Единственное, что в последнее время согревало нутро майора, так это
то, что он с удивлением для себя обнаружил, что несмотря на веселую и
непринужденную обстановку в их конторе, на лицах своих товарищей он ви-
дел искусственные и неестественные улыбки, и теперь прекрасно понимал,
почему. Значит, он был не одинок, и это его радовало. "Не я один такой
раб" - думал он про себя.
Наконец терминал высветил окончание работы компьютера Игната. Глухих
перебросил напечатанный рассказ на дискету, на всякий пожарный затолкал
ее в спичечный коробок и нажал селектор общего вызова.
- Всем, всем. Я - третий. Полный отбой. Остается дежурный хвост.
Завтра, как обычно, сбор в десять в конторе.
Это означало, что собраться в управлении нужно было в одиннадцать ча-
сов утра. Несмотря на засекреченность переговоров, в эфире действовали
стандартные приемы конспирации. На войне, как на войне. Неважно, что
внутри своей страны и со своим народом. Важно, что за это платят хорошие
деньги и есть куча привилегий.
По дороге домой майор, превозмогая собственный страх, все-таки решил-
ся в очередной раз устроить Воробьеву психологический прессинг, пос-
кольку в планы управления НБ по Энской области не входила писательская
деятельность Игната. "Одним преступлением больше, одним меньше, мне уже
все равно" - подумал он, сам того не подозревая, насколько он ухудшает
энергетическую прослойку психотропного состояния всего Энска. Не понима-
ло этого и его начальство, в очередной раз давшее "добро". Рабы смерти
тупо и исправно шли своей кровавой дорогой, но о последствиях этого они
узнают намного позже, когда уже ничего нельзя будет исправить и изменить
для них самих.
кулундин
Через несколько дней Игнат принес свой рассказ Андрею Осиповичу Ку-
лундину, своему старому другу. Воробьева интересовало мнение Андрея о
своем произведении.
Оставшись один, Кулундин медленно прочитал рассказ два раза, пытаясь
запомнить его слово в слово. Рассказ был написан в стиле психологическо-
го сюрреализма и на первый взгляд казался нагромождением обрывочных фраз
и несвязанных сюжетов. Отложив рассказ, Андрей налил чашечку кофе и уст-
роился поудобнее в старом затертом кресле, почти мгновенно превратившись
в живую ста-
тую, уставившись в одну точку и почти полностью отключив дыхание. На-
чался долгий процесс общения с Планетарным Логосом, или, другими слова-
ми, с Божественным Разумом Планеты. На заре вычислительной техники, ког-
да компьютеры были привилегией электронщиков и программистов, в обиходе
был термин "режим прямого доступа памяти". Пожалуй, этот термин очень
грубо и примитивно объяснял состояние, в котором находился Андрей. Он
никогда никому не говорил об этих вещах, прекрасно понимая, что простой
человек его не поймет, а те, кто знал о таких вещах, не спрашивали, за-
ранее зная ответ. Андрей долго думал над вопросом, после задавал его и
терпеливо ждал ответ. Уже была выпита третья чашка кофе, которую он на-
ливал автоматически и также автоматически выпивал, на считанные секунды
выходя из оцепенения. Наконец он встал, еще раз бегло просмотрел расс-
каз, оделся и вышел в моросящую черноту дождливого города.
Черные лужи мокрого асфальта фальшиво отражали облака, освещенные
уличными фонарями. Капли мелкого дождя, казалось, висели в осенней прох-
ладе. Тишину понурых дворов нарушало лишь редкое хлюпание тяжелых ка-
пель, срывающихся с пожелтевших листьев. Никак не реагируя на хвост
слежки НБ, которая, как обычно, крутилась вокруг, Андрей, ругаясь на се-
бя, выкурил две сигареты, держа в голове рассказ Игната. Незаметно его
мысли переключились на Веронику, и он, тяжело вздохнув, пошел домой.
Дома, быстро раздевшись, он залез в постель, и, укрывшись теплым оде-
ялом, практически сразу провалился в глубокий сон. Но мозг продолжал ра-
ботать, в голове крутились строки из рассказа Игната: "Если за окном
полночь, то это значит, что кончился еще один день...."
БЕЗНАЗВАНИЕ
Если за окном полночь, то это значит, что кончился еще один день, а
завтра настанет второй. Если мне сегодня грустно, то это значит, что
завтра будет лучше, чем вчера. Как это просто, странно, почему я не до-
гадался об этом вчера? Наверное, не мог. На сегодня хватит, пора спать.
