— Что тебе надо? — спросил король. — Я никак не могу понять, о чем ты говоришь. Убирайся отсюда!
— Я говорю о твоих людях, — ответила Пичи. — Они не хотят выращивать твои пасхальные цветы. Они — не фермеры, они — пастухи!
— Я здесь король! Я распоряжаюсь каждым человеком здесь, в Авентине.
— Да, в этом я уже убедилась, — сказала она, скрестив руки на груди. — А когда сегодня Сенека ушел из моей комнаты, я долго думала и размышляла о власти. Он был в моей власти, но он… бесчувственный болван… Впрочем, я знаю, что если он захочет сделать что-либо для этих обездоленных людей, то он сделает. Вот только ты — тот человек, который ему помешает это сделать.
Король ничего не ответил. Он был озабочен тем, что, с ее слов, Сенека был у нее в спальне. Интересно, преуспел ли его сын в любви или нет? Эта мысль не давала королю покоя.
— И вот что я еще хочу сказать. На острове есть один человек, на которого твоя власть не распространяется.
— Кто же это? — спросил король.
— Это я! Вот об этом я пришла тебе сказать, и еще кое-что я тебе хочу сказать тоже. — Она поближе наклонилась к нему и уставилась ему в глаза.
— Как это они позволяют тебе быть королем? Но я тебе, коротко, в двух словах, хочу рассказать о том, что ты — дурак! Здесь, в Авентине, твои подчиненные имеют такие большие стада овец. Ты когда-нибудь видел их шерсть? Задумывался, что это самая прекрасная шерсть в мире? Ты бы лучше, чем посылать их разводить эти дурацкие пасхальные цветы, ты бы лучше…
— Это ты ничего не знаешь. Вся Европа разводит овец и утопает в шерсти, а Англия…
— Да, я слышала про английскую овечью шерсть. У моей соседки в Поссом Холлоу, у миссис Макинтош, было овечье шерстяное одеяло. Так она не могла им нахвалиться. Но я тебе говорю, что авентинская шерсть куда лучше, и, я думаю, неплохо было бы, если бы весь мир узнал об этом. Я даже послала один такой свитер из шерсти авентинских овец королеве Виктории в Англию. И если она хоть в чем-нибудь разбирается, то она оценит эту шерсть.
— Ты ничего не знаешь о производстве шерсти, — перебил ее король. — Я…
— Я знаю только одно, что на авентинской шерсти ты бы сделал огромное количество денег… В… как его, в «зилион» раз больше, чем на продаже этих дурацких цветков. И пастухи тоже имели бы деньги, так как ты бы покупал у них шерсть, и потом…
— Убирайся! Убирайся отсюда! — закричал он и, превозмогая боль, стал вылезать из кровати.
Пичи руками всплеснула, когда увидела его ноги: они были красны, как…
Боль и огромный живот короля не дали ему возможности самому вылезти из кровати. Тогда, понимая глупость своего положения, король попытался вновь натянуть на свои ноги простыню.
Пичи подошла поближе и стала рассматривать его ноги. Ее нос задергался:
— Каштановая кожура? — удивилась она.
Король смотрел на нее, вытаращив глаза.
Она еще ниже склонилась над ним и начала обнюхивать его колени.
— Отстань от меня, я тебе сказал! Но она не обращала на него внимания, а продолжала бормотать:
— Молочай, конский щавель и корень хурмы. — Она нахмурилась и озабоченно взглянула на короля.
— У тебя нет бородавок на коленках?
— Чего-чего? — переспросил король.
— Того, что каштановая кожура, молочай, конский щавель и корень хурмы — все вместе — даются от бородавок. Но у тебя их нет. А вот я вижу, что у тебя «плохая кожа». Так в народе говорят. И еще говорят, что в таком случае ноги сильно болят. А ты знаешь, от чего это заболевание: оно от постоянного брюзжания.
— Убирайся вон! Убирайся вон! — вновь закричал он.
— А это что? — спросила она, поднимая пузырек, который лежал у его ног. Открыв пузырек, она его обнюхала и нахмурилась.
— У тебя что, ночное недержание мочи?
— Что???
Она понюхала пузырек еще раз.
— Ягода бузины, красный сумах с медом, и все это замешано… А вообще ягода бузины и красный сумах назначаются при ночном недержании. Здесь ничего постыдного нет.
Лицо короля побагровело.
— У меня нет недержания.
— А тогда почему же ты принимал этот сбор? Король нервно сжал край простыни и сказал:
— Потому, что мои медики приготовили это лекарство для меня и это лекарство не от бородавок не от недержания!
— Да что ты говоришь? — съязвила Пичи.
— Ты хочешь сказать, что ты знаешь намного больше моих докторов?
— Ну, если они тебе сказали, что эти лекарства тебя вылечат, то — да! Я знаю много больше твоих докторов. Все, что тебе надо, так это вправить сустав, поменьше брюзжать и укрепляющий напиток каждый день. Твои доктора ничего не знают. Я…
— Ты не доктор, — перебил ее король.
