— Силы небесные, — произнесла она, перебирая пальцами его волосы.
— Я говорил тебе, мы сможем сделать это быстро, — сказал виконт, прижимаясь к ее плечу. — А ты неплохо играешь в бильярд.
— Быстро тоже приятно, — призналась она. — Но мы уже долго отсутствуем.
— Не так уж и долго. — Тристан положил ладонь на ее грудь.
— Нельзя, — с сожалением она остановила его.
— Верно. — Оторвавшись от нее, он застегнул ее платье и опустил юбку. — Мы скажем им, что мы ссорились.
Тристан застегнул панталоны, затолкал в них рубашку. Заниматься любовью на этом проклятом бильярдном столе Грея было исключительно неразумно, но он не сожалел об этом. Он никогда не будет сожалеть о времени, которое проведет с Джорджианой, какими бы последствиями это ни грозило.
Она повернулась, стараясь разглядеть свое платье сзади.
— Как я выгляжу?
— Очень красивой!
Ее щеки, уже раскрасневшиеся, вспыхнули.
— Я не это хотела спросить. У меня сзади все застегнуто?
— Все в порядке, Джорджиана, — тихо сказал он.
Даже сейчас он хотел ее, хотя это желание больше походило на потребность защитить ее. Уступив своему желанию, он обнял ее и прижал к своему плечу.
Она вздохнула, приходя в себя, и обняла его за талию.
— Я рада, что ты рассказал мне, если бы не рассказал, я…
— Ты бы никогда больше не поверила мне, — закончил он. — А почему ты рассказала мне об Уэстбруке?
— По той же причине, полагаю.
Следующий шаг был прост и совершенно очевиден. Ему надо попросить Джорджиану выйти за него замуж. Но Тристан не хотел, чтобы она думала, будто он пытается сбежать от Амелии и пользуется ею как самым удобным предлогом.
С глубоким сожалением Тристан отпустил ее.
— Мы должны вернуться, иначе останемся без пирога и клубники. Я чувствую, что проголодался.
Ее глаза весело блеснули.
— Да, у тебя завидный аппетит.
— Теперь только на тебя.
На время ему удалось заставить Джорджиану забыть, что ез чулки и записка в руках чужого человека, но, когда они покинули бильярдную, веселье в ее глазах угасло, сменившись плохо скрытой тревогой.
Тристану хотелось, чтобы выражение тревоги покинуло ее раз и навсегда. И еще он хотел просыпаться по утрам и видеть ее рядом с собой, иметь возможность дотрагиваться до нее и целовать, не затаскивая для этого в гардеробную.
— Все в порядке? — спросил за его спиной Грей.
Тристан обернулся, изобразив на лице слабую улыбку.
— Бокал виски излечит любую неприятность, — ответил он. — А почему ты спрашиваешь?
— Потому что у вас с Брэдшо такой вид, как будто вас избили до полусмерти, а тебя исключили из членов клуба. Необычный денек.
— Хм. По-моему, довольно скучный.
— Ладно. Можешь не говорить. Но только знай, — герцог подошел ближе и понизил голос, — если ты снова обидишь Джорджиану, то пожалеешь об этом.
— Уверяю тебя, — так же сурово произнес он, — что для меня все это очень серьезно. И если ты снова захочешь угрожать мне, тебе лучше сделать это с пистолетом в руке.
Грей кивнул:
— Значит, мы поняли друг друга.
— Думаю, что да.
Пахнуло легким ароматом лаванды, и между ними встала Джорджиана.
— Бог мой, — сказала она, — вы топаете ногами и храпите, как быки. Ведите себя пристойно или отправляйтесь драться на пастбище, выбирайте.
— Смешно, — сказал Грей и направился к жене.
— Это я и хотел сказать, — заметил Тристан, не удержавшись, чтобы не взять ее руку. — Беспокоишься обо мне?
— Эмма только что поменяла в этой комнате мебель. Я не хотела, чтобы ты что-нибудь сломал.
Его глаза потеплели, в горле неожиданно пересохло. Никто, кроме Джорджианы, не мог обращаться с ним как с зеленым юнцом.
— Пойдем посмотрим, какой галион нарисовал Эдвард, — продолжала она, дергая его за рукав. — Знаешь, он хочет стать юнгой.
— А мы все, без сомнения, будем пиратами.
— Правда? — вскочил на ноги Эдвард.
Тристан приподнял бровь.
— Нет.
— О, как бы я хотела стать пиратом, — вмешалась Эдвина. — Мы все носили бы штаны и ругались.
— Да! — Эдвард бросился к тетке. — А Дракон был бы талисманом корабля!
— Дракон? — удивилась Эмма.
— Мой котенок, — пояснила Эдвина.
— А я мог бы кататься на пони по палубе!
— Господи. — Джорджиана чуть не задохнулась от смеха. — Мы были бы грозой семи морей.
— Вы хотите сказать, мы были бы посмешищем семи морей, — поправил Тристан, сердце которого учащенно забилось при виде ее улыбки.
— Ну, если до адмиралтейства дойдут слухи, что в моей команде будут котята, пони и тетушки в штанах, мне ничего другого не остается, кроме как стать пиратом, — сухо заметил Брэдшо. — А вы, тетя Милли, полагаю, захотите связать нам флаг с черепом и скрещенными костями?
— О Боже, нет! Только не череп. Может быть, чайную чашку. Намного приличнее.
Тут уж и Фредерика не удержалась от смеха.
— Это вам надо предложить Ост-Индской компании.
— Разве вы не слышите криков ужаса, когда мы поднимаем наш чайно-чашечный флаг? — вступил в разговор сидевший рядом с Милли Эндрю.
— Я бы сам закричал. — Тристан достал карманные часы. — Дети и пираты, уже половина первого. Думаю, нам пора домой.
Если бы он был один, он оставался бы здесь всю ночь или, вернее, пока оставалась Джорджиача. После событий прошедших недель ему не хотелось терять ее из виду. Джорджиана и Фредерика решили уехать, и это давало ему возможность проводить ее вниз по лестнице до дверей.
— Будьте осторожны, — сказал он, жалея, что не может поцелуем пожелать ей доброй ночи.
— Буду. Завтра я поеду к Амелии.
— Удачи. — Он неохотно отпустил ее руку, и Джорджиана исчезла в глубине кареты. — Дайте мне знать, что из этого получится.
— О, конечно. Можете делать ставку.
— Но не в «Уайтсе», — сказала герцогиня, пока лакей закрывал и запирал дверцу.
Если бы исключение из клуба касалось его одного, он, вероятно, был бы этому даже рад. Вздохнув, Тристан усадил свое семейство в пару принадлежавших ему карет. Эдвард был такой сонный, что позволил Брэдшо нести себя, перекинув через плечо. Им всем следовало бы поспать. Конечно, ему сегодня ночью надо было просмотреть счета, чтобы утром встретиться со своим поверенным и решить, сколько дней будет в его распоряжении, прежде чем он или женится, или начнет продавать свою собственность.
Но Дэра больше беспокоила встреча Джорджианы с Амелией. Девица удивила его своей злобностью, и ему оставалось только надеяться, что Джорджиане повезет больше, чем ему. Однако, судя по всему, ей едва ли удастся чего-либо добиться. И он должен найти другой выход. Сидя в темной карете, Тристан улыбался. После сегодняшнего вечера он знал, что ему делать.
Фредерика Уиклифф поднималась на третий этаж Хоторн-Хауса впереди Джорджианы. Кто-то должен поговорить с Джорджианой, и, поскольку родители племянницы были далеко, эта обязанность выпала на ее долю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66