Он посмотрел на меня с Удивлением. «Мы скрепим наш брак по обычаям мормонов. Разве тебе этого мало?» «Нет! — ответила я ему, залившись слезами. — Единственное, что я принесла с собой из Старого Света, — это моя вера. Я никогда не позволю отнять ее у меня. И ты надеешься, Вольфрам, что я покорюсь обычаям этих людей? Не думаешь ли ты, что я когда-нибудь смирюсь, зная, что у моего мужа есть кто-то еще кроме меня. Нет, Вольфрам, я не стану твоей женой, если наш брак не благословит католический священник и ты не поклянешься, что, пока я жива, не будешь любить никого, кроме меня!»
«Но ты требуешь невозможного, Амелия! — засмеялся он в ответ. — Даже если бы я и обещал — а я охотно бы это сделал, — что проку? Мы среди мормонов и должны следовать принятым у них обычаям. Ведь меня могут заставить взять еще одну жену».
«Но мормонам принадлежишь ты, а не я! — сказала я тогда. — Я никогда не присоединюсь к ним!»
«И ты отказываешься выйти за меня замуж, если на то не будет благословения католического священника? — угрюмо спросил он. — Никогда бы не поверил, что ты так мало любишь меня и так цепляешься за всякие предрассудки».
«Предрассудки? — заметила я с горечью. — Будем откровенны друг с другом, Вольфрам. Да, я полюбила тебя, но никогда не стану твоей женой, разве что перед алтарем католической церкви. Слышишь — никогда!»
Он пожал плечами и удалился, даже не оглянувшись. Я осталась охваченная страхом, близкая к отчаянию. Надежду в меня вселяло только то, что Вольфраму наскучит такая жизнь и он сам отстанет от мормонов. Но, увы!
Мы покинули Иллинойс вместе с отрядом. По дороге от одной женщины, с которой мы подружились — ибо нас сблизили одни и те же заботы, — мне стало известно, что вскоре решится моя судьба. Как только мы доберемся до Большого Соленого озера, сказала моя подруга, меня ждет суровое испытание: решено вершить суд над «невестой мормона» — так меня прозвали — и отдать мою руку Вольфраму. Я с ужасом ждала этого дня. Я знала, что не переживу его.
Наконец сегодня, когда я увидела этот форт, услышала о ваших благодеяниях, когда мне представился случай оценить ваше поведение по отношению к Вольфраму, которого я отныне всей душой презираю, — сегодня у меня возникла мысль бежать, доверить свою судьбу вам. Какой-то внутренний голос подсказал мне, что вы найдете способ спасти меня от этого позора!
— Вы останетесь в этом доме, мадемуазель! Я не боюсь ваших мормонов! Но прежде вы должны узнать, кто я.
— О, я знаю это! — воскликнула француженка. — Вы самый великодушный и благородный человек!
— Может быть, вы заблуждаетесь. — Лорд так помрачнел, что едва не напугал Амелию. — Выслушайте теперь меня. Почти тридцать лет назад — впрочем, время не играет здесь особой роли — в Марселе жил совсем молодой, полный надежд человек, который наслаждался жизнью. Он был счастлив. Владелец судна, на котором он плавал — этот юноша был моряком, — ценил его способности и собирался назначить капитаном. Кроме того, молодой моряк намеревался жениться на прекрасной девушке, которая страстно любила его. Нашлись, однако, люди, которые позавидовали его счастью. Среди них оказался некий Данглар, судовой бухгалтер. Он сам добивался должности капитана, обещанной молодому человеку. Ненавидел молодого моряка и некий Фернан, кузен его невесты. Он сам был влюблен в кузину и не желал уступать ее юноше. Завистники заключили между собой союз. Данглар написал донос, где представил молодого человека агентом бонапартистской партии, а фернан передал донос властям. Молодой моряк был арестован в тот момент, когда со своей невестой, по имени Мерседес, собирался отправиться к алтарю. К несчастью, у него действительно оказалось при себе письмо, адресованное стороннику Наполеона в Париже, некоему Нуартье. Он не знал ни его содержания, ни того, кому оно предназначалось. Принимая на себя обязанность вручить письмо адресату, он всего лишь выполнял обещание, которое дал своему умирающему капитану. Королевский прокурор Марселя, господин де Вильфор, на словах сторонник Бурбонов, тоже, казалось, был склонен поверить молодому человеку. Однако Нуартье, давний и ярый приверженец Наполеона, был его отцом. Попади письмо в деловые бумаги, карьера молодого честолюбивого юриста была бы кончена. Поэтому он разорвал письмо и, чтобы уничтожить всякую память о его существовании и скрыть, что его отец продолжает тайную деятельность в пользу Бонапарта, отослал молодого моряка в замок Иф вблизи Марселя и отдал приказ заточить его в подземелье навечно. И действительно, несчастный провел там четырнадцать лет. Он испытал все муки отчаяния и поклялся отомстить своим врагам. Наконец ему удалось бежать. Став по воле случая владельцем несметных сокровищ, он вновь появился в свете. Он нашел своих врагов достигшими вершин благополучия и признания. Данглар стал богатым банкиром, Фернан женился на Мерседес, бывшей невесте молодого моряка. Он успел дослужиться до генерала и сколотил немалое состояние, выдав туркам пашу Янины. А молодой моряк появился под именем графа Монте-Кристо, и ему удалось отомстить своим недругам. Данглар теперь просит подаяние в Риме, господин де Вильфор сошел с ума, Фернан покончил с собой после того, как жена, Мерседес, и сын, Альбер, оставили его. Тот моряк, мадемуазель, — ваш покорный слуга, а Фернан — генерал де Морсер, ваш отец! Амелия, с напряженным вниманием выслушавшая рассказ лорда, невольно вскрикнула и закрыла лицо руками. Наступила томительная пауза. Лорд тоже был взволнован — он принялся расхаживать взад и вперед по комнате.
