Неужели Джорджи ожидала, что он может приехать и все разрушить? Взять на себя вину за ее побег?
— Нет, ваша светлость, не хотел бы. Я приехал к леди Джорджиане.
— Паско мне об этом сказал. Вы выглядите очень взволнованным, милорд. Я предлагаю вам вернуться домой, побриться, взять себя в руки и вернуться сюда в приличное для визитов время.
— При всем моем уважении к вам, ваша светлость, — резко возразил он, расхаживая по комнате, — мне надо поговорить с Джорджианой сейчас. Я не шучу.
Герцогиня подняла бровь.
— Вижу, что нет. Но я уже спрашивала Джорджиану, она не желает говорить с вами.
Тристан глубоко вздохнул. «Всякая мелочь имеет значение», — напомнил он себе. Он усвоил это в те дни, когда увлекался карточной игрой, и никогда не забывал об этом.
— Она… с ней все в порядке? — спросил он.
— Она почти в таком же состоянии, как и вы. Не буду строить догадки, но вы должны уйти, лорд Дэр. Если вы этого не сделаете по доброй воле, я позову лакеев, чтобы они проводили вас.
Он сдержанно кивнул, от напряжения у него начинали болеть мышцы. Если бы ему пришлось прорываться сквозь стену лакеев ее тетки, может быть, это дало бы ему разрядку и на пару минут доставило удовлетворение, но ничем бы не помогло.
— Хорошо. Пожалуйста, передайте Джорджиане, что я получил ее послание и понял его.
Любопытство в глазах герцогини росло.
— Обязательно.
— Прощайте, ваша светлость. Сегодня я уже не вернусь.
— Прощайте, лорд Дэр.
Она скрылась за дверью, а Тристан вернулся к ожидавшему его Шарлеманю. Это еще не конец. Если возникшие у него подозрения верны, созданное Джорджианой положение является самым благоприятным для него признаком за все эти шесть лет.
— Он уехал, дорогая, — донесся из коридора тихий голос тети Фредерики.
— Спасибо, — сквозь рыдания произнесла Джорджиана.
— Можно мне войти?
Меньше всего ей хотелось видеть лицо своей тетушки, но герцогиня имела право услышать от нее объяснение. Вытирая слезы, Джорджиана, пошатываясь подошла к двери и открыла ее.
Герцогиня закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.
— Он тебя обидел? — чуть слышно спросила она.
— Нет! Конечно нет. Мы… поссорились, и все, и я просто… не захотела там оставаться.
Она отошла к креслу, стоявшему у окна. Забравшись в него с ногами, Джорджиана от всей души пожалела, что не может стать невидимкой.
— Чего он хотел?
— Поговорить с тобой. Так он мне сказал. — Тетушка осталась стоять у двери, явно намереваясь перехватить горничную, прежде чем та внесет в комнату чай и увидит племянницу в полубезумном состоянии. — Он просил передать тебе.
— Что… что передать?
— Он получил и понял твое послание.
— Он так сказал?
Принесли чай, и герцогиня сама вышла за ним в коридор. Джорджиана глубоко вздохнула. Он не погубил ее. Он не принес ее чулки, не швырнул их на землю и не закричал, что уже дважды переспал с леди Джорджианой Холли и что она распутная девка и ветреница.
— О, еще он сказал, что больше не вернется сегодня, из чего я делаю вывод, что в будущем виконт еще сюда приедет.
Джорджиана попыталась собраться с мыслями, но она сейчас чувствовала такое облегчение, что ей не хотелось больше ни о чем думать.
— Спасибо за то, что приняли его.
Герцогиня налила чай, бросила в чашку два куска сахара и добавила щедрую порцию сливок, после чего протянула чашку Джорджиане:
— Пей.
Чай был горьковатый, но сливки и сахар смягчали вкус, и Джорджиана сделала два больших глотка. Тепло растеклось по ее телу от желудка до кончиков пальцев.
Тетушка устроилась в глубокой нише окна, позади Джорджианы, так, чтобы девушка, если не хотела, могла не смотреть на нее. Фредерика Брейкенридж всегда отличалась деликатностью.
— Должна заметить, что не видела тебя в истерике лет, наверное, шесть. И тогда Дэр имел к этому какое-то отношение, если не ошибаюсь.
— Он расстраивает меня.
— Это я вижу. Зачем тогда поддерживать с ним отношения?
Джорджиана смотрела, как медленно расплываются сливки в тонкой фарфоровой чашке.
— Я… хотела преподать ему урок.
— Кажется, он усвоил его.
Джорджиана сумела изобразить негодование.
— Да уж надеюсь.
— Так почему ты плачешь, моя милая?
— Потому что я не уверена, что он заслужил его, и потому что я совсем не испытываю к нему ненависти, а он теперь ненавидит меня.
— Бедная девочка! — Герцогиня встала. — Я пришлю к тебе мою Даниэлу, она поможет тебе переодеться в ночную рубашку. Допивай чай и ложись спать.
— Но сейчас утро.
