– Великие Вожди занимаются только законами и требованиями, а теперешнее Правительство так давно у власти, что большинство людей просто не знают, что значит свобода.
– Авга говорила, что не все согласны с Правительством. Ник, а кто они, эти Великие Вожди?
– Это совет из трех человек, возглавляющий Всемирное Правительство. Если кто-то из них стареет и умирает или погибает от вероломства двух остальных, что случалось несколько раз за последние десятилетия, Правительство выбирает из числа своих членов нового Вождя. Народ в этих случаях ничего не решает. Я, а также некоторые другие находим, что эта система не правильна.
– Это диктатура. Или, точнее, хунта.
– Детям преподают только тщательно отобранные куски истории. И они вырастают, не зная, какой была жизнь до прихода к власти этого Правительства. Все, кто лично помнит прежние времена, уже умерли, кроме горстки стариков.
– Авга говорила о насилии и войнах.
– Последние сто лет до прихода к власти Вождей были ужасны. Для тех, кто знает, где искать, сохранились кое-какие записи; Я нашел и прочел некоторые из них. Первая группа Вождей действительно установила мир, это правда, и нашлось очень немного неразумных людей, ставших к ним в оппозицию, потому что все устали от постоянного кровопролития. Семьдесят лет мы живем в мире, но мы заплатили за него чересчур высокую цену. Свободы больше не существует. Правительство указывает, где жить, какую работу выполнять и даже какую носить одежду. Заговорила Кэрол:
– Авга сказала, что старинных праздников тоже больше нет. С тех пор как принят Новый Календарь. – Она покачала головой. – Вот уж не ожидала от себя такого! Но, понаблюдав, с каким безразличием устанавливают на площади это безобразное Мировое Древо, я возжаждала увидеть живое деревце, которое там обычно ставят. Мне не хватает шума и суеты рождественских дней, не хватает духа радости, который их сопровождает. Что же с того, что торговцы и агенты коммерциализировали праздники? Истинный дух Рождества не купишь, это знает любой, у кого есть хотя бы пара мозговых клеток. Вся коммерческая чепуха – не более чем глазурь на пышном и питательном пироге старинной традиции. Ведь в понятие Рождества входит еще и забота о ближних. – Она замолчала, потому что Ник смотрел на нее блестящими глазами.
– Ты – именно то, что нам нужно, – сказал он. – Что мне нужно.
– Нам, – повторила Кэрол. – Ты говорил о друзьях. Они относятся к Правительству так же, как ты?
– Мы решили изменить нынешний способ правления. Мы хотим, чтобы простые люди могли высказывать свою точку зрения на законы и на наказания за их нарушения.
– Никто, имеющий власть, не отдаст эту власть добровольно. Если вы хотите настоящих перемен, а не косметического ремонта, вам предстоит борьба. И придется убеждать Людей присоединиться к вам. Эта работа слишком велика для маленькой группы.
– Мы все знаем. Мы готовы рискнуть жизнью. Ты будешь с нами?
– Кажется, я уже с вами. Но, Ник, – предупредила она, увидев, с какой радостью он услышал ее ответ, – я же не знаю, сколько времени леди Августа разрешит мне оставаться в этом веке. У нее своя повестка дня, и меня она не послушает.
– Леди Августа? – переспросил он. – Так зовут Авгу на самом деле? Я читал о дворянских титулах. Теперь их не существует. Великие Вожди стали контролировать всю жизнь, и титулы и фамилии были упразднены.
– Когда я знала тебя раньше, ты тоже был дворянином. Думаю, ты им и остался.
– Ты торопишься с выводами, – сказал он в той насмешливой манере, которую она так любила. – Ты меня не знаешь. Я мог стать совсем другим человеком.
– Если бы это было так, я не чувствовала бы к тебе того, что чувствую.
– А что ты чувствуешь? – По-прежнему опираясь о стол, он обнял ее за талию и притянул к себе. – Скажи мне это, Кэр.
– Дело в том, – начала она, пытаясь противиться мощному эмоциональному давлению, которое он на нее оказывал, – что леди Августа… Авга может вдруг решить, что я усвоила тот урок, который она хотела мне дать, переместив меня сюда. Если я исчезну не попрощавшись, не думай, что я захотела бросить тебя. Я просто могу не успеть ничего сказать перед отбытием.
– А может, тебе вообще не придется отбывать?
– Не тешь себя напрасной надеждой. Я здесь не надолго. – Было мучительно трудно смотреть в его зеленые глаза, произносить эти слова и не расплакаться. Сердце у нее разрывалось при мысли о том, что ей суждено опять потерять его.