— Милорд! — воскликнула француженка. Выражение ее лица трудно было описать: здесь была и боль, и готовность к самопожертвованию. — Милорд, я не вправе быть судьей тем ужасным событиям, о которых вы рассказали. Я верю, мой отец был виновен. Должно быть, он имел черствое сердце, иначе не оставил бы мою мать. Но я его дочь, милорд! Я готова посвятить вам всю свою жизнь! Позвольте мне искупить хотя бы часть той огромной вины, что лежит на моем отце! Вверяю вам свою судьбу, милорд, и если вы считаете, что я могу что-то сделать, чтобы вычеркнуть из вашего сердца память о вине моего отца, — скажите мне, умоляю вас!
— Вы готовы искупить его вину?
— Да, милорд.
— Даже если это будет нелегко?
— Даже тогда, милорд.
— Ну что же, — сказал лорд, глядя ей прямо в глаза, — в таком случае возвращайтесь к мормонам!
— О Боже! — воскликнула, побледнев, Амелия. — Это… это единственное, чего я не…
— Это слишком тяжело, я так и думал, — спокойно сказал лорд.
Мгновение Амелия смотрела на него с недоумением. В том, как были произнесены эти слова, слышалась какая-то отчужденность, какая-то холодность.
— Я готова! — решительно сказала она, вставая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
«Но ты требуешь невозможного, Амелия! — засмеялся он в ответ. — Даже если бы я и обещал — а я охотно бы это сделал, — что проку? Мы среди мормонов и должны следовать принятым у них обычаям. Ведь меня могут заставить взять еще одну жену».
«Но мормонам принадлежишь ты, а не я! — сказала я тогда. — Я никогда не присоединюсь к ним!»
«И ты отказываешься выйти за меня замуж, если на то не будет благословения католического священника? — угрюмо спросил он. — Никогда бы не поверил, что ты так мало любишь меня и так цепляешься за всякие предрассудки».
«Предрассудки? — заметила я с горечью. — Будем откровенны друг с другом, Вольфрам. Да, я полюбила тебя, но никогда не стану твоей женой, разве что перед алтарем католической церкви. Слышишь — никогда!»
Он пожал плечами и удалился, даже не оглянувшись. Я осталась охваченная страхом, близкая к отчаянию. Надежду в меня вселяло только то, что Вольфраму наскучит такая жизнь и он сам отстанет от мормонов. Но, увы!
Мы покинули Иллинойс вместе с отрядом. По дороге от одной женщины, с которой мы подружились — ибо нас сблизили одни и те же заботы, — мне стало известно, что вскоре решится моя судьба. Как только мы доберемся до Большого Соленого озера, сказала моя подруга, меня ждет суровое испытание: решено вершить суд над «невестой мормона» — так меня прозвали — и отдать мою руку Вольфраму. Я с ужасом ждала этого дня. Я знала, что не переживу его.
Наконец сегодня, когда я увидела этот форт, услышала о ваших благодеяниях, когда мне представился случай оценить ваше поведение по отношению к Вольфраму, которого я отныне всей душой презираю, — сегодня у меня возникла мысль бежать, доверить свою судьбу вам. Какой-то внутренний голос подсказал мне, что вы найдете способ спасти меня от этого позора!