— Еще рано. А тебе сегодня нечего делать, никаких обязанностей, никаких приглашений, ничего — только спать.
— Но…
— Спи!
Травяной чай явно подействовал, глаза у нее закрывались.
— Да, тетя Фредерика.
Фредерика Брейкенридж сидела в своем кабинете и писала письма, когда дверь комнаты открылась.
— Что, черт побери, происходит? — требовательно спросил низкий мужской голос.
Она закончила письмо и взяла новый листок для следующего письма.
— Добрый день, Грейдон.
Герцогиня заметила высокую фигуру сына. Он слегка замешкался, затем направился к ней и, приблизившись, наклонился, чтобы поцеловать.
— Добрый день. Что происходит?
— А что ты слышал?
Он со вздохом опустился в мягкое кресло.
— Я встретил Брэдшо Карроуэя в клубе Джексона. Когда я справился о здоровье Джорджианы, Шо сказал, что она вернулась к нам и что Тристан взбешен этим… или чем-то еще.
— Брэдшо не сказал чем?
— Он ничего не может сказать, потому что Тристан молчит как рыба.
Фредерика вернулась к своему письму.
— Но это почти все, что я сама знаю.
— Вот это «почти» я и хотел узнать у тебя, мама.
— Нет.
— Прекрасно. — Он встал. — Я спрошу Тристана.
Скрывая свое недовольство, Фредерика обернулась к нему:
— Нет, не спросишь.
— И почему же?
— Не вмешивайся. Что бы ни происходило, это касается только их. А не нас.
— А где Джорджиана?
— Спит.
— Но уже почти два часа пополудни.
— Она расстроена.
— Тогда вот что. Я выбью объяснения из Дэра.
Герцог направился к двери.
— Ты не сделаешь ничего подобного. Я увидела сегодня утром, что у него самого руки чешутся от желания кого-нибудь избить. Если ты вмешаешься, потеряешь его дружбу.
— Черт… Что же я должен…
— Ничего не делай. Наберись терпения. Как это делаю я.
Он посмотрел на нее:
— Ты и вправду толком не знаешь, что происходит? Или принципиально скрываешь от меня?
— Нет, вопреки моей репутации всего я не знаю. Поезжай домой. К этому времени, вероятно, слухи дошли и до Эммы, а я не хочу обсуждать все сначала.
Фредерика снова склонилась над письмами, затем со вздохом откинулась на спинку кресла. Что бы ни происходило, дело было серьезное. Она полагала, что Джорджиана готова простить Тристана за тот таинственный поступок, который он когда-то совершил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Нет, ваша светлость, не хотел бы. Я приехал к леди Джорджиане.
— Паско мне об этом сказал. Вы выглядите очень взволнованным, милорд. Я предлагаю вам вернуться домой, побриться, взять себя в руки и вернуться сюда в приличное для визитов время.
— При всем моем уважении к вам, ваша светлость, — резко возразил он, расхаживая по комнате, — мне надо поговорить с Джорджианой сейчас. Я не шучу.
Герцогиня подняла бровь.
— Вижу, что нет. Но я уже спрашивала Джорджиану, она не желает говорить с вами.
Тристан глубоко вздохнул. «Всякая мелочь имеет значение», — напомнил он себе. Он усвоил это в те дни, когда увлекался карточной игрой, и никогда не забывал об этом.
— Она… с ней все в порядке? — спросил он.
— Она почти в таком же состоянии, как и вы. Не буду строить догадки, но вы должны уйти, лорд Дэр. Если вы этого не сделаете по доброй воле, я позову лакеев, чтобы они проводили вас.
Он сдержанно кивнул, от напряжения у него начинали болеть мышцы. Если бы ему пришлось прорываться сквозь стену лакеев ее тетки, может быть, это дало бы ему разрядку и на пару минут доставило удовлетворение, но ничем бы не помогло.
— Хорошо. Пожалуйста, передайте Джорджиане, что я получил ее послание и понял его.
Любопытство в глазах герцогини росло.
— Обязательно.
— Прощайте, ваша светлость. Сегодня я уже не вернусь.
— Прощайте, лорд Дэр.
Она скрылась за дверью, а Тристан вернулся к ожидавшему его Шарлеманю. Это еще не конец. Если возникшие у него подозрения верны, созданное Джорджианой положение является самым благоприятным для него признаком за все эти шесть лет.
— Он уехал, дорогая, — донесся из коридора тихий голос тети Фредерики.
— Спасибо, — сквозь рыдания произнесла Джорджиана.
— Можно мне войти?
Меньше всего ей хотелось видеть лицо своей тетушки, но герцогиня имела право услышать от нее объяснение. Вытирая слезы, Джорджиана, пошатываясь подошла к двери и открыла ее.
Герцогиня закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.
— Он тебя обидел? — чуть слышно спросила она.
— Нет! Конечно нет. Мы… поссорились, и все, и я просто… не захотела там оставаться.
