Лицо его выглядело спокойным и умиротворенным, черты обрели мягкость, и даже губы казались не такими суровыми, как всегда. Разумеется, он был небрит, волосы его спутались, под глазами залегли темные теми. И впервые за все время их знакомства Палома почувствовала, что в ней просыпается нежность.
Она прекрасно знала, что Антонио придет в бешенство, если узнает, что она рассматривала его самым бесстыдным образом, пока он спал и не мог принять свой привычный надменный вид. Но она не могла заставить себя отвести взор. Еще только одну минуточку, разрешила себе Палома.
И тут Антонио открыл глаза.
Она была уверена, что он рассердится. Ничего подобного. Он сидел и молча смотрел на нее так долго и бессмысленно, что Палома начала сомневаться, видит ли он ее вообще. Внезапно в его глазах вспыхнуло что-то похожее на боль.
– Ты все еще разговариваешь со мной? – спросил он наконец.
Она кивнула. В горле ее стоял комок. Антонио вздохнул и спрятал лицо в ладонях.
– Боюсь, я этого не заслуживаю, – сдавленно произнес он. – Кажется, вчера я слишком много выпил.
– Я бы так не сказала, – осторожно заметила Палома.
– Ты не могла этого видеть, потому что тебя там не было… – Он запнулся. – Забудь.
– Ты провел здесь всю ночь?
– Ну да, с того момента, как ушел от тебя.
– Я была уверена, что ты поехал домой.
– Мне хотелось оставить тебя, но я не хотел тебя покидать. Черт, похоже, в этом нет никакого смысла.
Смысл здесь определенно был. С того момента, как они схлестнулись из-за Федерико Ортуньо, Палома не переставала ощущать какую-ту нить, связывающую их. Оказывается, и Антонио чувствовал то же самое.
Она придвинулась к нему ближе и взяла его руку. Он быстро взглянул на ее левую кисть. Кольца не было.
– Я его еще не искала, – объяснила Палома. – Комната такая большая, и оно могло упасть куда угодно. А вдруг мы вообще никогда не найдем его?
Вместо ответа он покачал головой. Затем крепко сжал ее руку.
– Ты в порядке?
– В полном. – Она улыбнулась.
– Я не сделал тебе больно?
Перед глазами возник перекошенный рот, жадно впивающийся в ее губы. Палома вновь ощутила возбуждение, страх и то не испытанное прежде наслаждение, потрясшее все ее существо.
– Нет, ты не причинил мне боли, – ответила она.
– Ты уверена? У меня дьявольский нрав. Иногда я бываю просто страшен.
– Но ведь ты не хотел сделать мне больно?
– Нет, – хрипло сказал Антонио. – Я всего лишь хотел дать тебе понять, что я существую. – Он улыбнулся уголками губ. – Когда я был маленький, моим оружием был крик. Если у меня что-то не клеилось или на меня не обращали внимания, я начинал орать. Для меня было важно, чтобы меня услышали.
– Охотно верю. – Палома снова улыбнулась. – Я и ожидала чего-то в этом духе.
– Мои методы выросли вместе со мной! – Он сверкнул на нее вызывающим взглядом.
– Люди никогда не перестают быть теми, кто они есть. И тебе не удалось напугать меня.
– Слава Богу. Потому что меньше всего на свете я хотел тебя пугать. Палома, прошу тебя, забудь все, что случилось накануне.
– Все? Ты имеешь в виду…
– Когда я говорю все, я имею в виду все. До самой последней мелочи. – Голос его был полон решимости. – Ты можешь пойти к Ортуньо, когда пожелаешь. Обещаю, что не буду препятствовать этому. На меня как помешательство нашло, честное слово.
– Но, Антонио, я уверена, что алкоголь тут ни при чем.
– Мне трудно это объяснить. Скажем так: я жуткий ревнивец и собственник. Это не делает мне чести. Прошу меня извинить.
– Но у тебя нет повода ревновать меня.
– Знаю. Однако кое-что не дает мне покоя…
– Ты говоришь о женщине, на которой собирался жениться? – осторожно спросила Палома. Он вскинул на нее настороженные глаза.
– Что ты знаешь о ней?
– Немного. Вы были помолвлены, а потом решили разорвать помолвку. Вот и все.
В воздухе повисло долгое молчание.
– Все было чуточку сложнее, – наконец произнес Антонио. – Но как бы там ни было, мне жаль, что я так глупо вел себя с тобой.
Она сжала его руку, думая, что в жизни не видела человека с более несчастным лицом, чем было сейчас у Антонио.
– Когда найдешь кольцо, ты будешь носить его?
– Не уверена, – не стала лгать Палома.
– Если ты уедешь сегодня, на следующий день после помолвки, – сказал он и невесело усмехнулся, – по городу поползут разные слухи. Кроме того, ты очень обидишь маму.
– Я не уеду. По крайней мере, пока.
– Спасибо.
Внезапно Антонио потянулся к ней почти в отчаянии. Палома обняла его и крепко прижала к себе. Ей так хотелось, чтобы ему было хорошо, и она обнимала его все сильнее, всю свою нежность вкладывая в прикосновения своих рук. И Антонио, казалось, что-то почувствовал, потому что тревожное выражение на его лице уступило место спокойному и умиротворенному. Так они сидели, обнявшись, и вскоре Палома ощутила, что по телу ее прокатилась теплая волна. И это не было признаком страсти, как накануне. Нет, та уязвимость, которую она впервые подметила в Антонио, наполняла ее сердце трогательной нежностью и желанием всегда быть рядом с ним. А это уже подозрительно напоминало любовь.
Только не это! Она ведь не хотела в него влюбляться. Неужели она угодила прямиком в расставленную ловушку? Ах, лучше бы он уехал вчера домой! Это спасло бы их обоих. А что теперь? Палома терялась и догадках. Куда заведет ее извилистая тропа?
Антонио мягко высвободился из ее объятий и пригладил растрепавшиеся волосы.
– Наверное, я выгляжу как последний бродяга, – посетовал он.
– Есть немного.
Антонио попытался подняться и не смог.
– Господи, не могу разогнуться.
– Ничего удивительного, раз ты просидел в таком положении всю ночь. Давай помогу, – предложила Палома.
Она протянула ему руки, и, схватившись за них, Антонио с трудом поднялся на ноги.
– Эй, ты кое-что забыл! – Палома подала ему грязный, скомканный смокинг, еще вчера такой убийственно элегантный.
– О черт! – воскликнул он, увидев, во что превратилась вещь.
– Земля очень сырая. Ты мог бы схватить воспаление легких, – обеспокоенно сказала Палома.
– Ничего. Знаешь, когда я был маленький, мне нравилось спать здесь, в саду. Поздно ночью я выбирался из дому, и мне казалось, что тут меня никто не найдет. Я чувствовал себя настоящим разведчиком! Пойдем, покажу тебе место, куда я часто убегал мальчишкой.
Они пошли по одной из тропинок в глубь сада.
– Наверное, ты играл с друзьями во всякие мальчишеские игры, – предположила Палома.
– Нет, обычно я был один. Знаешь, я всегда завидовал Алехандро и Эрнесто. Они ведь братья, а значит, им никогда не бывало так мучительно одиноко, как мне. Правда, когда Алехандро исполнилось семь, его отправили учиться в другую школу, нежели его старшего брата. Но что это меняет? Они все равно есть друг у друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40