– В таком случае я постараюсь, чтобы мы не тратили времени зря. – Его руки скользнули по ее спине. Он прижал ее к себе, а она положила руки ему на плечи, а потом обняла его. – Можно тебя поцеловать, Кэр?
– Конечно, можно. – Она увидела, что его губы изогнулись в очаровательной улыбке. Она протянула ему губы, и он поцеловал их, сначала осторожно, как если бы не был совершенно уверен, что ему хочется того, что она предлагает.
Она понимала, почему он так нерешителен. Она чувствовала примерно то же самое. Но если Ник, которому она снилась, сомневался, совпадает ли реальность с фантазией, Кэрол нужно было заглушить воспоминания о действительности. Она была не настолько глупа и не думала, что перед ней было физическое осуществление того Николаса, который когда-то ласкал ее. Но она верила, что душа или дух Николаса, которые она по-прежнему любила, ожили в человеке, обнимающем ее. Хотя эта уверенность лежала за пределами логики, она знала, что это так, потому что не испытывала никакой вины или угрызений совести из-за охватившего ее желания. Если бы он не был новым воплощением того Николаса, которого она любила, она не захотела бы – да и не смогла бы – принадлежать ему.
Он немного отодвинулся, чтобы лучше видеть ее.
– Да, ты – та самая, – прошептал он. – Теперь я уверен. Я узнал вкус твоих губ и вспомнил, что ощущал, обнимая тебя, словно это уже было на самом деле. Но ты права: тебя могут забрать от меня. Всякий мой сон о тебе кончался нашей разлукой, и я просыпался в слезах. – Он отпустил ее. Оторвавшись от стола, он пошел в дальний конец комнаты и остановился у книжных полок, повернувшись к ней спиной. – Считается, что слезы не к лицу мужчине. Но для времени, в котором я живу, я не обычный человек. – Он сделал жест в сторону немногочисленных книг на старых полках. – Я слишком много читаю и в результате слишком много думаю о разных опасных вещах. Я пытаюсь успокоить нетерпение своего сердца, слушая старинную музыку. Мне снятся сны, которые не могут осуществиться. И все же один из этих слов – здесь, со мной. Если может осуществиться один сон, почему не могут остальные? Твое присутствие придает мне храбрости, Кэр. – Он повернулся к ней, лицо его посветлело. – Если ты здесь и мы с тобой понимаем, что мы значим друг для друга, быть может, я со своими друзьями смогу одолеть тиранию Великих Вождей и Всемирного Правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– Авга говорила, что не все согласны с Правительством. Ник, а кто они, эти Великие Вожди?
– Это совет из трех человек, возглавляющий Всемирное Правительство. Если кто-то из них стареет и умирает или погибает от вероломства двух остальных, что случалось несколько раз за последние десятилетия, Правительство выбирает из числа своих членов нового Вождя. Народ в этих случаях ничего не решает. Я, а также некоторые другие находим, что эта система не правильна.
– Это диктатура. Или, точнее, хунта.
– Детям преподают только тщательно отобранные куски истории. И они вырастают, не зная, какой была жизнь до прихода к власти этого Правительства. Все, кто лично помнит прежние времена, уже умерли, кроме горстки стариков.
– Авга говорила о насилии и войнах.
– Последние сто лет до прихода к власти Вождей были ужасны. Для тех, кто знает, где искать, сохранились кое-какие записи; Я нашел и прочел некоторые из них. Первая группа Вождей действительно установила мир, это правда, и нашлось очень немного неразумных людей, ставших к ним в оппозицию, потому что все устали от постоянного кровопролития. Семьдесят лет мы живем в мире, но мы заплатили за него чересчур высокую цену. Свободы больше не существует. Правительство указывает, где жить, какую работу выполнять и даже какую носить одежду. Заговорила Кэрол:
– Авга сказала, что старинных праздников тоже больше нет. С тех пор как принят Новый Календарь. – Она покачала головой. – Вот уж не ожидала от себя такого! Но, понаблюдав, с каким безразличием устанавливают на площади это безобразное Мировое Древо, я возжаждала увидеть живое деревце, которое там обычно ставят. Мне не хватает шума и суеты рождественских дней, не хватает духа радости, который их сопровождает. Что же с того, что торговцы и агенты коммерциализировали праздники? Истинный дух Рождества не купишь, это знает любой, у кого есть хотя бы пара мозговых клеток. Вся коммерческая чепуха – не более чем глазурь на пышном и питательном пироге старинной традиции. Ведь в понятие Рождества входит еще и забота о ближних. – Она замолчала, потому что Ник смотрел на нее блестящими глазами.
– Ты – именно то, что нам нужно, – сказал он. – Что мне нужно.
