Он терял силы. Легкие горели. Течение подхватило его и понесло: вверх, вниз… Брэм сам не знал, куда его несет. Равнодушный поток, следующий назначенным курсом.
Он вырвался на поверхность, увидел берег, но вода тянула на дно.
Джорджи стала его совестью, любовницей, ангелом-хранителем, лучшим другом.
Она стала его любовью…
Его тело рванулось к свету, мерцающему сиянию, который видел лишь он. Брэм жадно хватал губами воздух, пока снова не ушел вниз, до самого дна.
Он любит ее.
Течение снова принялось швырять его во все стороны: бесполезную частичку человеческого мусора, чьей целью в жизни было ублажать себя одного.
Но перед ним вдруг возникло лицо Джорджи. Ее образ и вытолкнул его на поверхность.
Кровоточило все: его локоть, его нога, его сердце.
Брэм выбрался на берег и рухнул на песок.
Глава 26
Она заперла двери, чтобы он не вошел. С него словно содрали кожу, тот прекрасный фасад, за которым он скрывался до тех пор, пока беспощадные волны не открыли уродство под всей этой безупречной красотой.
Брэм вернулся на берег, стащил промокшую футболку и прижал к разбитому локтю. Нашел в песке ключи от машины, но ключ от дома Трева висел на отдельном брелке и, видимо, бесследно пропал.
Еще одна бесплодная попытка заставить Джорджи открыть дверь, и он сдался.
Папарацци исчезли.
Дрожа и истекая кровью, он добрался до машины и пустился в долгое путешествие домой. Сквозь бурю.
Как же он теперь заставит ее понять, что сейчас произошло? Она никогда не поверит. Да и как поверить? Он даже поставил на карту ее желание иметь ребенка!
Теперь Брэм полностью осознал, какое несчастье навлек на себя, и от этого дышать становилось все труднее. Что он наделал, черт возьми, и как теперь все исправить?! Только не очередным телефонным сообщением. Это уж точно!
Но удержаться он не смог. Вернувшись домой, позвонил на ее голосовую почту и выложил все:
– Джорджи, я люблю тебя. Не так, как уверял раньше. По-настоящему. Я знаю, со стороны все кажется фальшью, но теперь я понял то, чего не понимал еще сегодня утром.
Он продолжал, путаясь в словах, мыслях, пытаясь объяснить и терпя неудачу за неудачей. Понимая, что окончательно все испортил.
* * *
Джорджи выслушала каждый слог сообщения. От начала до конца все было ложью. Слова впивались в ее плоть, оставляя кровавые следы. Ее ярость была безграничной. Она заставит его платить. Он отнял то, чего она хотела больше всего на свете. Теперь она сделает то же самое с ним.
Вечером, после того как Брэм привел себя в порядок и обрел некое подобие рассудка, он опять поехал в Малибу. Папарацци, должно быть, посчитали, что он все еще на пляже, потому что у ворот не было припарковано ни одной машины. Брэм решил сломать дверь, если Джорджи не впустит его в дом, хотя сомнительно, что это смягчит ее сердце. По пути к дому он купил цветы, словно пара дюжин роз могла что-то изменить, и еще остановился выбрать манго, которые она любила, пушистого белого медведя, державшего в лапах красное сердце. Но выйдя на улицу, он сообразил, что такие подарки делают только мальчишки-подростки, и сунул медведя в мусорную урну.
Оказалось, что в доме темно, а в гараже нет ее машины. Брэм немного побродил вокруг в надежде, что Джорджи вернется, и подозревая, что этого не будет.
Позже он поехал в Санта-Монику. В машине по-прежнему лежали цветы и манго.
Остановившись у дома Пола, он безуспешно искал глазами машину Джорджи. Последним человеком на земле, которого он хотел видеть, был его тесть… Брэм уже подумывал повернуть назад, однако как еще он мог найти Джорджи?
Брэм не видел Пола с ночи вечеринки, и явная неприязнь, с которой тот его встретил, уничтожила всякую надежду на то, что тесть поможет ему найти выход.
Пол, поджав губы, оглядел зятя:
– Золотой мальчик выглядит немного потрепанным.
– Что поделать, день был дождливым. И месяц тоже.
Он ожидал, что дверь захлопнется перед его носом, и растерялся, когда Пол его впустил.
– Хочешь выпить?
Брэм слишком сильно хотел выпить: верный признак того, что рисковать не стоило.
– Кофе у вас есть?
– Сейчас поищу.
Брэм последовал за Полом на кухню, не зная, куда девать руки. Они казались слишком большими для его тела, словно принадлежали другому человеку.
– Вы видели Джорджи? – выдавил он наконец.
– Ты ее муж, ты и должен знать, где она сейчас.
– Да, но…
Пол открыл кран.
– Что ты здесь делаешь?
– Полагаю, вы уже знаете…
– Все равно расскажи.
И Брэм рассказал. Пока варился кофе, он признался во всем, что произошло в Лас-Вегасе, но обнаружил, что Джорджи уже объяснилась с отцом.
– Я также знаю, что Джорджи уехала в Мексику, полагая, что слишком привязалась к тебе.
Пол вытащил из буфета ярко-оранжевую кружку.
– Поверьте, – с горечью бросил Брэм, – теперь это не проблема. Что еще она вам сказала?
– Мне известно насчет видео с пробой и что она отказалась от роли.
– Это безумие, Пол. Она была изумительна! – Брэм устало потер глаза. – Мы все недооценивали ее. И публика тоже. Все требовали, чтобы она постоянно играла Скутер, только в разных вариантах. Я пошлю вам копию записи, чтобы вы сами посмотрели.
– Если Джорджи захочет, чтобы я это увидел, значит, попросит сама.
– Как приятно, должно быть, иметь роскошь быть благородным.
– Тебе тоже стоит когда-нибудь попробовать. – Пол налил кофе и передал кружку Брэму. – Выкладывай остальное.
Брэм описал визит Рори и реакцию продюсеров и режиссера на отказ Джорджи.
– Они знают; что во всем виноват я. Хотят, чтобы она снималась в фильме, и ожидают, что я все исправлю.
– Неприятное положение, особенно для начинающего продюсера.
Брэм не смог сдержаться и принялся нервно ходить по кухне, одновременно досказывая Полу остальное: о поездке в Мексику, о лжи насчет Джейд и самое ужасное – все, что он сказал ей сегодня. Почти все. Он промолчал лишь о ребенке, но не потому, что пытался себя защитить: об этом не было и мысли, нет. Просто желание Джорджи иметь ребенка было только ее тайной.
– Итак, давай подведем итоги, – злобно прошипел Пол. – Ты солгал моей дочери, что готов взять на роль Джейд. Потом попытался манипулировать ею, притворившись, будто влюблен. А когда Джорджи вышвырнула тебя, вдруг, как по волшебству, осознал, что действительно любишь ее. И теперь просишь, чтобы я помог тебе убедить ее в этом.
Брэм тяжело сел на высокий табурет у стойки.
– У меня в голове не осталось ни единой мысли. Черт, каким же я был кретином!
– Да уж.
– Вы знаете, где она?
– Знаю. Но тебе не скажу.
Он и не ожидал от Пола такой милости.
– Может, по крайней мере скажете… Черт! Скажете ей, что мне очень жаль. Попросите ее поговорить со мной.
– Ни о чем я ее просить не буду. Ты заварил эту кашу, ты и расхлебывай.
Но как?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103