— Да, ты прав. Я много раз лечила животных, а не таких, как ты, причудливых стариканов. Но, как видишь, у меня сейчас нет выбора. Я вылечу тебя за месяц-другой медициной. Да, и еще тебе нужна трость. Возможно, ты будешь пользоваться ею долго, пока лекарство начнет давать отдачу.
— Трость? — закричал король. — Ни-когд-да!
— Почему? Боишься выглядеть старым и разбитым?
— Я… Ты… Пошла прочь!
— Ты — стар, — продолжала Пичи, — но не настолько, чтобы быть официантом на Последнем Ужине! А ты — совершенно разбитый. Правильная медицина и трость помогут тебе. Трость должна быть из ясеня, а может быть и из белого дуба. Но я неравнодушна к ясеню. Растут тут у вас ясеневые леса?
— Меня не интересуют охапки дров!
Пичи покачала головой. — Это — твои проблемы. Ты интересуешься не чем надо, и не уделяешь внимания главному. А ты видел когда-нибудь по-настоящему эти охапки в дров в своем королевстве? Тебе бы следовало побывать в какой-либо маленькой деревушке и, возможно, переночевать там, чтобы понять, что такое холодный ночной ветер, продувающий дом насквозь. Бьюсь об заклад, что ты ничего не знаешь ни о здоровье жителей Авентины, ни о той природе, что окружает тебя. Что ты знаешь о шелесте морского прибоя, о крике чаек, о пенье певчих птиц? Да ничего! Ты лежишь, как увалень, и только смотришь, как проплывают над тобой облака, да, может быть, птицы летят.
— Члены королевской семьи не лежат, как ты выражаешься, как увальни.
— Я знаю, все знаю. И узнаю больше с каждым днем. Бедный Сенека даже не знает, как выглядит несчастный паук.
— Паук?
— Деньги и власть закрыли все перед вами. Ты, должно быть, самый несчастливый человек во всем мире. И если я тебя не уважаю, то очень сожалею по этому поводу.
Она взяла белку и отошла от кровати. Когда она подошла к двери, то обернулась и сказала королю:
— Тебе следовало бы научиться вырезать ножом по дереву. У меня есть поленья и хороший нож, а я покажу тебе, как это делать.
— Я не хочу ничего вырезать! — ответил король.
— Ах да, это же занятие для простаков. Да, и не забудь, что я тебе рассказала о здешних людях.
— Я запрещаю тебе вмешиваться…
— Запрещаешь? Ха! — засмеялась она. — Ты не можешь запретить мне помогать тем, кто нуждается в помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Я говорю о твоих людях, — ответила Пичи. — Они не хотят выращивать твои пасхальные цветы. Они — не фермеры, они — пастухи!
— Я здесь король! Я распоряжаюсь каждым человеком здесь, в Авентине.
— Да, в этом я уже убедилась, — сказала она, скрестив руки на груди. — А когда сегодня Сенека ушел из моей комнаты, я долго думала и размышляла о власти. Он был в моей власти, но он… бесчувственный болван… Впрочем, я знаю, что если он захочет сделать что-либо для этих обездоленных людей, то он сделает. Вот только ты — тот человек, который ему помешает это сделать.
Король ничего не ответил. Он был озабочен тем, что, с ее слов, Сенека был у нее в спальне. Интересно, преуспел ли его сын в любви или нет? Эта мысль не давала королю покоя.
— И вот что я еще хочу сказать. На острове есть один человек, на которого твоя власть не распространяется.
— Кто же это? — спросил король.
— Это я! Вот об этом я пришла тебе сказать, и еще кое-что я тебе хочу сказать тоже. — Она поближе наклонилась к нему и уставилась ему в глаза.
— Как это они позволяют тебе быть королем? Но я тебе, коротко, в двух словах, хочу рассказать о том, что ты — дурак! Здесь, в Авентине, твои подчиненные имеют такие большие стада овец. Ты когда-нибудь видел их шерсть? Задумывался, что это самая прекрасная шерсть в мире? Ты бы лучше, чем посылать их разводить эти дурацкие пасхальные цветы, ты бы лучше…
— Это ты ничего не знаешь. Вся Европа разводит овец и утопает в шерсти, а Англия…
— Да, я слышала про английскую овечью шерсть. У моей соседки в Поссом Холлоу, у миссис Макинтош, было овечье шерстяное одеяло. Так она не могла им нахвалиться. Но я тебе говорю, что авентинская шерсть куда лучше, и, я думаю, неплохо было бы, если бы весь мир узнал об этом. Я даже послала один такой свитер из шерсти авентинских овец королеве Виктории в Англию. И если она хоть в чем-нибудь разбирается, то она оценит эту шерсть.
— Ты ничего не знаешь о производстве шерсти, — перебил ее король. — Я…
— Я знаю только одно, что на авентинской шерсти ты бы сделал огромное количество денег… В… как его, в «зилион» раз больше, чем на продаже этих дурацких цветков. И пастухи тоже имели бы деньги, так как ты бы покупал у них шерсть, и потом…
— Убирайся! Убирайся отсюда! — закричал он и, превозмогая боль, стал вылезать из кровати.