Она отошла к креслу, стоявшему у окна. Забравшись в него с ногами, Джорджиана от всей души пожалела, что не может стать невидимкой.
— Чего он хотел?
— Поговорить с тобой. Так он мне сказал. — Тетушка осталась стоять у двери, явно намереваясь перехватить горничную, прежде чем та внесет в комнату чай и увидит племянницу в полубезумном состоянии. — Он просил передать тебе.
— Что… что передать?
— Он получил и понял твое послание.
— Он так сказал?
Принесли чай, и герцогиня сама вышла за ним в коридор. Джорджиана глубоко вздохнула. Он не погубил ее. Он не принес ее чулки, не швырнул их на землю и не закричал, что уже дважды переспал с леди Джорджианой Холли и что она распутная девка и ветреница.
— О, еще он сказал, что больше не вернется сегодня, из чего я делаю вывод, что в будущем виконт еще сюда приедет.
Джорджиана попыталась собраться с мыслями, но она сейчас чувствовала такое облегчение, что ей не хотелось больше ни о чем думать.
— Спасибо за то, что приняли его.
Герцогиня налила чай, бросила в чашку два куска сахара и добавила щедрую порцию сливок, после чего протянула чашку Джорджиане:
— Пей.
Чай был горьковатый, но сливки и сахар смягчали вкус, и Джорджиана сделала два больших глотка. Тепло растеклось по ее телу от желудка до кончиков пальцев.
Тетушка устроилась в глубокой нише окна, позади Джорджианы, так, чтобы девушка, если не хотела, могла не смотреть на нее. Фредерика Брейкенридж всегда отличалась деликатностью.
— Должна заметить, что не видела тебя в истерике лет, наверное, шесть. И тогда Дэр имел к этому какое-то отношение, если не ошибаюсь.
— Он расстраивает меня.
— Это я вижу. Зачем тогда поддерживать с ним отношения?
Джорджиана смотрела, как медленно расплываются сливки в тонкой фарфоровой чашке.
— Я… хотела преподать ему урок.
— Кажется, он усвоил его.
Джорджиана сумела изобразить негодование.
— Да уж надеюсь.
— Так почему ты плачешь, моя милая?
— Потому что я не уверена, что он заслужил его, и потому что я совсем не испытываю к нему ненависти, а он теперь ненавидит меня.
— Бедная девочка! — Герцогиня встала. — Я пришлю к тебе мою Даниэлу, она поможет тебе переодеться в ночную рубашку. Допивай чай и ложись спать.
— Но сейчас утро.
— Еще рано. А тебе сегодня нечего делать, никаких обязанностей, никаких приглашений, ничего — только спать.
— Но…
— Спи!
Травяной чай явно подействовал, глаза у нее закрывались.
— Да, тетя Фредерика.
Фредерика Брейкенридж сидела в своем кабинете и писала письма, когда дверь комнаты открылась.
— Что, черт побери, происходит? — требовательно спросил низкий мужской голос.
Она закончила письмо и взяла новый листок для следующего письма.
— Добрый день, Грейдон.
Герцогиня заметила высокую фигуру сына. Он слегка замешкался, затем направился к ней и, приблизившись, наклонился, чтобы поцеловать.
— Добрый день. Что происходит?
— А что ты слышал?
Он со вздохом опустился в мягкое кресло.
— Я встретил Брэдшо Карроуэя в клубе Джексона. Когда я справился о здоровье Джорджианы, Шо сказал, что она вернулась к нам и что Тристан взбешен этим… или чем-то еще.
— Брэдшо не сказал чем?
— Он ничего не может сказать, потому что Тристан молчит как рыба.
Фредерика вернулась к своему письму.
— Но это почти все, что я сама знаю.
— Вот это «почти» я и хотел узнать у тебя, мама.
— Нет.
— Прекрасно. — Он встал. — Я спрошу Тристана.
Скрывая свое недовольство, Фредерика обернулась к нему:
— Нет, не спросишь.
— И почему же?
— Не вмешивайся. Что бы ни происходило, это касается только их. А не нас.
— А где Джорджиана?
— Спит.
— Но уже почти два часа пополудни.
— Она расстроена.
— Тогда вот что. Я выбью объяснения из Дэра.
Герцог направился к двери.
— Ты не сделаешь ничего подобного. Я увидела сегодня утром, что у него самого руки чешутся от желания кого-нибудь избить. Если ты вмешаешься, потеряешь его дружбу.
— Черт… Что же я должен…
— Ничего не делай. Наберись терпения. Как это делаю я.
Он посмотрел на нее:
— Ты и вправду толком не знаешь, что происходит? Или принципиально скрываешь от меня?
— Нет, вопреки моей репутации всего я не знаю. Поезжай домой. К этому времени, вероятно, слухи дошли и до Эммы, а я не хочу обсуждать все сначала.
Фредерика снова склонилась над письмами, затем со вздохом откинулась на спинку кресла. Что бы ни происходило, дело было серьезное. Она полагала, что Джорджиана готова простить Тристана за тот таинственный поступок, который он когда-то совершил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66