Жулик, да еще агрессивен, бандюга!
— Надеюсь, у вас пропала тяга к экскурсиям…
— Черта с два! — ответил Дан. — Теперь мы поедем в Мангалию, но только не на такси, хватит! На поезде. Там большой праздник, общее гуляние, наверняка встретятся знакомые…
— Точно! — сам того не желая, поддержал я Дана. — Быть может, и Елена туда отправилась… в сопровождении двух церберов — папаши и Эмиля.
Я рассказал то, что услышал от портье, и мне показалось, что лицо Раду вздрогнуло и изменилось.
— Поехали! — резко бросил он.
Пауль и Дан посмотрели на него как на пришельца с того света. Первый подмигнул мне, а второй попытался его успокоить.
— Не будь идиотом, никто ее не уведет, пока она при папаше. А если ты опасаешься Эмиля, то он действительно может у тебя ее увести, потому что у тебя на плечах не башка, а тыква… По-моему, тебе лучше некоторое время держаться в стороне и наблюдать… Опасность исходит от папаши.
— Точно! — сказал я с прощальной интонацией.
Меня немного раздражала наивность Раду. Неужели его ничему не научили события прошлого вечера?.. Черт бы его побрал! Мало мне своих забот, которые ожидали меня в холле в лице архитектора Дориана. Не помню, поздоровался я с ним или нет, но почувствовал настойчивый взгляд, которым он буквально сверлил мой череп. Я тоже сосредоточил в глазах все свои запасы свинца, чтобы дать ему достойный отпор, и когда уже рассчитал прицел, вдруг обнаружил Дориана в метре от себя.
— Я бы хотел кое о чем вас попросить… — начал он.
Непроизвольно, а может, и сознательно я напряг правую руку. При малейшем хамстве с его стороны я бы без колебания заехал ему в морду.
— Извольте… — все-таки я решил дать ему высказаться.
— Мне кажется, вы в приятельских отношениях или вроде этого с молодыми людьми, живущими через дорогу. Я хочу, чтобы вы меня совершенно правильно поняли, я не делаю никаких намеков в ваш адрес… Но у тех, о ком я говорю, не слишком ясное представление о хороших манерах, о… ну… о приличиях, которые следует соблюдать в обществе. Такое… ну… пожалуйста, простите меня… такое в некотором роде шалопайство глубоко оскорбляет определенных лиц. Госпожа Сильвия Костин — моя будущая невеста… даже если в настоящее время мы переживаем несколько сложный момент… Я к вам обращаюсь как к интеллигентному человеку в убеждении, что вы меня поймете…
Я понимал, как не понять. Прежде всего я понял, что за претенциозными словами скрывался попрошайка. Однако я не очень понимал цель его демарша. Не подразумевал ли он под предлогом, что говорит о моих приятелях, чтобы я отступился отего будущей невесты (если он ее так называл, то не в слишком розовом цвете представлялось мне его будущее), или он и впрямь считал, что один из трех ребят угрожает их помолвке?
— Не понимаю… — мой ответ был вполне искренним. — Я не очень понимаю, что происходит и что…
— Мне хочется избежать серьезного конфликта! — резко и на удивление пылко прервал он меня. — Когда дело идет о моей чести или о чести одного известного лица, я не отступлю ни перед чем и ни о чем не буду сожалеть. Вот, собственно, что я хочу, чтобы уяснили себе ваши приятели.
Андрей Дориан не шутил. В его голосе и жестах произошла явная перемена. Далеко ли зайдут его твердость и решительность?
— Поскольку мы беседуем как два интеллигентных человека, — парировал я его слова как можно более спокойным тоном, — я искренне уважаю ваше мнение относительно собственной чести. Однако что касается чести другого лица… то я думаю, что мадемуазель Сильвия Костин сама в состоянии решать…
— Ошибаетесь! — без промедления ответил архитектор. — Упомянутая персона еще очень молода и совершенно не имеет опыта в этой… сентиментальной области.
Быть может, он был прав, но меня чуть смех не разобрал. Что значит опыт или его отсутствие, когда речь идет о столь гордой, почти деспотичной, да, деспотичной натуре, как эта учительница музыки. Экий ты балбес, архитектор!
— Простите меня за эту недопустимую… за это досадное беспокойство, но у меня сложилось впечатление, что среди ваших друзей вы пользуетесь известным авторитетом.
Об одном только я очень сожалел, что рядом с нами не было будущей невесты. Думаю, я бы ее обнял и поцеловал… Уф!.. Я снова был на грани бреда или, может быть, в полном бреду.
— Вероятно, вам известно, — сказал в заключение Дориан, — о неприятном случае, происшедшем вчерашним вечером. Госпожа Костин с трудом, буквально из последних сил отбилась от совершенно отвратительного нападения одного из ваших друзей.