Пичи руками всплеснула, когда увидела его ноги: они были красны, как…
Боль и огромный живот короля не дали ему возможности самому вылезти из кровати. Тогда, понимая глупость своего положения, король попытался вновь натянуть на свои ноги простыню.
Пичи подошла поближе и стала рассматривать его ноги. Ее нос задергался:
— Каштановая кожура? — удивилась она.
Король смотрел на нее, вытаращив глаза.
Она еще ниже склонилась над ним и начала обнюхивать его колени.
— Отстань от меня, я тебе сказал! Но она не обращала на него внимания, а продолжала бормотать:
— Молочай, конский щавель и корень хурмы. — Она нахмурилась и озабоченно взглянула на короля.
— У тебя нет бородавок на коленках?
— Чего-чего? — переспросил король.
— Того, что каштановая кожура, молочай, конский щавель и корень хурмы — все вместе — даются от бородавок. Но у тебя их нет. А вот я вижу, что у тебя «плохая кожа». Так в народе говорят. И еще говорят, что в таком случае ноги сильно болят. А ты знаешь, от чего это заболевание: оно от постоянного брюзжания.
— Убирайся вон! Убирайся вон! — вновь закричал он.
— А это что? — спросила она, поднимая пузырек, который лежал у его ног. Открыв пузырек, она его обнюхала и нахмурилась.
— У тебя что, ночное недержание мочи?
— Что???
Она понюхала пузырек еще раз.
— Ягода бузины, красный сумах с медом, и все это замешано… А вообще ягода бузины и красный сумах назначаются при ночном недержании. Здесь ничего постыдного нет.
Лицо короля побагровело.
— У меня нет недержания.
— А тогда почему же ты принимал этот сбор? Король нервно сжал край простыни и сказал:
— Потому, что мои медики приготовили это лекарство для меня и это лекарство не от бородавок не от недержания!
— Да что ты говоришь? — съязвила Пичи.
— Ты хочешь сказать, что ты знаешь намного больше моих докторов?
— Ну, если они тебе сказали, что эти лекарства тебя вылечат, то — да! Я знаю много больше твоих докторов. Все, что тебе надо, так это вправить сустав, поменьше брюзжать и укрепляющий напиток каждый день. Твои доктора ничего не знают. Я…
— Ты не доктор, — перебил ее король.
— Да, ты прав. Я много раз лечила животных, а не таких, как ты, причудливых стариканов. Но, как видишь, у меня сейчас нет выбора. Я вылечу тебя за месяц-другой медициной. Да, и еще тебе нужна трость. Возможно, ты будешь пользоваться ею долго, пока лекарство начнет давать отдачу.
— Трость? — закричал король. — Ни-когд-да!
— Почему? Боишься выглядеть старым и разбитым?
— Я… Ты… Пошла прочь!
— Ты — стар, — продолжала Пичи, — но не настолько, чтобы быть официантом на Последнем Ужине! А ты — совершенно разбитый. Правильная медицина и трость помогут тебе. Трость должна быть из ясеня, а может быть и из белого дуба. Но я неравнодушна к ясеню. Растут тут у вас ясеневые леса?
— Меня не интересуют охапки дров!
Пичи покачала головой. — Это — твои проблемы. Ты интересуешься не чем надо, и не уделяешь внимания главному. А ты видел когда-нибудь по-настоящему эти охапки в дров в своем королевстве? Тебе бы следовало побывать в какой-либо маленькой деревушке и, возможно, переночевать там, чтобы понять, что такое холодный ночной ветер, продувающий дом насквозь. Бьюсь об заклад, что ты ничего не знаешь ни о здоровье жителей Авентины, ни о той природе, что окружает тебя. Что ты знаешь о шелесте морского прибоя, о крике чаек, о пенье певчих птиц? Да ничего! Ты лежишь, как увалень, и только смотришь, как проплывают над тобой облака, да, может быть, птицы летят.
— Члены королевской семьи не лежат, как ты выражаешься, как увальни.
— Я знаю, все знаю. И узнаю больше с каждым днем. Бедный Сенека даже не знает, как выглядит несчастный паук.
— Паук?
— Деньги и власть закрыли все перед вами. Ты, должно быть, самый несчастливый человек во всем мире. И если я тебя не уважаю, то очень сожалею по этому поводу.
Она взяла белку и отошла от кровати. Когда она подошла к двери, то обернулась и сказала королю:
— Тебе следовало бы научиться вырезать ножом по дереву. У меня есть поленья и хороший нож, а я покажу тебе, как это делать.
— Я не хочу ничего вырезать! — ответил король.
— Ах да, это же занятие для простаков. Да, и не забудь, что я тебе рассказала о здешних людях.
— Я запрещаю тебе вмешиваться…
— Запрещаешь? Ха! — засмеялась она. — Ты не можешь запретить мне помогать тем, кто нуждается в помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92