Место, как я понял, действительно было… как сказать?.. с атмосферой. Даже нищие здесь не просто клянчили денег, а попрошайничали «ради ста чудес Шах-и-Зинды».
Посреди чайханы стоял бетонный бассейн с тоненькой струйкой фонтана. В воде охлаждались бутылки с местным пивом. Азиаты не обращали на них внимания. Верные заветам своего земляка Омара Хайяма, они пили не холодное пиво, а теплую водку.
Ужинать следовало не сидя за столами, а откинувшись на громадных, как кусок пляжа, лежаках и утопая в куче подушек. Мы сняли обувь и легли. Официант принес осточертевший зеленый чай и черствые лепешки. На лежак перед нами поставили столик почти без ножек, а на столик поставили водку. Она воняла бензином.
На лежаках вокруг меня сидели и лежали молчаливые люди. Чуть в стороне в огромном котле людям готовили жирную еду. Женщина в национальном костюме из ведра брызгала водой на пыльную дорожку.
Еще неподалеку несколько мужчин в странных одеждах сворачивали головы и рассматривали меня. Очень долго и пристально рассматривали.
Я спросил у Абдулы-Умара, почему они так на меня смотрят?
– Это джуги. Черные люди. К ним не ходи. Они даже своих грабят. На всех плохо смотрят.
Пиалы с теплой водкой мелькали в его ловких пальцах. А я пил минералку и нюхал дым горящей помойки. Плохо не пить в чужом городе. Алкоголь – очень выгодное вложение денег. Ты покупаешь кружку пива, а она гарантированно сжирает 1/72 часть твоих суток.
Если покупать в сутки семьдесят две кружки пива, то вся твоя жизнь будет без остатка занята важным и очень интересным занятием: перегонкой пивного солода на воду и крахмал.
Почти смертельно пьяный Абдула-Умар объяснял, что курить вредно:
– Вот – лошадь. Пусти ей струю в нос – упадет. Мы, когда пацанами были, лошади в ноздри струю дыма пускали: лошадь падала. Или поймаем змею, пасть ей разожмем и дуем туда. Она танцует, ей кайф, понимаешь? Больше не кусается…
Потом Абдула-Умар заснул прямо за столом. Я решил бросить его и пойти в гостиницу спать. Однако перед этим хотелось посетить туалет. Бармен сказал, что какой-то особой уборной у них нет и мужчины писают, просто подойдя поближе к обрыву.
Я сходил к обрыву, потом застегнул неудобные пуговицы на джинсах, обернулся и увидел, что окружен группой джугов.
Они были пьяные и действительно очень черные. Они внимательно меня рассматривали. Оторвавшись от стола, теперь они цыкали всеми возможными зубами.
Просто так взять и рубануть незнакомому человеку по голове… по себе знаю, насколько это нелегко. Я знал, что сначала они что-нибудь мне скажут. Один из джугов на очень плохом русском спросил, зачем я сюда приехал?
– Тебе действительно интересно это узнать?
– Моему дяде такие лысые, как ты, в Москве глаз выбили.
– Я искренне сочувствую твоему дяде.
– Они ударили, и глаз на землю упал… А ведь он пожилой человек.
– Тем сильнее я ему сочувствую…
Они еще поцыкали. Я видел, что сейчас… вот сейчас, кто-то первый выбросит кулак в мою сторону.
– Не надо было тебе сюда приезжать…
– Да?
– Мы сейчас убивать тебя будем.
– Стоит ли?
Фраза была неуместна, как я, со своей необрезанной крайней плотью, был бы не уместен в главной самаркандской мечети.
Драться с семерыми сразу было бесполезно. Я стоял на самом краю обрыва, причем двое стояли у меня за спиной. То есть я бью в лицо первому из джугов, и это будет последнее, что я успею, прежде чем забрызгаю камни внизу.
Кроме того, мне не хотелось драться. Мне хотелось белого молока жизни, а вовсе не драться.
Нужно было выруливать, но я не знал, как.
Я обшаривал полустертые файлы памяти, но находил там только всякий мусор… ничего важного там не находил.
Странно… ведь было же во мне что-то ценное… то, что не позволяло за просто так сбрасывать меня на дно обрывов… но вспомнить, в чем оно состояло, я не мог.
Я мог бы сказать им… если честно, я не мог сказать джугам ничего.
Представьте, как бы глупо я выглядел, если бы вздумал рассказать этим черным людям про то, что всего полгода назад жадный, но модный глянцевый журнал ОМ, с которого месяцами невозможно получить уже заработанный гонорар, назвал меня «Лучшим писателем страны».
Там была моя фотография, а рядом – фотография ведущей ТВ-шоу «Квартирный вопрос». Девушку признали «Showgirl года», с формулировкой: «Что еще может интересовать современного человека, как не обустройство собственного жилища?»
Я считал себя довольно современным парнем. Однако я стоял на краю обрыва, зажатый среди семерых центральноазиатских гангменов, и сознавал, что помимо обустройства квартиры меня занимает множество иных вопросов.
Готов ли я умереть прямо сегодня вечером? Готов ли я к тому, что последнее, что мелькнет перед моими собственными глазами, это арык, выше берегов набитый узбекским дерьмом, и спящий за столом прапорщик местных Вооруженных сил?
Милиционеры заберут мой труп и закопают его в местную почву. Прежде я представлял это событие немного иначе. Знаете, я действительно испугался, стоя там, на обрыве.
Один из джугов разбил бутылку о камень и, наклонив голову, бросился на меня, но еще до этого из-за камней показался бегущий со здоровенным колом в руках Абдула-Умар, а за ним в нашу сторону неслась целая толпа прихожан мечети, все – в белых шапочках, и все они орали непонятные мусульманские слова, заслышав которые, джуги, черные и злые люди, грабящие даже своих, задирая ноги и поднимая тучи пыли, бежали вниз, прямо по древним и узким узбекским могилам.
Они сбежали на дорогу и уже неслись прочь от города. Я стоял и смотрел, как они убегают.
…
Мне говорили: бойся беды, напоминали, что нет надежды, но помню я – тело дороже еды, а жизнь важнее одежды.

Самарканд – Бухара – Самарканд (Время в пути: четырнадцать часов)

1
Как я понял, главным условием выживания в Азии является отсутствие у вас такой штуки, как жизненное пространство… способность улыбаться во время поездки в переполненном автобусе, когда на вас навалилось сразу несколько человек и некуда деться от запаха чужих жарких тел.
Проблема состояла в том, что мое жизненное пространство было огромно, как Тихий океан. Чувствовал я себя отвратительно.
То есть вообще-то я был сыт, и у меня было место для ночлега. Родись я животным – наслаждался бы жизнью. Но поскольку родиться животным не удалось, то теперь мне хотелось знать, зачем я здесь?.. и что будет дальше?.. я засыпал с этими вопросами, просыпался с ними же, не мог есть и за три дня сбросил четыре килограмма весу.
Я жил в самой грязной трехзвездочной гостинице Азии, битком набитой душманами и проституцией. В номере у меня за стеной постояльцы ставили непонятные химические эксперименты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44