Угасший день опускается во мрак прошлого, в далекие глубины памяти и
отрицательного времени. А наша жизнь всегда существует в нулевой отмет-
ке, "между прошлым и будущим", как это поется в песне. Я выключил ноч-
ник, и, укутавшись поуютнее, начал засыпать. Что такое сон? Кто пробовал
его понять? Вообще-то, пробуют многие, но кто его понял? Сколько ни пы-
таюсь, никогда не могу поймать грань между этими противоположными веща-
ми. Вроде бы, уже сплю.... А, может...? Завтра рано вста....
Вдруг, откуда ни возьмись, звонит телефон. Странно, но звонка я ни от
кого не жду. Ошалели. Поднимаю трубку.
- Алло.
В ответ молчат. Оглядываюсь. Вдали стоит Миледи. Рот скривило умной
улыбкой. Самоуверенная. Согласен, ведь она меня водила за нос больше,
чем полгода.
- Мне было так приятно держаться за твой нос, он так удобно умещался
у меня в руке, - смеется и испаряется, словно привидение.
Чудеса.
Я про себя думаю: глупая, тебе принадлежал мой нос, но не более. Как
ты не водила, а шел-то я туда, куда хотел. Хочется ругаться грязными
словами. Нос почему-то стал лиловым.
Вдруг появляется Великий Шарлатан и начинает говорить о возможностях
мозга, о трепанации черепа. Слушаю его внимательно. Говорит умно. Под
конец дает книгу. Читаю. Интересная книга.
Слушай, ведь ты абсолютно здоров, и кроме того, ты можешь стать сен-
сором, если захочешь. У тебя есть все задатки.
Это говорит Гипнотизер. А вот его можно даже не слушать, в том смыс-
ле, что все равно мы понимаем друг друга с помощью мысли. Словесные фра-
зы - это только корректировка ошибок телепатического понимания, ведь мы
еще только учимся. Гипнотизер ушел.
А вот этого человека я боюсь. С точки зрения логики такого не должно
быть. Олицетворение голубого неба, зеленой травы и желтого солнца. Ясно
все, как божий день. Это Ромашка. Я знаю точно, что она опять пройдет и
не заметит. Наши с ней встречи очень часто чувствую за три-четыре дня,
иногда за неделю, реже - за месяц. Идет, опустив глаза. Кому-то скалю
зубы, а сам наблюдаю за ней, стараясь быть незамеченным. Стройная, доб-
рая. Как мы с ней похожи! Завтра у нее будет хорошее настроение. Никак
не могу понять, почему я это чувствую. Прошла.
- Слышь, ты не Пушкин. Это точно.
- Все ?
С другой стороны:
- Это все бред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
то, что он с удивлением для себя обнаружил, что несмотря на веселую и
непринужденную обстановку в их конторе, на лицах своих товарищей он ви-
дел искусственные и неестественные улыбки, и теперь прекрасно понимал,
почему. Значит, он был не одинок, и это его радовало. "Не я один такой
раб" - думал он про себя.
Наконец терминал высветил окончание работы компьютера Игната. Глухих
перебросил напечатанный рассказ на дискету, на всякий пожарный затолкал
ее в спичечный коробок и нажал селектор общего вызова.
- Всем, всем. Я - третий. Полный отбой. Остается дежурный хвост.
Завтра, как обычно, сбор в десять в конторе.
Это означало, что собраться в управлении нужно было в одиннадцать ча-
сов утра. Несмотря на засекреченность переговоров, в эфире действовали
стандартные приемы конспирации. На войне, как на войне. Неважно, что
внутри своей страны и со своим народом. Важно, что за это платят хорошие
деньги и есть куча привилегий.
По дороге домой майор, превозмогая собственный страх, все-таки решил-
ся в очередной раз устроить Воробьеву психологический прессинг, пос-
кольку в планы управления НБ по Энской области не входила писательская
деятельность Игната. "Одним преступлением больше, одним меньше, мне уже
все равно" - подумал он, сам того не подозревая, насколько он ухудшает
энергетическую прослойку психотропного состояния всего Энска. Не понима-
ло этого и его начальство, в очередной раз давшее "добро". Рабы смерти
тупо и исправно шли своей кровавой дорогой, но о последствиях этого они
узнают намного позже, когда уже ничего нельзя будет исправить и изменить
для них самих.
кулундин
Через несколько дней Игнат принес свой рассказ Андрею Осиповичу Ку-
лундину, своему старому другу. Воробьева интересовало мнение Андрея о
своем произведении.
