным запахами пыли, копоти, пота и мочи. И совершенно невозможно было оценить расстояние до стен, до потолка, до ветвящихся выходов из пещеры – и до сгрудившихся перед варваром существ: вкрапления слюды в граните мерцали, переливались, скользили, текли в колеблющемся свете трещащих факелов, ломали перспективу, сглаживали углы… Если сейчас кто-то из них нападет, сможет ли киммериец отразить удар?..
Но пока никто не нападал. Низкорослые, заросшие шерстью, одетые в какие-то лохмотья твари, плотным шевелящимся полукольцом окружив варвара и бесчувственное тело, которое тот загораживал, разноголосо шипели. Тянули к ним уродливые лапы с длинными жилистыми пальцами, увенчанными кривыми когтями, пускали слюни, злобно вращали вытаращенными глазами, похожими на куриные яйца с нарисованным на них зрачком, – но не приближались ни на шаг. Опасались угрожающе выставленного варваром меча. Между ним и тварями оставалось расстояние примерно в семь локтей.
Конан выжидал.
Непонятно чего. Ясно было, что твари, окружившие и его, и спасенного им человека, не нападут первыми. Но и не расступятся, выпуская. Ситуация безвыходная. Для обеих сторон.
Несмотря на отталкивающий вид, бестии эти все же были людьми – по крайней мере, хотя бы одно человеческое существо явно затесалось в список их предков. Но, как видно, с тех пор минуло уже много времени, и черты, присущие людям, почти стерлись в их облике…
Ну что ж, раз они более-менее люди, раз умеют держать факелы в лапах, не боясь огня, как любое животное, значит, человеческий язык понимать должны… Наверное.
– Разойдитесь, – негромко приказал Конан сквозь зубы, постаравшись вложить в голос как можно больше твердости. – Все назад. Или я сам проложу себе дорогу. Сквозь вас.
Похоже, подействовало. Его услышали. И поняли.
Твари отшатнулись на полшага, зашипели еще громче, еще злобнее. Конан покрепче сжал рукоять меча. Либо сейчас нападут, задавят массой, либо расступятся. В любом случае – главное, чтоб не заметили, как дрожит меч в его руках…
– Он наш-ш-ш… – вдруг послышался скрипящий голос из толпы существ, перекрывший общий рокот. – Отдай-й его-о… И с-сам ух-хо-ди… Он наш-ш…
– Я уйду с ним. И вы выпустите нас. Немедленно, – уже более уверенно проговорил Конан. – Не то кое-кто останется здесь, под землей, навсегда. Даже хоронить не надо будет.
– 3-зачем он т-тебе… – продолжал трусливо скрипеть все тот же голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71