– Должно быть, очень трудно ограничиться поцелуями, когда вы…
– Да, но все равно нет причин просить прощения. Уж лучше я буду довольствоваться поцелуями, чем ничем.
– Простите. Боюсь, была ужасно глупой и бестактной, – снова принялась извиняться она. – Несмотря на мой опыт, я знаю не слишком много о мужчинах в этом плане.
– Ты! Опытная?! Что заставляет тебя так думать?
– Ну как же, – объяснила она с чувством собственного достоинства, – хотя и против моего желания, но двое мужчин занимались любовью со мной.
– Во-первых, те двое – не ожидал, кстати, такого от брата Джеймса – были просто самцами, а не мужчинами. Во-вторых, они не занимались с тобой любовью, а насиловали. И, в-третьих, из-за их грубого эгоизма они не только ничего не добавили к твоим знаниям, а наоборот, создали совершенно неправильное представление о том, какими могут – и должны! – быть отношения между мужчиной и женщиной. По твоему собственному признанию, время, которое они, вместе взятые, провели с тобой, не превышает шести минут, а этого недостаточно даже для поцелуев, касаний, ухаживаний и любовной игры, которые обязательно предшествуют половым отношениям.
Видя, что Лайза смотрит на него удивленными, широко открытыми глазами, Торн попробовал беззаботно рассмеяться.
– Прости долгую речь, моя дорогая. Хотелось, чтобы… если бы только мог…
Лайза взяла его руку в обе свои и крепко сжала ее.
– Простите, что напомнила о вашей утрате, – сказала она. – Не хотела причинить боль. Также хотела бы, – добавила она задумчиво, – узнать вас первым, до того, как…
– Не будем жаловаться, моя дорогая. – Он перевернул ее руку и прижался губами к ладони. – Как приятно целовать тебя.
– Очень, – искренне согласилась Лайза, снова поднимая к нему лицо.
Пальцем он нежно обвел вокруг ее рта. – На сегодняшнюю ночь, то есть на сегодняшнее утро достаточно, любовь моя. Это все, что могу вынести, не разразившись слезами сожаления, что было бы не по-мужски. Кроме того, дом скоро проснется, и надо вернуться в свою комнату. Но подожди, есть у тебя иголка для шитья?
– Иголка? Конечно, в ящике для рукоделия, но зачем…
– Принеси, пожалуйста.
Босиком, плотно закутавшись в шаль, она побежала, принесла иглу и испуганно вскрикнула, когда муж, кратко поблагодарив, взял ее и сильно воткнул в подушечку среднего пальца – появились яркие капли крови. Он отвернул покрывало и стряхнул их на белые простыни – этого показалось мало, – и выдавил еще несколько капель.
– Вот теперь достаточно, – через минуту объявил он с удовлетворением.
Лайза почувствовала себя униженной и, покраснев, отвернулась. Он подошел сзади и положил ей руки на плечи.
– Лайза, тебе нечего стыдиться, это делается для других. Как я уже говорил, да ты и сама знаешь, слуги будут сплетничать. Хочу, чтобы они говорили о моей леди только хорошее.
Повернувшись, она сильно прижалась к нему. Удивившись, он отдался ее пылкому объятию.
ГЛАВА 13
После первой брачной ночи они стали играть в карты почти ежедневно в одной из комнат, служившей одновременно столовой и гостиной.
Так как Лайза неоднократно напоминала Торну, что она дочь экономных голландских бюргеров, а не расточительных англичан, они снизили ставки в игре до шиллингов.
Она продолжала оплачивать проигрыши поцелуями, и ему оставалось только скептически закатывать глаза, когда она, сделав в очередной раз это заявление, краснела от смущения.
– Я рад, – прошептал Торн однажды вечером, когда пришел к ней в комнату, что уже вошло у них в привычку, для небольшого разговора и долгого прощального поцелуя, – что твоя бережливость не распространяется на это.
– На что? – спросила она мечтательно, с трудом отрываясь от его губ.
– На то, что мы делаем, моя радость.
Она удобно устроилась у него в руках, прижавшись еще крепче.
– Не понимаю, о чем ты говоришь, – пробормотала она.
– Ты очень щедро отдаешь себя, Лайза.
Она оттолкнулась от него, чтобы лучше увидеть его лицо.
– В самом деле? – спросила она, наполовину довольная, а отчасти озадаченная.
– Да, – подтвердил он. – Если бы обстоятельства были другими, ты бы…
Он замолчал, его взгляд стал напряженным, и Лайза, поспешно отодвинувшись от него, сменила тему разговора.
– Сегодня получила письмо от отца. Моя семья очень хочет познакомиться с тобой. Можно это устроить? Не могли бы мы поехать к ним домой?
– В Элизабеттаун? Он находится в округе Юнион, не так ли? Боюсь, мои обязанности не позволят сделать это сейчас. Но обещаю организовать твоим родителям сопровождение, если они приедут сюда.
– Наверное, они не поедут. – Лайза смахнула внезапные слезы. – У отца твердые убеждения. Для него непостижимо, как я могла выйти замуж за британского офицера, хотя он и упомянул, что ты написал хорошее откровенное письмо, и при других обстоятельствах вы бы понравились друг другу.
– Ах ты, моя бедняжка. – Он заботливо посмотрел на нее. – Холлоуэи действительно испортили твою жизнь, не правда ли? Джеймс должен был бы ответить за это.
– Если уж на то пошло, – возразила Лайза, – то Ван Гулики в большей степени испортили твою жизнь, Торн. Но полагаю, что я оказалась в надежных руках.
– Merci, madame, ma femme.
Лайза отступила назад и сделала глубокий реверанс.
– Il n'y a pas de quoi, monsieur, mon mari. Она выпрямилась и рассмеялась – им обоим не хотелось расставаться.
– Мне не хватает игры в пикет, – сказал он. Сегодня они обедали не дома, а во французской таверне и домой приехали поздно.
– Мне тоже.
– Хочешь спать? – задал он провокационный вопрос. – Или сможешь не заснуть, пока сыграем хоть одну партию?
– Не только буду бодрствовать, – сказала Лайза, доставая карты, – но сегодня возьму реванш.
– Наверно, надо устроиться удобнее, – предложил Торн, и жена кивнула в знак согласия.
– Мне нужно десять минут, – попросил он и прошел в свою комнату через внутреннюю дверь.
Торн вернулся несколькими минутами позже назначенного времени в своем обычном темно-бордовом халате, надетом поверх ночной рубашки. Лайза, тоже одетая соответственно, уже сидела за игровым столиком, который муж приказал принести в ее комнату сразу же после женитьбы.
Они играли в течение двух часов, и Лайза достигла своего первого триумфа. Муж весело наблюдал, как ее бледно-золотистая голова, закончив подсчитывать итоги, поднялась от листа бумаги, где велся счет, чтобы объявить злорадно:
– Итак, вы должны десять шиллингов и шесть с половиной пенсов, капитан Холлоуэй.
– Я тоже так думаю. Хочешь, чтобы я пошел за бумажником и заплатил немедленно, или доверяешь настолько, что подождешь такую огромную сумму до завтра?
Лайза откинулась на спинку стула и притворилась, что размышляет.
– Решено, – объявила она, – в честь этой первой великой победы Америки – но не последней, уверяю тебя – над Британией обмениваю десять шиллингов на поцелуй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101