Прямо сейчас это не казалось такой уж кошмарной перспективой, но потом…
И тут Джорджи осенила совершенно немыслимая идея. Идея куда страшнее, чем всякий убийственный план, который задумал Брэм… Идея такая отвратительная, такая мерзкая…
Она отошла от телефона.
– Мне нужно выпить.
– Керосин горит жарче и быстрее спиртного, – заметил Брэм.
Должно быть, Джорджи выглядела так же паршиво, как себя чувствовала, потому что он не стал набирать номер.
– Что случилось? Ты ведь не собираешься блевать?
Если бы все было так просто.
Джорджи громко сглотнула.
– Т-только выслушай меня. Ладно?
– Выкладывай побыстрее.
– О Господи… – Колени подогнулись, и она уселась на стул. – Думаю… – Перед глазами кружилась комната. – Думаю… должен быть к-какой-то выход.
– Совершенно верно. Обещаю раз в месяц приносить тебе на могилку живые цветы. Плюс в день рождения и на Рождество.
Джорджи не могла заставить себя взглянуть на Брэма и поэтому уставилась на складки своих серых слаксов.
– Мы могли бы… – Она откашлялась. Снова сглотнула. – Мы могли бы оставаться мужем и женой.
Сгустившееся молчание наполнило комнату. Потом в тишину ворвалось пронзительное блеяние телефона, трубка которого слишком долго лежала рядом с аппаратом.
Ее ладони вспотели.
Брэм положил трубку на рычаг.
– Что ты сказала?!
Джорджи сглотнула в третий раз и попыталась взять себя в руки.
– Всего… всего на год. Мы останемся мужем и женой на год.
Слова звучали так сдавленно, словно она силой выталкивала их из горла.
– Ровно через год мы объявим, что… что хотим навсегда остаться друзьями, но не любовниками, и поэтому решили получить развод. Но будем любить друг друга вечно. И… и теперь самое важное. – Ее мысли вдруг смешались, но она сумела вовремя опомниться. – Мы… нужно, чтобы нас видели вместе на людях. Счастливыми, смеющимися, веселыми. Чтобы никого из нас не посчитали… – Она прикусила язык, чтобы не сказать «жертвой», и вместо этого закончила: – Чтобы никого из нас не посчитали злодеем.
Обрывки фраз и хаотические образы постепенно укладывались в стройную систему, как эпизод из ситкома.
– Постепенно в прессу просочатся слухи о том, что я видела тебя кое с кем из моих подруг, а ты видел меня кое с кем из тех кретинов, которые считаются твоими приятелями. Все мирно и тихо. Никаких драм и скандалов.
И главное, никакой жалости. Единственный способ доиграть спектакль. Никакой жалости к бедной, жалкой, брошенной Джорджи Йорк, не способной удержать свою любовь.
Но Брэм требовал разъяснений:
– Мы останемся мужем и женой? Ты и я?
– Всего на год. Это… понимаю, это не идеальный план…
Какое там «не идеальный»! Это еще слабо сказано.
– …но, учитывая обстоятельства, думаю, это лучшее, что мы можем сделать.
– Но мы ненавидим друг друга!
Теперь она не могла отступить. На карту поставлено все. Ее репутация, карьера и более всего – ее израненная гордость… Больше чем гордость. Гордость – эмоция поверхностная, а речь шла о ее личности. Цельности ее характера. Придется признать горькую правду: всю свою жизнь она прожила, не приняв ни одного серьезного решения. Отец управлял каждым этапом ее карьеры, каждым аспектом ее личной жизни – от ролей до внешнего вида и одежды. Именно он представил ее Лансу, который, в свою очередь, диктовал ей, когда состоится свадьба, где они будут жить и тысячу других вещей. Это Ланс постановил, что у них не будет детей. Это он объявил о конце их брака. Тридцать один год она позволяла другим людям определять ее судьбу, и ей до смерти это надоело. У нее два выхода: продолжать жить по чужой указке или прокладывать собственный, пусть и не всегда прямой, путь.
Пугающее, почти воодушевляющее осознание жизненной цели ошеломило Джорджи.
– Я заплачу тебе.
Брэм сразу насторожился и вскинул голову:
– Заплатишь?
– Пятьдесят тысяч долларов за каждый месяц, проведенный вместе. На случай если не умеешь считать, это больше полумиллиона.
– Я умею считать.
– Тот же брачный контракт, только составленный с некоторым опозданием.
Брэм ткнул в нее пальцем:
– Ты сделала это специально? Поймала меня в ловушку, как пыталась поймать Тревора. Ты с самого начала это задумала.
Джорджи, в свою очередь, вскочила со стула.
– Даже такой подонок, как ты, не сможет этому поверить! Каждая минута, проведенная в твоем присутствии, – это еще одно лишнее унижение. Но мне моя карьера важнее ненависти к тебе.
– Твоя карьера или твой имидж?
Джорджи не желала обсуждать с врагом глубоко личные вопросы!
– В этом городе имидж и карьера – синонимы, – отмахнулась она. – Тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Именно поэтому ты не можешь получить приличную работу. Потому что никто тебе не доверяет. В отличие от меня. Меня любят, даже несмотря на всю эту историю с Лансом. Чистота моей репутации поможет и тебе. Согласившись на мой план, ты ничего не потеряешь и многое приобретешь. Люди посчитают, что ты исправился, и, кто знает, может, сумеешь сделать карьеру.
Что-то блеснуло в его глазах.
Джорджи поняла, что привела неудачный аргумент, и поэтому быстро сменила тему:
– Полмиллиона долларов, Брэм.
Он повернулся к ней спиной и подошел к балконной двери.
– Шесть месяцев.
Вся решимость Джорджи мгновенно испарилась.
– В самом деле? – выдохнула она.
– Я терплю все это шесть месяцев. А потом мы пересмотрим договор. Кроме того, ты должна согласиться на все мои условия.
В ушах Джорджи завыла сирена воздушной тревоги, но она попыталась призвать на помощь здравый смысл.
– Какие именно условия?
– Дам знать, когда придет время.
– Не пойдет.
– Ладно, – пожал плечами Брэм. – Это была твоя идея, не моя.
– Но это неблагоразумно. И ты выдвигаешь какие-то странные требования.
– Но ведь не мне приспичило сохранить этот брак. Либо мы играем по моим правилам, либо не играем совсем.
Ни за что на свете она не собирается играть по его правилам! Хватит с нее отца и Ланса!
– Договорились, – сказала Джорджи вслух. – Твои правила. Уверена, что они будут безупречно справедливыми.
– О да, как же, можешь на это рассчитывать!
Она притворилась, будто не слышит.
– Первое, что мы должны…
– Первое, что мы должны, – это найти Мела Даффи.
У Брэма вдруг сделался крайне деловитый вид, что несколько обескуражило Джорджи, поскольку Брэм никогда не уделял ни малейшего внимания бизнесу.
– Мы пообещаем, что он может сделать эксклюзивные фото прямо здесь, в номере, но только при условии, что отдаст пленку, отснятую внизу. – Он надменно уставился на нее. – На тех снимках я предстану не в лучшем свете.
На этот раз он прав. На снимках, которые успел сделать Даффи, они скорее выглядят беженцами, чем счастливыми новобрачными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103