Проводив парламентера, Бу Маза повернулся к шейху, который почтительно приблизился к нему и поцеловал полу его плаща.
— Я уже слышал, что ты спасся, и это радует меня, несмотря на несчастье! — сказал Бу Маза. — Аллах велик! Он решил испытать правоверных, прежде чем даровать им победу. Скольких ты спас?
— Еще этих троих, — ответил шейх. — Что касается его, — он указал на Альбера, — о нем я поговорю с тобой позже.
Увидев, что Бу Маза смотрит на него, Альбер с глубоким уважением поклонился ему.
— А сколько у тебя было людей? — опять спросил Бу Маза.
— Мужчин, способных носить оружие, — четыреста, — сказал шейх. — Кроме того, восемьдесят стариков, столько же женщин и двести детей. У нас было шестьсот лошадей и триста мулов. А спаслось нас всего четверо!
— Аллах велик! — воскликнул Бу Маза, простирая руки к небу. — Он отомстит за эти жертвы! Мы потеряли больше людей, чем в открытом бою. Нужно проверить, может быть, кого-то еще удастся спасти. Что ты скажешь на это?
— Не думаю, — ответил шейх, указывая на скалу. — Дым все еще просачивается через трещины.
Тем не менее были отданы распоряжения проникнуть в злополучную пещеру. Альбер тоже сомневался, чтобы кто-нибудь избежал гибели. Шейх сделал знак следовать за ним, и Альбер убедился, что и теперь продолжает находиться под наблюдением.
Вместе с кучкой кабилов он спустился в долину. Огромный костер у входа в пещеру продолжал дымиться. Полуобугленные фашины оттащили в стороны и открыли доступ свежему воздуху. Но войти внутрь удалось не сразу, лишь после того, как были убраны трупы задохнувшихся.
Альбер отвернулся, не в силах видеть лица, до неузнаваемости обезображенные смертельным страхом. Но он не мог не слышать рев взывающих к мести кабилов; он слышал их яростные вопли и временами невольно трепетал, опасаясь, что эти безумцы заглянут в его душу и узнают всю правду. Узнают, что он принадлежит к тем, кто совершил это чудовищное злодеяние. Он содрогнулся. Ведь он тоже француз, на его счету тоже немало кабилов, уничтоженных, правда, в бою! Но вместе с тем он спрашивал себя, допустимо ли такое по законам войны, не совершил ли командир, отдавший подобный приказ, ничем не оправданную жестокость.
Спустя час Альбер стоял лицом к лицу с предводителем кабилов. Шейх рассказал тому все, что было ему известно об Альбере, особенно подчеркнув причины, которые вызвали подозрения. Бу Маза слушал спокойно, внимательно, с серьезным лицом. Он не сводил глаз с Альбера, а тот, слишком хорошо зная, как много теперь поставлено на карту, придал своему лицу самое невозмутимое выражение.
Когда шейх закончил, дали сказать Альберу. Он повторил все, что уже сказал шейху, опроверг подозрения, которые навлек на него еврей. Бу Маза выслушал его столь же спокойно.
— Если этот человек сказал правду, — обратился он затем к шейху, — мы могли бы восполнить потери, которые понесли. Я слышал, что Ахмед-бей жив. Мы можем испытать этого человека. Каково расстояние до Билед-уль-Джерида, до жилища Ахмед-бея?
— На хорошей лошади я проскакал двенадцать дней без перерыва, — ответил Альбер.
— Хорошо, я дам тебе для сопровождения полсотни своих людей, — сказал Бу Маза. — Ты вернешься к Ахмед-бею и скажешь ему, что мы ждем его и его воинов. Если ты не найдешь жилища Ахмеда, если ты солгал, мои люди привезут тебя сюда и ты получишь по заслугам!
Альбер ждал этого, он давно предполагал, что кабилы предложат именно такое решение. Он был согласен — для него подворачивался самый удобный случай совершить побег к своим.
VIII. ЮДИФЬ
Какие образы способна вызвать у нас скачка в Билед-уль-Джерид через те районы Алжира, которые непосредственно граничат с пустыней! Вечно голубое небо, раскаленное солнце, огромные безжизненные пространства, высокие горные хребты, приветливые оазисы и отряд молчаливых кабилов, закутанных в свои длинные белые бурнусы, — право же, в такой скачке заключена высокая поэзия!
Однако для Альбера Эрреры это было путешествие в неясное будущее, в мрачную неизвестность, — путешествие, которое могло грозить ему смертью! С каждым ударом копыт своего коня он все больше удалялся от соотечественников, от родины, от цивилизованного мира и приближался к тем местам, о которых не имел даже представления, но которые должны были решить его судьбу.
Прошло без малого четырнадцать дней. Дахра с ее ужасами осталась позади. По предположениям Альбера, цель путешествия была уже достаточно близка. Между тем путь был далекий, и ошибиться на день-два было нетрудно. Кроме того, по мнению кабилов, Альберу ничего не стоило несколько сбиться с пути. Так что подозрений пока ни у кого не возникало.
Да и где, собственно говоря, находилась эта страна, Билед-уль-Джерид? Ведь там, на юге Атласа, у северной границы Сахары, не существует привычных нам, заключенных в незыблемые пределы государств, с какими мы встречаемся в Европе. Одинаковое название распространяется на некую территорию, не имеющую границ в общепринятом смысле слова, и, произнося название «Билед-уль-Джерид», или Страна Финиковых Пальм, имеют в виду то обширное пространство от Марокко до Триполи, ту бескрайнюю равнину с редкими постройками, где обширные песчаные пустыни чередуются с горными хребтами, приветливыми долинами и оазисами.
На второй же день после того, как Альбер с кабилами покинули лагерь Бу Мазы и отправились в путь, в небольшой кабильской деревушке к ним присоединилась маленькая группка путешественников. Она состояла из четырех мужчин, один из которых был, без сомнения, господином, а остальные — слугами, и трех женщин. Их сопровождало несколько тяжело навьюченных мулов. Господин был, по-видимому, высокородный араб — слуги явно перед ним раболепствовали; даже с кабилами он был немногословен и весьма сдержан. Лиц женщин до сих пор никто не видел. Обычно они вместе с арабом и его слугами держались приблизительно в ста шагах позади отряда, словно самостоятельный, хотя и маленький, отряд. Вечерами господин вместе с женщинами скрывался в большой палатке, которую для них разбивали слуги. На страже у входа в палатку становился один из слуг.
Не имея пищи для своей фантазии, Альбер терялся в догадках, одна романтичнее другой, относительно этого араба и его жен. Он допытывался у кабилов о причинах, заставивших незнакомцев примкнуть к их отряду. Но и кабилам мало что было известно. Бу Маза сказал их командиру, что на второй день пути к отряду присоединится один правоверный с тремя женами и тремя слугами и будет сопровождать кабилов до самого конца путешествия. В случае опасности их следует защищать так же, как если бы они входили в состав отряда.
В один из следующих дней Альбер случайно остался на некоторое время без сопровождающих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169