У них с женой маленькая ферма к югу от нас. Может, он собирается в Вейзер и…
– Это неважно, Либби, – прервал девушку Уокер. – Это может подождать до моего отъезда.
Она отвела в сторону взгляд.
– Да… ты можешь это сделать, когда уедешь, – тихо сказала она. Когда она вновь посмотрела на него, ему показалось, что ее глаза блестят ярче, чем обычно, на губах блуждала странная, слабая улыбка.
– Не хочешь прогуляться? Если да, могу показать тебе наших овечек.
Ремингтону очень хотелось развеселить ее, освободить от какой-то непонятной ему тоски, но он подозревал, что причина ее грусти в нем самом, и чувствовал, что его подозрения вскоре подтвердятся.
– С удовольствием, – ответил Уокер и подумал, что, может быть, в один прекрасный день она все-таки простит его за то, что он вскоре совершит.
Либби направилась к выпасу, где проводили летние месяцы некоторые ягнята и овцы. Часть из них была здесь из-за ран, за которыми требовался особый уход. Других оставили, чтобы в течение лета пустить на убой и таким образом питаться. Правда, Либби старалась никогда не думать об этом. Если бы ей самой, Сойеру и работникам не нужно было есть, она с удовольствием превратила бы всю эту живность в домашних любимцев.
Мисти, а вслед за ней и все ее подрастающее потомство, вышли из сарая и отправились вместе с Либби и Ремингтоном на пастбище. Черно-белая колли проскользнула под нижней перекладиной ограды и сразу начала носиться вокруг ягнят и овец, сгоняя их в тесную кучу. Щенки Мисти тут же решили, что вся эта игра затеяна ради них. Они весело ворвались в самую гущу стада, заставляя овец разбегаться в разные стороны. Воздух наполнился какофонией звуков – блеянием и лаем.
Либби свистнула и строго прогнала Мисти с пастбища. Та послушно выполнила команду, обежав сначала всех своих детенышей.
Услышав, как засмеялся Ремингтон, девушка повернулась в его сторону. Его улыбка сразу улучшила ее настроение.
– Видишь, придется их потренировать, прежде чем эти щенки смогут присоединиться к пастухам и отарам.
Он заулыбался еще шире.
– Да уж вижу.
Мисти подбежала к хозяйке, и Либби опустилась на колени, протянула руку, чтобы погладить колли и потрепать ее по холке.
– Привет, девочка моя, – прошептала она. – Как поживает моя Мисти?
Собака завиляла хвостом и заскулила.
Подняв глаза на Ремингтона, Либби сказала:
– Дед и бабка Мисти приехали сюда из Шотландии вместе с Мак-Грегором. – Она старательно изобразила акцент шотландца и особенности его речи. – Мой закадычный приятель Мак-Грегор утверждает: эти псы такие умницы, запросто могут сготовить тебе завтрак и подать его, коли ты этого желаешь. Так и не иначе! Пару-тройку лет назад он подарил мне свою красавицу. И ей почти удалось несколько раз доказать, что он прав.
Продолжая улыбаться и не сводя глаз с копошащихся вокруг Либби визжащих и скулящих щенков, требующих уделить им внимание, Ремингтон облокотился на ограду. Под его взглядом внутри у Либби все потеплело и смягчилось. Никогда в жизни она не видела ничего прекраснее, чем эти темно-синие глаза, четко очерченный подбородок, изогнутые дугой брови или…
Сердце девушки забилось быстрее, а дыхание замедлилось. Она поняла, что пристально смотрит на его губы, думая, как приятно, наверное, ощущать его поцелуй. Либби никогда прежде не целовали. По крайней мере в губы. Когда-то один-два юных джентльмена целовали ее в щечку, но на большее времени никогда не было. Отец следил за ее участием в светских мероприятиях так же тщательно, как и за всем остальным в ее жизни.
Ласково оттолкнув в сторону пушистых щенков, Либби поднялась. Какая-то непреодолимая сила толкала ее к Ремингтону, словно вокруг ее талии обвязали невидимую веревку и не имеющую сил сопротивляться тянули прямо в мрачные, опасные воды.
«Что же я делаю? – сказала себе Либби. – Надо остановиться». Но остановиться она уже не могла. Либби продолжала подходить к нему все ближе и ближе. Медленно. Слишком медленно.
Его глаза потемнели, улыбка исчезла с лица. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он отделяется от ограды и устремляется к ней.
«Как больно будет, когда ты уедешь», – она, конечно, не могла произнести это вслух, а только стояла перед ним, и их тела разделяли всего несколько сантиметров. Она подняла глаза и встретилась с его мрачным взором.
Либби услышала, как костыль падает на землю, почувствовала, как вокруг ног опять подняли возню щенки, пытающиеся отыскать в траве незнакомый предмет, но все померкло вокруг, когда Ремингтон обнял, ее.