У меня закружилась голова. Словно сквозь туман я видел находившегося поблизости господина Марино, архитектор, казалось, распался на тысячи кусочков, а надо мной плавало пятно света, в котором я начал растворяться. Однако я быстро пришел в себя. Дориан все еще торчал передо мной и ошеломленно разглядывал меня, Марино дремал в кресле, пятно света исчезло.
— Вы не настроены сыграть в бридж? — земным и чуть неуверенным тоном спросил архитектор.
— А где найти четвертого? — кто-то ответил вместо меня.
Это был безжизненный голос Марино.
— Может быть, госпожа Сильвия согласится, — чуть слышно произнес Дориан.
Партия в бридж затянулась до полуночи. Возможно, я хорошо играл, право, судить не могу, хотя Марино меня несколько раз похвалил. Я был словно во сне и все время чувствовал над головой световое пятно. Мы с ней почти не поднимали друг на друга глаз, ведь у нас все было впереди.
В полночь появился дон Петрини с бутылкой «Наполеона». Мы незаметно поменялись рюмками. Я и она. При расставании наши руки ненароком встретились.
Только теперь, заканчивая записи, я чувствую действие алкоголя. Скорее в постель, в объятия спасительного сна.
Глава V
Воскресенье, 6 июля.
Первым человеком, заговорившим в это утро со мной, вновь оказался Дориан. Он пристал ко мне в холле:
— Господин Энеску, пожалуйста, забудьте наш вчерашний разговор. Это моя личная, очень личная просьба. Прошу считать, что ничего не было, потому что уже все миновало. Заранее благодарен за понимание.
«Все уже миновало…» Что он хотел этим сказать?.. Насколько помню, во время игры в бридж они с Сильвией общались между собой со сдержанной любезностью, не проявляя ни подчеркнутой холодности, ни особого расположения, как люди, случайно встретившиеся в обществе… Что же хотел сказать архитектор? Все кончено или наоборот?..
Беспокойство, смятение, нетерпение, охватившие меня, были слишком велики, чтобы слушать еще и отчет портье, как я это делал каждое утро. Все же я бесшумно приблизился к его стойке. Он стоял спиной ко мне в дверях бюро обслуживания, загораживая проход, и с кем-то вел доверительную, беседу. Именно это обстоятельство подтолкнуло меня на неблагоразумный шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Надеюсь, у вас пропала тяга к экскурсиям…
— Черта с два! — ответил Дан. — Теперь мы поедем в Мангалию, но только не на такси, хватит! На поезде. Там большой праздник, общее гуляние, наверняка встретятся знакомые…
— Точно! — сам того не желая, поддержал я Дана. — Быть может, и Елена туда отправилась… в сопровождении двух церберов — папаши и Эмиля.
Я рассказал то, что услышал от портье, и мне показалось, что лицо Раду вздрогнуло и изменилось.
— Поехали! — резко бросил он.
Пауль и Дан посмотрели на него как на пришельца с того света. Первый подмигнул мне, а второй попытался его успокоить.
— Не будь идиотом, никто ее не уведет, пока она при папаше. А если ты опасаешься Эмиля, то он действительно может у тебя ее увести, потому что у тебя на плечах не башка, а тыква… По-моему, тебе лучше некоторое время держаться в стороне и наблюдать… Опасность исходит от папаши.
— Точно! — сказал я с прощальной интонацией.
Меня немного раздражала наивность Раду. Неужели его ничему не научили события прошлого вечера?.. Черт бы его побрал! Мало мне своих забот, которые ожидали меня в холле в лице архитектора Дориана. Не помню, поздоровался я с ним или нет, но почувствовал настойчивый взгляд, которым он буквально сверлил мой череп. Я тоже сосредоточил в глазах все свои запасы свинца, чтобы дать ему достойный отпор, и когда уже рассчитал прицел, вдруг обнаружил Дориана в метре от себя.
— Я бы хотел кое о чем вас попросить… — начал он.
Непроизвольно, а может, и сознательно я напряг правую руку. При малейшем хамстве с его стороны я бы без колебания заехал ему в морду.
— Извольте… — все-таки я решил дать ему высказаться.