— Вы останетесь в этом доме, мадемуазель! Я не боюсь ваших мормонов! Но прежде вы должны узнать, кто я.
— О, я знаю это! — воскликнула француженка. — Вы самый великодушный и благородный человек!
— Может быть, вы заблуждаетесь. — Лорд так помрачнел, что едва не напугал Амелию. — Выслушайте теперь меня. Почти тридцать лет назад — впрочем, время не играет здесь особой роли — в Марселе жил совсем молодой, полный надежд человек, который наслаждался жизнью. Он был счастлив. Владелец судна, на котором он плавал — этот юноша был моряком, — ценил его способности и собирался назначить капитаном. Кроме того, молодой моряк намеревался жениться на прекрасной девушке, которая страстно любила его. Нашлись, однако, люди, которые позавидовали его счастью. Среди них оказался некий Данглар, судовой бухгалтер. Он сам добивался должности капитана, обещанной молодому человеку. Ненавидел молодого моряка и некий Фернан, кузен его невесты. Он сам был влюблен в кузину и не желал уступать ее юноше. Завистники заключили между собой союз. Данглар написал донос, где представил молодого человека агентом бонапартистской партии, а фернан передал донос властям. Молодой моряк был арестован в тот момент, когда со своей невестой, по имени Мерседес, собирался отправиться к алтарю. К несчастью, у него действительно оказалось при себе письмо, адресованное стороннику Наполеона в Париже, некоему Нуартье. Он не знал ни его содержания, ни того, кому оно предназначалось. Принимая на себя обязанность вручить письмо адресату, он всего лишь выполнял обещание, которое дал своему умирающему капитану. Королевский прокурор Марселя, господин де Вильфор, на словах сторонник Бурбонов, тоже, казалось, был склонен поверить молодому человеку. Однако Нуартье, давний и ярый приверженец Наполеона, был его отцом. Попади письмо в деловые бумаги, карьера молодого честолюбивого юриста была бы кончена. Поэтому он разорвал письмо и, чтобы уничтожить всякую память о его существовании и скрыть, что его отец продолжает тайную деятельность в пользу Бонапарта, отослал молодого моряка в замок Иф вблизи Марселя и отдал приказ заточить его в подземелье навечно. И действительно, несчастный провел там четырнадцать лет. Он испытал все муки отчаяния и поклялся отомстить своим врагам. Наконец ему удалось бежать. Став по воле случая владельцем несметных сокровищ, он вновь появился в свете. Он нашел своих врагов достигшими вершин благополучия и признания. Данглар стал богатым банкиром, Фернан женился на Мерседес, бывшей невесте молодого моряка. Он успел дослужиться до генерала и сколотил немалое состояние, выдав туркам пашу Янины. А молодой моряк появился под именем графа Монте-Кристо, и ему удалось отомстить своим недругам. Данглар теперь просит подаяние в Риме, господин де Вильфор сошел с ума, Фернан покончил с собой после того, как жена, Мерседес, и сын, Альбер, оставили его. Тот моряк, мадемуазель, — ваш покорный слуга, а Фернан — генерал де Морсер, ваш отец! Амелия, с напряженным вниманием выслушавшая рассказ лорда, невольно вскрикнула и закрыла лицо руками. Наступила томительная пауза. Лорд тоже был взволнован — он принялся расхаживать взад и вперед по комнате.
— Милорд! — воскликнула француженка. Выражение ее лица трудно было описать: здесь была и боль, и готовность к самопожертвованию. — Милорд, я не вправе быть судьей тем ужасным событиям, о которых вы рассказали. Я верю, мой отец был виновен. Должно быть, он имел черствое сердце, иначе не оставил бы мою мать. Но я его дочь, милорд! Я готова посвятить вам всю свою жизнь! Позвольте мне искупить хотя бы часть той огромной вины, что лежит на моем отце! Вверяю вам свою судьбу, милорд, и если вы считаете, что я могу что-то сделать, чтобы вычеркнуть из вашего сердца память о вине моего отца, — скажите мне, умоляю вас!
— Вы готовы искупить его вину?
— Да, милорд.
— Даже если это будет нелегко?
— Даже тогда, милорд.
— Ну что же, — сказал лорд, глядя ей прямо в глаза, — в таком случае возвращайтесь к мормонам!
— О Боже! — воскликнула, побледнев, Амелия. — Это… это единственное, чего я не…
— Это слишком тяжело, я так и думал, — спокойно сказал лорд.
Мгновение Амелия смотрела на него с недоумением. В том, как были произнесены эти слова, слышалась какая-то отчужденность, какая-то холодность.
— Я готова! — решительно сказала она, вставая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169