– Ошибаешься, жена, – спокойно ответил Джорис. – Я в состоянии сделать для Лайзы больше, чем для ее сестер, во всяком случае, не меньше – фермы процветают как никогда прежде, хороший доход приносит моя доля в мебельном магазине в Филадельфии.
– Тогда что же?
– Лайза не такая практичная, как ее сестры. По всей видимости, как раз наоборот, самая мягкая, нежная и ранимая в нашей семье. Узнай она, что отдала сердце мужчине, женившемуся на ней исключительно ради моих денег, – это причинит ей страдания.
Он приподнял руку, предупреждая возражения Кэтрин.
– Я не настолько глуп, – продолжил он еще спокойнее, – чтобы предположить, что ее поклонники пренебрегут преимуществом жениться на моей дочери, но нетрудно, – его голос стал жестким, – распознать тех, кто ставит это на первое место. Наша Лайза сама по себе сокровище, и я не допущу, чтобы его недооценили.
Кэтрин, сдерживая слезы, положила руки на его широкую грудь.
– Ты добрый человек, Джорис, – пропела она на старом голландском, которому выучилась у него. – Я счастлива, что ты – мой мужчина.
– Мне еще больше повезло, – прошептал он хриплым голосом, – потому что ты – мое сокровище.
Джорис и Кэтрин в тишине, нарушаемой лишь страстным шепотом, под красно-белым балдахином занялись любовью и не заметили, как Лайза с братом прокрались по черной лестнице и благополучно выбрались наружу, остановившись только для того, чтобы натянуть тяжелые кожаные башмаки, прежде чем рука об руку побежать к конюшням.
Авессалом, черный раб, ухаживавший за лошадьми Джориса в течение двадцати лет, и Амос, семилетний мальчик, взятый к нему в помощники, стояли на коленях по обе стороны от Датч Квин – гордости конюшен Ван Гулика. Она лежала на боку, вся в жару, с побелевшими, дико вращающимися глазами.
Лайза стремительно опустилась возле тяжело дышащего животного.
– О, бедняжка. Не бойся, Квинни, любовь моя, – вполголоса проворковала она, ласково поглаживая потную шею и бок лошади. – Ты скоро справишься с… не правда ли, Авессалом?
Авессалом покачал головой.
– Если бы так, Лайза. Наверное, вам лучше вернуться в дом. Ваша мама, похоже, сдерет с нас шкуру живьем, если обнаружит, что вы присутствуете при родах.
– Несчастный! – Лайза усмехнулась, увидев страх на лице юного раба. – Никто не сделает ничего подобного. Посмотри, как напугал Амоса. Не бойся, Амос, – успокоила его девушка. – Язык у мамы временами бывает острым, но это не мешает ей оставаться доброй и мягкой. Во всяком случае, – добавила Лайза уверенно, – она поймет, что виноваты не вы двое, а только Аренд и я.
– Конечно, Аренд и ты! – Брат возвел глаза к небу. – Как будто папа когда-либо обвинит свое единственное драгоценное сокровище.
Лайза засмеялась так заразительно, что и юный раб, и брат присоединились к ней и хохотали до тех пор, пока Авессалом сварливо не предупредил их:
– Если вы прекратите свои споры, возможно, все вместе мы сможем помочь Датч Квин.
Сестра и брат мгновенно успокоились. Больше никто не напоминал о том, что Лайзе лучше уйти, и следующие два часа все помогали страдающей кобыле.
Вначале дело шло очень медленно, зато на последнем этапе – слишком быстро.
– Лучше отойти от ее ног, мисс Лайза, – почтительно предупредил Амос, так как приближались роды, а Авессалом, увидев, что она не торопится, схватил ее за талию и отодвинул в сторону.
Аренд покраснел, когда стал появляться жеребенок, однако Лайза лежала позади Датч Квин и наблюдала со сосредоточенным вниманием, все время шепча кобыле слова любви и утешения.