Он наклонился к ней, а она запрокинула голову назад и чуть-чуть в сторону и закрыла глаза. И Ремингтон поцеловал ее. Казалось бы, поцелуй – одна из самых естественных вещей на свете. Но Либби почувствовала, как ее бросило в жар, а потом в холод. В ушах стучало от пульсирующей крови, и в то же время девушке казалось, что сердце ее остановилось. По коже побежали мелкие мурашки, колени подогнулись.
«Он мог бы остаться… Он мог бы остаться… Он мог бы остаться…»
Он провел по ее щеке большим пальцем.
– Либби…
Внутри у нее все замерло. «Он мог бы остаться…»
– Я…
Она покачала головой.
– Не говори этого, – прошептала она. – Пожалуйста, не говори.
Она обхватила руками его шею и прижалась щекой к широкой груди.
– Ничего не объясняй, ни за что не извиняйся. Пусть сейчас все будет как есть.
– О Либби, – он прижался щекой к ее макушке, – ты не понимаешь…
– Ты ошибаешься, Ремингтон. Я понимаю.
Он крепче сжал ее в объятиях.
– Нет, Либби, не понимаешь. А я – да.
Потом он кончиками пальцев приподнял лицо девушки за подбородок и снова ее поцеловал.
11
Приближался вечер, сильные порывы ветра несли черные облака по небу, заставляли высокие сосны дугами сгибаться до земли и теребили листву дрожащих осин и тополей.
Тени раскинули свое покрывало по траве, раздавалось зловещее посвистывание ветра. Прошло еще несколько минут, и разразилась гроза: небо вспыхнуло над головой, взрезанное вспышками молний, земля под ногами задрожала от грома.
Либби и Сойер со всех ног бросились к выпасу и с помощью Мисти принялись загонять овец под навес около сарая. Потом они завели в конюшню и заперли лошадей, с громким ржанием встающих на дыбы от страха. Только Мелли, казалось, совершенно равнодушно относилась к разбушевавшейся природе. Корова спокойно стояла в стойле, пережевывая жвачку и помахивая хвостом, ее темно-карие глаза печально наблюдали за царящей вокруг суматохой.
Либби невольно почувствовала зависть к спокойствию, которое сохраняла Мелли. Хотелось бы ей ощущать то же самое! Но, правду сказать, девушка была испугана не меньше, чем ее лошадки, на душе у нее, как и над головой, собрались черные тревожные тучи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
– Это неважно, Либби, – прервал девушку Уокер. – Это может подождать до моего отъезда.
Она отвела в сторону взгляд.
– Да… ты можешь это сделать, когда уедешь, – тихо сказала она. Когда она вновь посмотрела на него, ему показалось, что ее глаза блестят ярче, чем обычно, на губах блуждала странная, слабая улыбка.
– Не хочешь прогуляться? Если да, могу показать тебе наших овечек.
Ремингтону очень хотелось развеселить ее, освободить от какой-то непонятной ему тоски, но он подозревал, что причина ее грусти в нем самом, и чувствовал, что его подозрения вскоре подтвердятся.
– С удовольствием, – ответил Уокер и подумал, что, может быть, в один прекрасный день она все-таки простит его за то, что он вскоре совершит.
Либби направилась к выпасу, где проводили летние месяцы некоторые ягнята и овцы. Часть из них была здесь из-за ран, за которыми требовался особый уход. Других оставили, чтобы в течение лета пустить на убой и таким образом питаться. Правда, Либби старалась никогда не думать об этом. Если бы ей самой, Сойеру и работникам не нужно было есть, она с удовольствием превратила бы всю эту живность в домашних любимцев.
Мисти, а вслед за ней и все ее подрастающее потомство, вышли из сарая и отправились вместе с Либби и Ремингтоном на пастбище. Черно-белая колли проскользнула под нижней перекладиной ограды и сразу начала носиться вокруг ягнят и овец, сгоняя их в тесную кучу. Щенки Мисти тут же решили, что вся эта игра затеяна ради них. Они весело ворвались в самую гущу стада, заставляя овец разбегаться в разные стороны. Воздух наполнился какофонией звуков – блеянием и лаем.
Либби свистнула и строго прогнала Мисти с пастбища. Та послушно выполнила команду, обежав сначала всех своих детенышей.
Услышав, как засмеялся Ремингтон, девушка повернулась в его сторону. Его улыбка сразу улучшила ее настроение.
– Видишь, придется их потренировать, прежде чем эти щенки смогут присоединиться к пастухам и отарам.
Он заулыбался еще шире.
– Да уж вижу.
Мисти подбежала к хозяйке, и Либби опустилась на колени, протянула руку, чтобы погладить колли и потрепать ее по холке.
– Привет, девочка моя, – прошептала она. – Как поживает моя Мисти?
