Ответь на мой вопрос. Ей ничего не пришлось сделать, как подчиниться королевскому приказу. Глядя ему в глаза, она приготовилась доказать, что ей все было известно.
— Ну… ты… у тебя с «этим» делом все в порядке… и по размерам… и по силе. Должно быть, у тебя совсем нет проблем, так, Сенека?
— Ты — замечательнейшая женщина! Я даже и не думал, что ты когда-нибудь сделаешь мне комплимент, — сказал он и еще сильнее надавил ее рукою свою плоть.
— Продолжай, моя дорогая, прошу тебя… Боги небесные! Она думала, что эта пытка для нее никогда не закончится! Ей показалось, что его плоть стала еще горячее прежнего. Ее рука горела как в огне.
— Пичи, — сказал он, — что еще ты знаешь?
— Я… Ну… «это» входит внутрь и ерзает до тех пор, пока ты можешь двигать, и даже может содрогаться. А еще, ты даже можешь вспотеть от этой тяжелой работы, и даже — застонать. Но при всем при том у тебя возникают очень хорошие чувства. И я думаю, что у меня должны быть такие же! А когда уже никто — ни ты, ни я — не в состоянии будем двигаться, тогда ты вынимаешь «это», и все закончено. Вот что я знаю, Сенека!
Сенека не засмеялся и не улыбнулся, так как боялся обидеть ее.
— Ты сказала: «Это входит внутрь». Внутрь куда?
— Меня.
— Тебя? А конкретно, куда?
— Ты знаешь.
— Я, действительно, знаю, Пичи. Но мне интересно, знаешь ли ты?
— Это входит в Друлли, ясно? — закричала она.
— Хорошо. А теперь, если можно, поподробнее о том «ерзанье», что ты рассказала. Как осуществляются те движения?
Пичи покраснела и смутилась.
— Откуда же я знаю, дружище?
— Я думал, что ты знаешь всё…
— Но я же ведь не мужчина, Сенека. Это вы, мужчины, все знаете. А теперь отпусти мою руку. Она скоро обуглится!
Сенека вернул ее руку на прежнее место.
— Пичи, а пока это движется внутри тебя, ты что делаешь? Думаю, движешься тоже?
— Глупее вопроса я еще не слышала! Как же я смогу двигаться с тобою вместе? Соображай, парень! Ты же задавишь меня своим весом так, что мне бы только воздуха вдохнуть, а ты… двигаться…
— Поживем — увидим! Ты сможешь сделать все, как надо! Любить можно по-разному. — .
— Я обещаю тебе, Пичи, что я не «задавлю» тебя, как ты думаешь.
Она ничего не ответила, но задумалась над тем, как можно «любить по-разному».
— Это очень хорошие чувства, Пичи, вот увидишь! — сказал Сенека. — Да, а как тебе рассказывала про чувства миссис Макинтош?
— Послушай! Ты мне надоел. Чувства как чувства и все тут. Если чувствуешь себя хорошо, значит — это хорошие чувства. Другого не дано.
— Пичи, — прошептал он. — Я докажу тебе, что ты не права.
— Видит Бог! Я не лгу! Сенека, со мною что-то странное происходит: мои женские чувства твердят мне «да», «да», «да», а мой разум — в ответ… «нет», «нет», «нет», — закончил он за нее.
От нее не ускользнуло его разочарование.
— Я сказала тебе, что хочу доставить тебе удовольствие, но я сейчас поняла, что еще не могу сделать этого, вот как…
— Пичи, — произнес он и начал целовать ее. Он никогда прежде никого так не целовал, как целовал ее.
Чувства — сильные, острые — вновь нахлынули на нее. Но, как ни странно, она теперь не боялась его. Ей хотелось доверять ему. Она прошептала:
— Я не знаю, что делать. Я не знаю, что со мною происходит… Сенека.
— Моя Принцесса.
Ей нравилось, когда он так называл ее.
— Я сейчас могу думать только об этом… — сказала она и положила ему свою руку на грудь.
— О чем же, моя Принцесса?
— Я… я думаю о том, что могу довериться тебе сейчас… И если ты думаешь, … что время пришло… то я верю тебе, Сенека.
Сенека не мог и слова произнести. Да, время пришло.
— Я доверяю тебе, Сенека. — бормотала она ему на ухо.
Ему показалось, что в ее голосе прозвучали нотки страха. Очень осторожно он распахнул полы ее халата.
Пичи почувствовала его руку у себя на бедре. Она прекрасно понимала, что он делал, и от этого задрожала.
— Ты сделаешь это специально? Он оторвал взгляд от ее красивых бедер и заглянул ей в глаза.
— Я сделаю это специально. Дичи, — прошептал он в ответ.
Пичи все еще колотила мелкая дрожь.
— Мой первый раз… Я уже молилась за то, чтобы это случилось. Мы… У нас с тобой внутри будут прекрасные чувства. Не только тело, но сердце и душа будут ощущать те радостные чувства. Ты сделаешь это для нас, Сенека. Да?
