– Тот приехавший вместе с Чарлзом Уэсли художник, о котором я упоминала в самом начале, по прибытии в Лондон нарисовал четыре картины, посвященные этому событию.
У Гвинет тут же заработало воображение. Одна картина – первая встреча влюбленных; другая – парочка влюбленных, за которыми по пятам мчатся на лошадях отец и слуги; третья – быстрый обряд бракосочетания, и, наконец, четвертая – возможно, благословляющий отец или, может быть, он и она возвращаются в Германию.
– На одной из картин стоит маленькая деревенская девочка с босыми ногами, вся в лохмотьях, и смотрит с благоговением на происходящее. – Голос Энн вернул Гвинет к действительности. – Ну и когда новобрачная увидела эти картины, она попросила мужа отвезти ее снова в Гретна-Грин, чтобы найти эту девочку.
– А что, эта девочка действительно была? Не выдумал ли ее художник?
– Не-а, мисс. Деревенская девочка существует на самом деле, как вы или я.
– Они нашли ее?
– Да. – Энн кивнула, просияв от радости. – Девочку в лохмотьях звали Эффи, она родилась в очень бедной семье, жившей в конце деревни. В семье было шестеро детей, и уже поспевал седьмой ребенок, так что отец с матерью с радостью согласились продать Эффи только что поженившейся паре.
– Они продали свою дочь? – недоверчиво спросила Гвинет.
– Да, мисс.
– Но ведь родители девочки ничего не знали об этих людях. А что, если новые родители чем-то навредили бы ребенку?
– Когда, мисс, вы так бедны, вас вряд ли будут волновать подобные мысли.
Энн наклонила голову Гвинет чуть вперед и принялась намыливать ей волосы.
– Можете быть спокойны – наша Эффи уехала в Германию вместе со своими новыми родителями, получила там достойное воспитание и стала настоящей леди. Говорят, когда выросла, она вышла замуж за настоящего графа и никогда уже больше не вспоминала о своем нищем детстве и убогом ветхом домике на окраине Гретна-Грин.
– Не очень-то счастливая история, – тихо произнесла Гвинет. – Особенно для ее семьи. Она могла бы приехать домой, чтобы просто навестить родителей или даже помочь деньгами.
Служанка начала споласкивать волосы Гвинет, но тут ей попало мыло в глаза, и она крепко зажмурилась.
– Я никогда не думала об этом, – задумчиво произнесла Энн.
Внезапный стук в дверь испугал девушек. Чтобы смыть щипавшее глаза мыло, Гвинет плеснула водой в лицо, но от этого легче не стало.
– Это, наверное, один из ребят с теплой водой для ополаскивания, – объяснила Энн, бросаясь к двери.
Гвинет погрузилась как можно глубже в ванну. Возле двери раздался шепот, но, услышав, что дверь снова закрылась, она успокоилась.
– А ты, Энн, случайно, не родственница Эффи? – спросила Гвинет, почувствовав, как вода тонкой струйкой полилась ей на голову и на лицо, смывая мыльную пену.
– Не думаю, что я знаком с какой-нибудь Эффи! Услышав этот низкий голос, Гвинет едва не выскочила из ванны. Она отфыркивалась и старалась держать глаза открытыми.
– Что ты здесь делаешь?
Гвинет схватила сорочку и, прикрыв грудь, а заодно и ноги, откинула с лица мокрые волосы.
– Просто я вернулся в свой номер, – с легкой издевкой ответил Дэвид, отвешивая ей почтительный поклон и не выпуская из рук кувшин с водой.
– Что ты имеешь в виду, говоря «свой номер»?
Этот номер мой!
– Ладно, если ты настаиваешь, пусть это будет наш номер.
Его взгляд, скользнувший по ее лицу, шее, как будто старался проникнуть за мокрую сорочку, которую она плотно прижимала к груди.
– К моему глубокому сожалению, в этой гостинице мы лишены роскоши жить в отдельных номерах. Похоже, на рынке брачных услуг наступила горячая пора.
– Но тут должны быть и другие гостиницы!
Гвинет никак не удавалось совладать с сорочкой, которая упорно стремилась всплыть наверх; пришлось прижать колени к груди.
– А если их нет, ты можешь переночевать на конюшне.
– Конечно, могу. Но зачем, ведь здесь мне будет намного удобнее? В твоих волосах, кстати, еще осталось мыло.