Оставшись один, Кулундин медленно прочитал рассказ два раза, пытаясь
запомнить его слово в слово. Рассказ был написан в стиле психологическо-
го сюрреализма и на первый взгляд казался нагромождением обрывочных фраз
и несвязанных сюжетов. Отложив рассказ, Андрей налил чашечку кофе и уст-
роился поудобнее в старом затертом кресле, почти мгновенно превратившись
в живую ста-
тую, уставившись в одну точку и почти полностью отключив дыхание. На-
чался долгий процесс общения с Планетарным Логосом, или, другими слова-
ми, с Божественным Разумом Планеты. На заре вычислительной техники, ког-
да компьютеры были привилегией электронщиков и программистов, в обиходе
был термин "режим прямого доступа памяти". Пожалуй, этот термин очень
грубо и примитивно объяснял состояние, в котором находился Андрей. Он
никогда никому не говорил об этих вещах, прекрасно понимая, что простой
человек его не поймет, а те, кто знал о таких вещах, не спрашивали, за-
ранее зная ответ. Андрей долго думал над вопросом, после задавал его и
терпеливо ждал ответ. Уже была выпита третья чашка кофе, которую он на-
ливал автоматически и также автоматически выпивал, на считанные секунды
выходя из оцепенения. Наконец он встал, еще раз бегло просмотрел расс-
каз, оделся и вышел в моросящую черноту дождливого города.
Черные лужи мокрого асфальта фальшиво отражали облака, освещенные
уличными фонарями. Капли мелкого дождя, казалось, висели в осенней прох-
ладе. Тишину понурых дворов нарушало лишь редкое хлюпание тяжелых ка-
пель, срывающихся с пожелтевших листьев. Никак не реагируя на хвост
слежки НБ, которая, как обычно, крутилась вокруг, Андрей, ругаясь на се-
бя, выкурил две сигареты, держа в голове рассказ Игната. Незаметно его
мысли переключились на Веронику, и он, тяжело вздохнув, пошел домой.
Дома, быстро раздевшись, он залез в постель, и, укрывшись теплым оде-
ялом, практически сразу провалился в глубокий сон. Но мозг продолжал ра-
ботать, в голове крутились строки из рассказа Игната: "Если за окном
полночь, то это значит, что кончился еще один день...."
БЕЗНАЗВАНИЕ
Если за окном полночь, то это значит, что кончился еще один день, а
завтра настанет второй. Если мне сегодня грустно, то это значит, что
завтра будет лучше, чем вчера. Как это просто, странно, почему я не до-
гадался об этом вчера? Наверное, не мог. На сегодня хватит, пора спать.
Угасший день опускается во мрак прошлого, в далекие глубины памяти и
отрицательного времени. А наша жизнь всегда существует в нулевой отмет-
ке, "между прошлым и будущим", как это поется в песне. Я выключил ноч-
ник, и, укутавшись поуютнее, начал засыпать. Что такое сон? Кто пробовал
его понять? Вообще-то, пробуют многие, но кто его понял? Сколько ни пы-
таюсь, никогда не могу поймать грань между этими противоположными веща-
ми. Вроде бы, уже сплю.... А, может...? Завтра рано вста....
Вдруг, откуда ни возьмись, звонит телефон. Странно, но звонка я ни от
кого не жду. Ошалели. Поднимаю трубку.
- Алло.
В ответ молчат. Оглядываюсь. Вдали стоит Миледи. Рот скривило умной
улыбкой. Самоуверенная. Согласен, ведь она меня водила за нос больше,
чем полгода.
- Мне было так приятно держаться за твой нос, он так удобно умещался
у меня в руке, - смеется и испаряется, словно привидение.
Чудеса.
Я про себя думаю: глупая, тебе принадлежал мой нос, но не более. Как
ты не водила, а шел-то я туда, куда хотел. Хочется ругаться грязными
словами. Нос почему-то стал лиловым.
Вдруг появляется Великий Шарлатан и начинает говорить о возможностях
мозга, о трепанации черепа. Слушаю его внимательно. Говорит умно. Под
конец дает книгу. Читаю. Интересная книга.
Слушай, ведь ты абсолютно здоров, и кроме того, ты можешь стать сен-
сором, если захочешь. У тебя есть все задатки.
Это говорит Гипнотизер. А вот его можно даже не слушать, в том смыс-
ле, что все равно мы понимаем друг друга с помощью мысли. Словесные фра-
зы - это только корректировка ошибок телепатического понимания, ведь мы
еще только учимся. Гипнотизер ушел.
А вот этого человека я боюсь. С точки зрения логики такого не должно
быть. Олицетворение голубого неба, зеленой травы и желтого солнца. Ясно
все, как божий день. Это Ромашка. Я знаю точно, что она опять пройдет и
не заметит. Наши с ней встречи очень часто чувствую за три-четыре дня,
иногда за неделю, реже - за месяц. Идет, опустив глаза. Кому-то скалю
зубы, а сам наблюдаю за ней, стараясь быть незамеченным. Стройная, доб-
рая. Как мы с ней похожи! Завтра у нее будет хорошее настроение. Никак
не могу понять, почему я это чувствую. Прошла.
- Слышь, ты не Пушкин. Это точно.
- Все ?
С другой стороны:
- Это все бред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51