Его рука так и лежала на ее бедре, а пальцы перебирали халат. В голове у него проносились ее слова:
«Ты сделаешь это для нас, Сенека. У нас с тобой внутри будут прекрасные чувства».
Он тихо застонал. Он прекрасно понимал, какого сорта чувства она ожидала. Она жаждала чувственного и эмоционального удовлетворения. И если она его любит, то будет чувствовать именно это. Она доверилась ему.
И вдруг Сенека понял, что сейчас он ничего не сможет сделать. Он перевернулся на спину, уставился глазами на балдахин и стал себя проклинать на чем свет стоит.
— Сенека? Что случилось? Почему ты… — удивилась она, — ничего не делаешь? Время… Настало время любви, не так ли?
— Нет, — сказал он и даже ушам своим не поверил, что это слово и таким тоном могло слететь с его губ.
Он выскочил из постели и нашел свою рубашку. Пичи наблюдала за тем, как он стал натягивать ее на себя.
— Т… ты уходишь? — пролепетала она.
Он судорожно застегивал пуговицы на рубашке. — Не вижу больше причины оставаться здесь, -
сказал он.
В его голосе звучали какие-то странные нотки.
Она подумала, что он сильно расстроился.
— Ты утомился со мной, да? — прошептала она. Он сам не мог понять, что он наделал. У него был шанс сделать ее своей женой прямо здесь и прямо сейчас, но он упустил его. Глупее он еще ничего в своей жизни не делал. Что на него нашло? Что остановило его? Но он больше не желал, чтобы такое вновь повторилось.
Полдень был на исходе, а ночь еще не наступила. И у него было чувство, что ночь не пройдет напрасно и запомнится им навсегда.
Была не была! Он строго взглянул на нее.
— Мы сегодня вечером будем ужинать у меня, в моих апартаментах, Пичи. В семь часов вечера, — сказал он и собрался уходить.
— Сенека, — произнесла она. Он остановился у подножия кровати и повернулся к ней лицом.
— У меня кое что есть для тебя, — сказала она и надела халат, подвязав его пояском. Затем она подошла к своему буфету, взяла стакан и вручила его Сенеке. Внутри стакана был паук. Это был большущий длинноногий паук. Пауки приносят счастье в жизни.
Он стоял и смотрел на подарок и не переставал» удивляться. Ему приходилось в жизни получать разные подарки. Все эти подарки были дорогие — золотые, серебряные, драгоценности. Но ни один из них ничего не значил.
А это был простой подарок: просто паук. Но этот подарок тронул его до глубины души.
— Сенека? Тебе понравился подарок? Я хотела тебе что-нибудь подарить, но так как у меня не стало денег, я решила так поискать что-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Ну… ты… у тебя с «этим» делом все в порядке… и по размерам… и по силе. Должно быть, у тебя совсем нет проблем, так, Сенека?
— Ты — замечательнейшая женщина! Я даже и не думал, что ты когда-нибудь сделаешь мне комплимент, — сказал он и еще сильнее надавил ее рукою свою плоть.
— Продолжай, моя дорогая, прошу тебя… Боги небесные! Она думала, что эта пытка для нее никогда не закончится! Ей показалось, что его плоть стала еще горячее прежнего. Ее рука горела как в огне.
— Пичи, — сказал он, — что еще ты знаешь?
— Я… Ну… «это» входит внутрь и ерзает до тех пор, пока ты можешь двигать, и даже может содрогаться. А еще, ты даже можешь вспотеть от этой тяжелой работы, и даже — застонать. Но при всем при том у тебя возникают очень хорошие чувства. И я думаю, что у меня должны быть такие же! А когда уже никто — ни ты, ни я — не в состоянии будем двигаться, тогда ты вынимаешь «это», и все закончено. Вот что я знаю, Сенека!
Сенека не засмеялся и не улыбнулся, так как боялся обидеть ее.
— Ты сказала: «Это входит внутрь». Внутрь куда?
— Меня.
— Тебя? А конкретно, куда?
— Ты знаешь.
— Я, действительно, знаю, Пичи. Но мне интересно, знаешь ли ты?
— Это входит в Друлли, ясно? — закричала она.
— Хорошо. А теперь, если можно, поподробнее о том «ерзанье», что ты рассказала. Как осуществляются те движения?
Пичи покраснела и смутилась.
— Откуда же я знаю, дружище?
— Я думал, что ты знаешь всё…
— Но я же ведь не мужчина, Сенека. Это вы, мужчины, все знаете. А теперь отпусти мою руку. Она скоро обуглится!
Сенека вернул ее руку на прежнее место.
— Пичи, а пока это движется внутри тебя, ты что делаешь? Думаю, движешься тоже?
— Глупее вопроса я еще не слышала! Как же я смогу двигаться с тобою вместе? Соображай, парень! Ты же задавишь меня своим весом так, что мне бы только воздуха вдохнуть, а ты… двигаться…
— Поживем — увидим! Ты сможешь сделать все, как надо! Любить можно по-разному. — .
— Я обещаю тебе, Пичи, что я не «задавлю» тебя, как ты думаешь.