Дэвид снова полил ее голову водой. Руки у Гвинет были заняты, и она не могла помешать ему.
– Дэвид Пеннингтон, то, что выделаете, ребячество и не к лицу мужчине. Вы просто трусливый мошенник и негодяй, ищущий приключений…
Гвинет вдруг начала отплевываться, а затем и вовсе умолкла – ее вынудил замолчать Дэвид, вылив на голову целый кувшин воды.
– Какие прекрасные веснушки у тебя на плечах! А какая у тебя восхитительная спина!
Гвинет окаменела, почувствовав, как его пальцы нежно гладят ее спину. Она не могла совладать с жаром, вспыхнувшим внутри. Как всегда, ее тело не желало слушаться разума, стоило только Дэвиду начать ее ласкать. Она снова отбросила волосы с лица и повернулась к нему:
– Дэвид, пока между нами ничего еще не произошло, я говорю тебе, что…
Он воззрился на ее грудь. Она посмотрела вниз и вдруг поняла, что намокшая сорочка, которой она прикрывалась, стала почти прозрачной и соски рельефно проступают сквозь мокрую ткань. Скрестив руки, она прикрыла их. – Почему ты так себя ведешь со мной?
Напряженный взор голубых глаз Дэвида обжигал ей кожу.
– Не я веду себя так, Гвинет. Ведь это ты положила начало всему. Когда мы были почти детьми, ты преследовала меня по всему Баронсфорду.
– Тогда я была глупым ребенком. Мысленно я тебя представляла героем. Но в этом не было… ничего личного.
– Но затем, когда ты повзрослела, кое-что изменилось, не так ли? – хмыкнул он. – Ах, разве все дышало невинностью, когда совсем недавно ты сидела у меня на коленях? А в прошлом году, в Баронсфорде, когда я пришел на скалы, чтобы повидать тебя? Вряд ли ты станешь утверждать, что в тот день между нами ничего не произошло.
Пальцы Дэвида скользнули на ее горло.
Лицо Гвинет зарделось – ее груди напряглись в ожидании своей очереди.
Но Дэвид убрал руку.
– Наша история тянется уже давно, и давай не будем отрицать этого, Гвинет.
– Очень хорошо! Я признаю, что нас влечет друг к другу, – побежденная, простонала она. – Но как раз это должно стать для нас серьезным поводом, чтобы держаться на почтительном расстоянии. Я приняла решение выйти замуж за другого мужчину, а ты можешь жениться на любой понравившейся женщине. Уверена, что в этой деревне ты найдешь себе дюжину красивых девушек, которые с удовольствием заберутся в эту ванну вместе с тобой. Ищи удовольствие с ними и оставь меня в покое.
Он начал стаскивать сапоги.
– Что ты делаешь? – испугалась она.
– Ты навела меня на мысль.
Гвинет в ужасе смотрела, как Дэвид снимает рубашку.
– Дэвид, я хочу сохранить хоть какую-то видимость своей репутации. Ты же…
– Боюсь, я уже погубил ее, подкупив служанку, чтобы она впустила меня сюда. Она, кажется, не прочь посплетничать и посудачить.
Дэвид принялся расстегивать брюки.
– Мне тоже необходимо искупаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
У Гвинет тут же заработало воображение. Одна картина – первая встреча влюбленных; другая – парочка влюбленных, за которыми по пятам мчатся на лошадях отец и слуги; третья – быстрый обряд бракосочетания, и, наконец, четвертая – возможно, благословляющий отец или, может быть, он и она возвращаются в Германию.
– На одной из картин стоит маленькая деревенская девочка с босыми ногами, вся в лохмотьях, и смотрит с благоговением на происходящее. – Голос Энн вернул Гвинет к действительности. – Ну и когда новобрачная увидела эти картины, она попросила мужа отвезти ее снова в Гретна-Грин, чтобы найти эту девочку.
– А что, эта девочка действительно была? Не выдумал ли ее художник?
– Не-а, мисс. Деревенская девочка существует на самом деле, как вы или я.
– Они нашли ее?
– Да. – Энн кивнула, просияв от радости. – Девочку в лохмотьях звали Эффи, она родилась в очень бедной семье, жившей в конце деревни. В семье было шестеро детей, и уже поспевал седьмой ребенок, так что отец с матерью с радостью согласились продать Эффи только что поженившейся паре.