Наверно, тревожно размышлял Аренд, ему не следовало разрешать Лайзе наблюдать это… это… и вдруг миниатюрный гнедой жеребенок с такой же, как и у матери, зигзагообразной белой полоской на лбу оказался лежащим на соломе, и Аренд, забыв о своем беспокойстве, закричал ликующе:
– Хорошая работа, Квинни! – Затем с надеждой спросил: – Мальчик или девочка?
– Девочка.
– Проклятие! – раздраженно выругался Аренд, а Лайза ликующе захлопала в ладоши. – Тебе всегда везет, – бросил он сестре и снова чертыхнулся.
Влажной салфеткой Лайза ласково протирала жеребенка.
– Вчера папа пообещал, что одному из нас достанется жеребенок от Датч Квин, а второму – от Датч Леди, – смеясь, объяснила она Авессалому и Амосу. – Поэтому мы договорились, что, если Квинни родит девочку, она достанется мне первой, а ему – в случае появления мальчика.
– Жеребенок от Датч Леди не то, что эта прекрасная девочка, – с завистью заключил Аренд.
– Прекрасная девочка. М-мм-ммм. Прекрасная, – повторила Лайза. – Я так и назову ее.
Брат и сестра поднялись, устало потягиваясь и не подозревая, что Джорис Ван Гулик в заправленной в брюки ночной рубашке и с фонарем в руках подошел сзади к спорящим отпрыскам. Первым предупреждением для них стало его громкое и грозное покашливание.
– Разве мать не запретила тебе находиться на конюшнях, когда жеребятся кобылы, моя девочка?
– Да, папа, но…
Никаких «но», – прервал он ее строго, и Лайза, опустив голову, сделала вид, что раскаивается. – Разве мать не запретила и тебе приводить сюда сестру в такое время, Аренд?
– Па, ты же знаешь…
– Знаю только то, о чем сказал, – строго отчитал его отец, и Аренд тоже опустил голову, успев заговорщицки подмигнуть сестре.
Джорис, поставив фонарь на землю, наклонился, осматривая жеребенка.
– В самом деле, прекрасная девочка, – согласился он смягчившимся голосом.
Минутой позже отец поднялся и с удивительной невозмутимостью отвесил тяжелые удары по облаченным в бриджи задницам каждого из отпрысков; мрачно усмехнулся, когда они, прикрыв руками горящие ягодицы, осторожно отодвинулись.
– Чтобы помнили, – объяснил не без изрядной доли юмора, – что почувствуете, если повторите такое еще хоть раз. А тебе пора научиться поступать так, как подобает молодой леди, – обратился он к Лайзе. – Меньше чем через год уже исполнится шестнадцать, пора думать и о замужестве. А теперь, девочка, возвращайся в дом, пока не передумал и не выпорол. Я присмотрю за твоей прекрасной девочкой. – И добавил, обращаясь к сыну: – Если жеребенок от Датч Леди подкачает, Аренд, подыщем другого, который устроит всех, – и щелкнул пальцами. – А теперь марш в постель, – оба!
Дойдя до ворот конюшни, Лайза обернулась, снова подбежала к отцу и обняла его за шею.
– Спасибо, папа. Ни за что не уеду из дома, даже если выйду замуж, – где найдешь мужчину, которого сможешь полюбить так же, как тебя?
ГЛАВА 2
Так самонадеянно и дерзко заявила Лайза о себе в свои пятнадцать лет.
А в шестнадцать – страстно и горячо влюбилась.
Подчинившись Кэтрин, настоявшей на посещении воскресной службы в пресвитерианской церкви – там появился новый священник, преподобный Теобальд Кордуэлл, – Лайза, надувшись, отсидела первые полчаса долгой и нудной проповеди, отдавая предпочтение голландской реформистской церкви, куда ходили отец и Аренд и где обещанный огонь в аду не казался таким страшным и неотвратимым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101