Собака завиляла хвостом и заскулила.
Подняв глаза на Ремингтона, Либби сказала:
– Дед и бабка Мисти приехали сюда из Шотландии вместе с Мак-Грегором. – Она старательно изобразила акцент шотландца и особенности его речи. – Мой закадычный приятель Мак-Грегор утверждает: эти псы такие умницы, запросто могут сготовить тебе завтрак и подать его, коли ты этого желаешь. Так и не иначе! Пару-тройку лет назад он подарил мне свою красавицу. И ей почти удалось несколько раз доказать, что он прав.
Продолжая улыбаться и не сводя глаз с копошащихся вокруг Либби визжащих и скулящих щенков, требующих уделить им внимание, Ремингтон облокотился на ограду. Под его взглядом внутри у Либби все потеплело и смягчилось. Никогда в жизни она не видела ничего прекраснее, чем эти темно-синие глаза, четко очерченный подбородок, изогнутые дугой брови или…
Сердце девушки забилось быстрее, а дыхание замедлилось. Она поняла, что пристально смотрит на его губы, думая, как приятно, наверное, ощущать его поцелуй. Либби никогда прежде не целовали. По крайней мере в губы. Когда-то один-два юных джентльмена целовали ее в щечку, но на большее времени никогда не было. Отец следил за ее участием в светских мероприятиях так же тщательно, как и за всем остальным в ее жизни.
Ласково оттолкнув в сторону пушистых щенков, Либби поднялась. Какая-то непреодолимая сила толкала ее к Ремингтону, словно вокруг ее талии обвязали невидимую веревку и не имеющую сил сопротивляться тянули прямо в мрачные, опасные воды.
«Что же я делаю? – сказала себе Либби. – Надо остановиться». Но остановиться она уже не могла. Либби продолжала подходить к нему все ближе и ближе. Медленно. Слишком медленно.
Его глаза потемнели, улыбка исчезла с лица. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он отделяется от ограды и устремляется к ней.
«Как больно будет, когда ты уедешь», – она, конечно, не могла произнести это вслух, а только стояла перед ним, и их тела разделяли всего несколько сантиметров. Она подняла глаза и встретилась с его мрачным взором.
Либби услышала, как костыль падает на землю, почувствовала, как вокруг ног опять подняли возню щенки, пытающиеся отыскать в траве незнакомый предмет, но все померкло вокруг, когда Ремингтон обнял, ее.
Он наклонился к ней, а она запрокинула голову назад и чуть-чуть в сторону и закрыла глаза. И Ремингтон поцеловал ее. Казалось бы, поцелуй – одна из самых естественных вещей на свете. Но Либби почувствовала, как ее бросило в жар, а потом в холод. В ушах стучало от пульсирующей крови, и в то же время девушке казалось, что сердце ее остановилось. По коже побежали мелкие мурашки, колени подогнулись.
«Он мог бы остаться… Он мог бы остаться… Он мог бы остаться…»
Он провел по ее щеке большим пальцем.
– Либби…
Внутри у нее все замерло. «Он мог бы остаться…»
– Я…
Она покачала головой.
– Не говори этого, – прошептала она. – Пожалуйста, не говори.
Она обхватила руками его шею и прижалась щекой к широкой груди.
– Ничего не объясняй, ни за что не извиняйся. Пусть сейчас все будет как есть.
– О Либби, – он прижался щекой к ее макушке, – ты не понимаешь…
– Ты ошибаешься, Ремингтон. Я понимаю.
Он крепче сжал ее в объятиях.
– Нет, Либби, не понимаешь. А я – да.
Потом он кончиками пальцев приподнял лицо девушки за подбородок и снова ее поцеловал.
11
Приближался вечер, сильные порывы ветра несли черные облака по небу, заставляли высокие сосны дугами сгибаться до земли и теребили листву дрожащих осин и тополей.
Тени раскинули свое покрывало по траве, раздавалось зловещее посвистывание ветра. Прошло еще несколько минут, и разразилась гроза: небо вспыхнуло над головой, взрезанное вспышками молний, земля под ногами задрожала от грома.
Либби и Сойер со всех ног бросились к выпасу и с помощью Мисти принялись загонять овец под навес около сарая. Потом они завели в конюшню и заперли лошадей, с громким ржанием встающих на дыбы от страха. Только Мелли, казалось, совершенно равнодушно относилась к разбушевавшейся природе. Корова спокойно стояла в стойле, пережевывая жвачку и помахивая хвостом, ее темно-карие глаза печально наблюдали за царящей вокруг суматохой.
Либби невольно почувствовала зависть к спокойствию, которое сохраняла Мелли. Хотелось бы ей ощущать то же самое! Но, правду сказать, девушка была испугана не меньше, чем ее лошадки, на душе у нее, как и над головой, собрались черные тревожные тучи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74