– Они продали свою дочь? – недоверчиво спросила Гвинет.
– Да, мисс.
– Но ведь родители девочки ничего не знали об этих людях. А что, если новые родители чем-то навредили бы ребенку?
– Когда, мисс, вы так бедны, вас вряд ли будут волновать подобные мысли.
Энн наклонила голову Гвинет чуть вперед и принялась намыливать ей волосы.
– Можете быть спокойны – наша Эффи уехала в Германию вместе со своими новыми родителями, получила там достойное воспитание и стала настоящей леди. Говорят, когда выросла, она вышла замуж за настоящего графа и никогда уже больше не вспоминала о своем нищем детстве и убогом ветхом домике на окраине Гретна-Грин.
– Не очень-то счастливая история, – тихо произнесла Гвинет. – Особенно для ее семьи. Она могла бы приехать домой, чтобы просто навестить родителей или даже помочь деньгами.
Служанка начала споласкивать волосы Гвинет, но тут ей попало мыло в глаза, и она крепко зажмурилась.
– Я никогда не думала об этом, – задумчиво произнесла Энн.
Внезапный стук в дверь испугал девушек. Чтобы смыть щипавшее глаза мыло, Гвинет плеснула водой в лицо, но от этого легче не стало.
– Это, наверное, один из ребят с теплой водой для ополаскивания, – объяснила Энн, бросаясь к двери.
Гвинет погрузилась как можно глубже в ванну. Возле двери раздался шепот, но, услышав, что дверь снова закрылась, она успокоилась.
– А ты, Энн, случайно, не родственница Эффи? – спросила Гвинет, почувствовав, как вода тонкой струйкой полилась ей на голову и на лицо, смывая мыльную пену.
– Не думаю, что я знаком с какой-нибудь Эффи! Услышав этот низкий голос, Гвинет едва не выскочила из ванны. Она отфыркивалась и старалась держать глаза открытыми.
– Что ты здесь делаешь?
Гвинет схватила сорочку и, прикрыв грудь, а заодно и ноги, откинула с лица мокрые волосы.
– Просто я вернулся в свой номер, – с легкой издевкой ответил Дэвид, отвешивая ей почтительный поклон и не выпуская из рук кувшин с водой.
– Что ты имеешь в виду, говоря «свой номер»?
Этот номер мой!
– Ладно, если ты настаиваешь, пусть это будет наш номер.
Его взгляд, скользнувший по ее лицу, шее, как будто старался проникнуть за мокрую сорочку, которую она плотно прижимала к груди.
– К моему глубокому сожалению, в этой гостинице мы лишены роскоши жить в отдельных номерах. Похоже, на рынке брачных услуг наступила горячая пора.
– Но тут должны быть и другие гостиницы!
Гвинет никак не удавалось совладать с сорочкой, которая упорно стремилась всплыть наверх; пришлось прижать колени к груди.
– А если их нет, ты можешь переночевать на конюшне.
– Конечно, могу. Но зачем, ведь здесь мне будет намного удобнее? В твоих волосах, кстати, еще осталось мыло.
Дэвид снова полил ее голову водой. Руки у Гвинет были заняты, и она не могла помешать ему.
– Дэвид Пеннингтон, то, что выделаете, ребячество и не к лицу мужчине. Вы просто трусливый мошенник и негодяй, ищущий приключений…
Гвинет вдруг начала отплевываться, а затем и вовсе умолкла – ее вынудил замолчать Дэвид, вылив на голову целый кувшин воды.
– Какие прекрасные веснушки у тебя на плечах! А какая у тебя восхитительная спина!
Гвинет окаменела, почувствовав, как его пальцы нежно гладят ее спину. Она не могла совладать с жаром, вспыхнувшим внутри. Как всегда, ее тело не желало слушаться разума, стоило только Дэвиду начать ее ласкать. Она снова отбросила волосы с лица и повернулась к нему:
– Дэвид, пока между нами ничего еще не произошло, я говорю тебе, что…
Он воззрился на ее грудь. Она посмотрела вниз и вдруг поняла, что намокшая сорочка, которой она прикрывалась, стала почти прозрачной и соски рельефно проступают сквозь мокрую ткань. Скрестив руки, она прикрыла их. – Почему ты так себя ведешь со мной?
Напряженный взор голубых глаз Дэвида обжигал ей кожу.
– Не я веду себя так, Гвинет. