– Наглое жульничество! – возмутилась Джорджи, вынимая из уха маленькую бриллиантовую сережку.
– Кто бы говорил!
На пол упал второй мокасин.
– В жизни никого не обманывала.
Она сняла вторую сережку.
– А я тебе не верю.
Один носок.
– Ну, может, иногда, мухлевала в «Пикшионери», – призналась Джорджи.
Снимая по очереди один из предметов одежды и украшения, они то и дело отступали от решетки, чтобы лучше видеть друг друга. Вверх-вниз, вверх-вниз: чувственный танец разоблачения и сокрытия…
На пол лег второй носок.
– Интересно, мужчины когда-нибудь капали мед тебе в пупок, чтобы потом его слизать? – осведомился Брэм.
– Сотни раз.
Она потеребила верхнюю пуговку на блузке, стараясь выиграть время и все еще не уверенная, насколько далеко сможет зайти в этом очень личном пип-шоу.
– Когда у тебя в последний раз была любовница? – выпалила она неожиданно для себя.
– Очень давно.
Он просунул палец под застежку на джинсах.
– Когда?
Она выдавила между пальцами красную пластиковую пуговицу.
– Не можем ли мы поговорить об этом в другой раз?
Застежка вылетела из петли.
– Нет, не можем.
Разговор о прежних любовницах должен был погасить ее желание, но этого не случилось.
– Позже. Обещаю.
– Не верю.
– Если я захочу тебя надуть, можешь пройтись по моей голой спине в шпильках.
– Если ты попытаешься меня надуть…
Верхняя пуговица расстегнулась словно по собственной воле.
– …никогда больше их не увидишь.
Блузка медленно соскользнула с рук. Под ней оказался кружевной белый лифчик от «Ла Перла» с такими же трусиками, о которых Брэм пока не знал.
Он неторопливо снял часы – Джорджи совсем забыла о дурацких часах, – так что теперь на нем оставались только джинсы… и то, что под ними.
Джорджи никак не могла глубоко вздохнуть, но все же отодвинулась, расстегнула синие слаксы и, глядя Брэму в глаза, стала их стягивать.
У нее были очень красивые ноги: длинные, стройные и сильные – ноги танцовщицы. Брэм уперся в них взглядом. Прошло несколько бесконечных секунд, прежде чем он тоже отступил и снял свои джинсы. Под ними были серые трикотажные трусы-боксеры, облепившие весьма заметную эрекцию. Джорджи уставилась на внушительную выпуклость.
– Теперь твои трусики, – потребовал он, снова подходя к решетке.
Впервые в жизни ее охватило такое безумное возбуждение. А ведь они даже не коснулись друг друга!
Она расстегнула лифчик. Бретельки упали, но она, придерживая обеими руками чашечки, вернулась к решетке.
– Сначала ты потрудись, – прошептала она.
– Придется довериться тебе, – прохрипел он и, засунув пальцы под резинку боксеров, стащил их и встал перед ней в своей великолепной наготе.
Джорджи пожирала его глазами: широкие загорелые плечи, мускулистый торс, узкие бедра, чуть светлее, чем остальная кожа. Джорджи и не почувствовала, как опустила руки. Лифчик порхнул на пол.
– Отступи, – приказал Брэм едва слышно.
Он использовал ее, и она использовала его. И ей было все равно.
Она отошла в середину комнаты и сняла невесомые нейлоновые трусики. Он смотрел на нее так пристально, что тело охватило огнем.
Брэм спал с куда более красивыми, чем она, женщинами, но Джорджи не испытывала ни капли мучительной неуверенности в себе, от которой страдала, живя с Лансом. Это Брэм. Ей плевать на его мнение. Ей нужно только его тело.
Она вскинула голову:
– Отойди, чтобы я смогла как следует тебя разглядеть.
Но у Брэма больше не было сил терпеть.
– Игра закончена. Мы уходим отсюда. Немедленно.
Джорджи не хотела уходить. Она хотела навсегда остаться в этом мире чувственных грез и поэтому сняла с крючка голубой лифчик-цветок. Каждая чашечка состояла из трех шелковистых лепестков. Повернувшись к Брэму лицом, она молча отстегнула каждый лепесток. Очень медленно. Сначала боковые, потом – центральный.
Глаза Брэма хищно блеснули.
– Ты меня убиваешь!
– Знаю.
Она схватила трусики из того же набора и отступила, чтобы Брэм мог видеть весь процесс облачения в эротическое белье. Кстати, промежность у трусиков отсутствовала.
– Неплохо сидят, не находишь?
– У меня весь ум отшибло. Иди сюда.
Она шаг за шагом подобралась к смотровой щели.
– Ближе, – прошептал он. Джорджи молча подчинилась.
Они прижались лицами к решетке, и губы встретились через завитки черного металла. Только губы.
И тут земля дрогнула. Действительно дрогнула. Или по крайней мере стена. Джорджи растерянно ахнула, когда последнее препятствие между ними взвилось вверх. Ей следовало знать, что изобретательный управляющий магазином обязательно устроит нечто в этом роде. Ощущение безопасности мигом развеялось.
Брэм наклонил голову и прошел в образовавшееся отверстие.
– Не всем открывают этот секрет.
У нее никогда не было секса без любви, а Брэм предлагал только грязные наслаждения. Джорджи слишком хорошо знала, как он двуличен. Как независим. У нее не имелось иллюзий в отношении Брэма. Глаза ее были широко открыты. В точности как он хотел.
– Это всего лишь наше первое свидание.
– Черта с два первое!
Он шагнул вперед и впился взглядом в ее обнаженную грудь, выставленную напоказ лифчиком с открытыми чашечками.
– Леди, я обожаю ваше белье.
Костяшки его пальцев прошлись по ее соску. Он поднял и застегнул тонкий лепесток и стал ласкать ее грудь сквозь прозрачную преграду.
Ноги Джорджи ослабели. Колени подогнулись. Брэм увлек ее на большую оттоманку со стеганой обивкой. Они стали целоваться. Он снова припал губами к ее соску. Она запустила пальцы в его волосы и закусила губу, чтобы не вскрикнуть. Он раздвинул ее бедра своими. На ней по-прежнему оставались трусики без промежности. Он раздвинул нейлон, погрузил пальцы в ее шелк и играл тонкими завитками, пока она не задрожала от желания.
Не в силах вынести эту пытку, Джорджи встала коленями на оттоманку, приподнялась и медленно вобрала его в себя.
Брэм тяжело, прерывисто дышал, но не пытался войти в нее еще глубже. Он дал ей время принять его. И она воспользовалась своим преимуществом. В полной мере. Опускаясь чуть ниже, Джорджи тут же поднималась вновь, и все начиналось сначала. Его плечи стали скользкими от пота. Но она не заботилась о его потребностях. Не желала знать, хорошо ли ему. Не думала о его чувствах, фантазиях, эго. Ей было важно одно: что он может сделать для нее. А если он не удовлетворит ее, если окажется, что ее надежды были напрасны, она не собирается оправдывать его, как оправдывала надежды Ланса. И станет жаловаться долго и громко, пока все не будет так, как захочет она. Но похоже, что это вряд ли будет необходимо.
– Ты за это заплатишь, – проскрипел он сквозь стиснутые зубы. И все же позволил ей делать то, что она желает. Правда, длилось это не слишком долго.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103