Она ничего не ответила, но задумалась над тем, как можно «любить по-разному».
— Это очень хорошие чувства, Пичи, вот увидишь! — сказал Сенека. — Да, а как тебе рассказывала про чувства миссис Макинтош?
— Послушай! Ты мне надоел. Чувства как чувства и все тут. Если чувствуешь себя хорошо, значит — это хорошие чувства. Другого не дано.
— Пичи, — прошептал он. — Я докажу тебе, что ты не права.
— Видит Бог! Я не лгу! Сенека, со мною что-то странное происходит: мои женские чувства твердят мне «да», «да», «да», а мой разум — в ответ… «нет», «нет», «нет», — закончил он за нее.
От нее не ускользнуло его разочарование.
— Я сказала тебе, что хочу доставить тебе удовольствие, но я сейчас поняла, что еще не могу сделать этого, вот как…
— Пичи, — произнес он и начал целовать ее. Он никогда прежде никого так не целовал, как целовал ее.
Чувства — сильные, острые — вновь нахлынули на нее. Но, как ни странно, она теперь не боялась его. Ей хотелось доверять ему. Она прошептала:
— Я не знаю, что делать. Я не знаю, что со мною происходит… Сенека.
— Моя Принцесса.
Ей нравилось, когда он так называл ее.
— Я сейчас могу думать только об этом… — сказала она и положила ему свою руку на грудь.
— О чем же, моя Принцесса?
— Я… я думаю о том, что могу довериться тебе сейчас… И если ты думаешь, … что время пришло… то я верю тебе, Сенека.
Сенека не мог и слова произнести. Да, время пришло.
— Я доверяю тебе, Сенека. — бормотала она ему на ухо.
Ему показалось, что в ее голосе прозвучали нотки страха. Очень осторожно он распахнул полы ее халата.
Пичи почувствовала его руку у себя на бедре. Она прекрасно понимала, что он делал, и от этого задрожала.
— Ты сделаешь это специально? Он оторвал взгляд от ее красивых бедер и заглянул ей в глаза.
— Я сделаю это специально. Дичи, — прошептал он в ответ.
Пичи все еще колотила мелкая дрожь.
— Мой первый раз… Я уже молилась за то, чтобы это случилось. Мы… У нас с тобой внутри будут прекрасные чувства. Не только тело, но сердце и душа будут ощущать те радостные чувства. Ты сделаешь это для нас, Сенека. Да?
Его рука так и лежала на ее бедре, а пальцы перебирали халат. В голове у него проносились ее слова:
«Ты сделаешь это для нас, Сенека. У нас с тобой внутри будут прекрасные чувства».
Он тихо застонал. Он прекрасно понимал, какого сорта чувства она ожидала. Она жаждала чувственного и эмоционального удовлетворения. И если она его любит, то будет чувствовать именно это. Она доверилась ему.
И вдруг Сенека понял, что сейчас он ничего не сможет сделать. Он перевернулся на спину, уставился глазами на балдахин и стал себя проклинать на чем свет стоит.
— Сенека? Что случилось? Почему ты… — удивилась она, — ничего не делаешь? Время… Настало время любви, не так ли?
— Нет, — сказал он и даже ушам своим не поверил, что это слово и таким тоном могло слететь с его губ.
Он выскочил из постели и нашел свою рубашку. Пичи наблюдала за тем, как он стал натягивать ее на себя.
— Т… ты уходишь? — пролепетала она.
Он судорожно застегивал пуговицы на рубашке. — Не вижу больше причины оставаться здесь, -
сказал он.
В его голосе звучали какие-то странные нотки.
Она подумала, что он сильно расстроился.
— Ты утомился со мной, да? — прошептала она. Он сам не мог понять, что он наделал. У него был шанс сделать ее своей женой прямо здесь и прямо сейчас, но он упустил его. Глупее он еще ничего в своей жизни не делал. Что на него нашло? Что остановило его? Но он больше не желал, чтобы такое вновь повторилось.
Полдень был на исходе, а ночь еще не наступила. И у него было чувство, что ночь не пройдет напрасно и запомнится им навсегда.
Была не была! Он строго взглянул на нее.
— Мы сегодня вечером будем ужинать у меня, в моих апартаментах, Пичи. В семь часов вечера, — сказал он и собрался уходить.
— Сенека, — произнесла она. Он остановился у подножия кровати и повернулся к ней лицом.
— У меня кое что есть для тебя, — сказала она и надела халат, подвязав его пояском. Затем она подошла к своему буфету, взяла стакан и вручила его Сенеке. Внутри стакана был паук. Это был большущий длинноногий паук. Пауки приносят счастье в жизни.
Он стоял и смотрел на подарок и не переставал» удивляться. Ему приходилось в жизни получать разные подарки. Все эти подарки были дорогие — золотые, серебряные, драгоценности. Но ни один из них ничего не значил.
А это был простой подарок: просто паук. Но этот подарок тронул его до глубины души.
— Сенека? Тебе понравился подарок? Я хотела тебе что-нибудь подарить, но так как у меня не стало денег, я решила так поискать что-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92