— Мне кажется, вы в приятельских отношениях или вроде этого с молодыми людьми, живущими через дорогу. Я хочу, чтобы вы меня совершенно правильно поняли, я не делаю никаких намеков в ваш адрес… Но у тех, о ком я говорю, не слишком ясное представление о хороших манерах, о… ну… о приличиях, которые следует соблюдать в обществе. Такое… ну… пожалуйста, простите меня… такое в некотором роде шалопайство глубоко оскорбляет определенных лиц. Госпожа Сильвия Костин — моя будущая невеста… даже если в настоящее время мы переживаем несколько сложный момент… Я к вам обращаюсь как к интеллигентному человеку в убеждении, что вы меня поймете…
Я понимал, как не понять. Прежде всего я понял, что за претенциозными словами скрывался попрошайка. Однако я не очень понимал цель его демарша. Не подразумевал ли он под предлогом, что говорит о моих приятелях, чтобы я отступился отего будущей невесты (если он ее так называл, то не в слишком розовом цвете представлялось мне его будущее), или он и впрямь считал, что один из трех ребят угрожает их помолвке?
— Не понимаю… — мой ответ был вполне искренним. — Я не очень понимаю, что происходит и что…
— Мне хочется избежать серьезного конфликта! — резко и на удивление пылко прервал он меня. — Когда дело идет о моей чести или о чести одного известного лица, я не отступлю ни перед чем и ни о чем не буду сожалеть. Вот, собственно, что я хочу, чтобы уяснили себе ваши приятели.
Андрей Дориан не шутил. В его голосе и жестах произошла явная перемена. Далеко ли зайдут его твердость и решительность?
— Поскольку мы беседуем как два интеллигентных человека, — парировал я его слова как можно более спокойным тоном, — я искренне уважаю ваше мнение относительно собственной чести. Однако что касается чести другого лица… то я думаю, что мадемуазель Сильвия Костин сама в состоянии решать…
— Ошибаетесь! — без промедления ответил архитектор. — Упомянутая персона еще очень молода и совершенно не имеет опыта в этой… сентиментальной области.
Быть может, он был прав, но меня чуть смех не разобрал. Что значит опыт или его отсутствие, когда речь идет о столь гордой, почти деспотичной, да, деспотичной натуре, как эта учительница музыки. Экий ты балбес, архитектор!
— Простите меня за эту недопустимую… за это досадное беспокойство, но у меня сложилось впечатление, что среди ваших друзей вы пользуетесь известным авторитетом.
Об одном только я очень сожалел, что рядом с нами не было будущей невесты. Думаю, я бы ее обнял и поцеловал… Уф!.. Я снова был на грани бреда или, может быть, в полном бреду.
— Вероятно, вам известно, — сказал в заключение Дориан, — о неприятном случае, происшедшем вчерашним вечером. Госпожа Костин с трудом, буквально из последних сил отбилась от совершенно отвратительного нападения одного из ваших друзей.
У меня закружилась голова. Словно сквозь туман я видел находившегося поблизости господина Марино, архитектор, казалось, распался на тысячи кусочков, а надо мной плавало пятно света, в котором я начал растворяться. Однако я быстро пришел в себя. Дориан все еще торчал передо мной и ошеломленно разглядывал меня, Марино дремал в кресле, пятно света исчезло.
— Вы не настроены сыграть в бридж? — земным и чуть неуверенным тоном спросил архитектор.
— А где найти четвертого? — кто-то ответил вместо меня.
Это был безжизненный голос Марино.
— Может быть, госпожа Сильвия согласится, — чуть слышно произнес Дориан.
Партия в бридж затянулась до полуночи. Возможно, я хорошо играл, право, судить не могу, хотя Марино меня несколько раз похвалил. Я был словно во сне и все время чувствовал над головой световое пятно. Мы с ней почти не поднимали друг на друга глаз, ведь у нас все было впереди.
В полночь появился дон Петрини с бутылкой «Наполеона». Мы незаметно поменялись рюмками. Я и она. При расставании наши руки ненароком встретились.
Только теперь, заканчивая записи, я чувствую действие алкоголя. Скорее в постель, в объятия спасительного сна.
Глава V
Воскресенье, 6 июля.
Первым человеком, заговорившим в это утро со мной, вновь оказался Дориан. Он пристал ко мне в холле:
— Господин Энеску, пожалуйста, забудьте наш вчерашний разговор. Это моя личная, очень личная просьба. Прошу считать, что ничего не было, потому что уже все миновало. Заранее благодарен за понимание.
«Все уже миновало…» Что он хотел этим сказать?.. Насколько помню, во время игры в бридж они с Сильвией общались между собой со сдержанной любезностью, не проявляя ни подчеркнутой холодности, ни особого расположения, как люди, случайно встретившиеся в обществе… Что же хотел сказать архитектор? Все кончено или наоборот?..
Беспокойство, смятение, нетерпение, охватившие меня, были слишком велики, чтобы слушать еще и отчет портье, как я это делал каждое утро. Все же я бесшумно приблизился к его стойке. Он стоял спиной ко мне в дверях бюро обслуживания, загораживая проход, и с кем-то вел доверительную, беседу. Именно это обстоятельство подтолкнуло меня на неблагоразумный шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77