– Нам, – повторила Кэрол. – Ты говорил о друзьях. Они относятся к Правительству так же, как ты?
– Мы решили изменить нынешний способ правления. Мы хотим, чтобы простые люди могли высказывать свою точку зрения на законы и на наказания за их нарушения.
– Никто, имеющий власть, не отдаст эту власть добровольно. Если вы хотите настоящих перемен, а не косметического ремонта, вам предстоит борьба. И придется убеждать Людей присоединиться к вам. Эта работа слишком велика для маленькой группы.
– Мы все знаем. Мы готовы рискнуть жизнью. Ты будешь с нами?
– Кажется, я уже с вами. Но, Ник, – предупредила она, увидев, с какой радостью он услышал ее ответ, – я же не знаю, сколько времени леди Августа разрешит мне оставаться в этом веке. У нее своя повестка дня, и меня она не послушает.
– Леди Августа? – переспросил он. – Так зовут Авгу на самом деле? Я читал о дворянских титулах. Теперь их не существует. Великие Вожди стали контролировать всю жизнь, и титулы и фамилии были упразднены.
– Когда я знала тебя раньше, ты тоже был дворянином. Думаю, ты им и остался.
– Ты торопишься с выводами, – сказал он в той насмешливой манере, которую она так любила. – Ты меня не знаешь. Я мог стать совсем другим человеком.
– Если бы это было так, я не чувствовала бы к тебе того, что чувствую.
– А что ты чувствуешь? – По-прежнему опираясь о стол, он обнял ее за талию и притянул к себе. – Скажи мне это, Кэр.
– Дело в том, – начала она, пытаясь противиться мощному эмоциональному давлению, которое он на нее оказывал, – что леди Августа… Авга может вдруг решить, что я усвоила тот урок, который она хотела мне дать, переместив меня сюда. Если я исчезну не попрощавшись, не думай, что я захотела бросить тебя. Я просто могу не успеть ничего сказать перед отбытием.
– А может, тебе вообще не придется отбывать?
– Не тешь себя напрасной надеждой. Я здесь не надолго. – Было мучительно трудно смотреть в его зеленые глаза, произносить эти слова и не расплакаться. Сердце у нее разрывалось при мысли о том, что ей суждено опять потерять его.
– В таком случае я постараюсь, чтобы мы не тратили времени зря. – Его руки скользнули по ее спине. Он прижал ее к себе, а она положила руки ему на плечи, а потом обняла его. – Можно тебя поцеловать, Кэр?
– Конечно, можно. – Она увидела, что его губы изогнулись в очаровательной улыбке. Она протянула ему губы, и он поцеловал их, сначала осторожно, как если бы не был совершенно уверен, что ему хочется того, что она предлагает.
Она понимала, почему он так нерешителен. Она чувствовала примерно то же самое. Но если Ник, которому она снилась, сомневался, совпадает ли реальность с фантазией, Кэрол нужно было заглушить воспоминания о действительности. Она была не настолько глупа и не думала, что перед ней было физическое осуществление того Николаса, который когда-то ласкал ее. Но она верила, что душа или дух Николаса, которые она по-прежнему любила, ожили в человеке, обнимающем ее. Хотя эта уверенность лежала за пределами логики, она знала, что это так, потому что не испытывала никакой вины или угрызений совести из-за охватившего ее желания. Если бы он не был новым воплощением того Николаса, которого она любила, она не захотела бы – да и не смогла бы – принадлежать ему.
Он немного отодвинулся, чтобы лучше видеть ее.
– Да, ты – та самая, – прошептал он. – Теперь я уверен. Я узнал вкус твоих губ и вспомнил, что ощущал, обнимая тебя, словно это уже было на самом деле. Но ты права: тебя могут забрать от меня. Всякий мой сон о тебе кончался нашей разлукой, и я просыпался в слезах. – Он отпустил ее. Оторвавшись от стола, он пошел в дальний конец комнаты и остановился у книжных полок, повернувшись к ней спиной. – Считается, что слезы не к лицу мужчине. Но для времени, в котором я живу, я не обычный человек. – Он сделал жест в сторону немногочисленных книг на старых полках. – Я слишком много читаю и в результате слишком много думаю о разных опасных вещах. Я пытаюсь успокоить нетерпение своего сердца, слушая старинную музыку. Мне снятся сны, которые не могут осуществиться. И все же один из этих слов – здесь, со мной. Если может осуществиться один сон, почему не могут остальные? Твое присутствие придает мне храбрости, Кэр. – Он повернулся к ней, лицо его посветлело. – Если ты здесь и мы с тобой понимаем, что мы значим друг для друга, быть может, я со своими друзьями смогу одолеть тиранию Великих Вождей и Всемирного Правительства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80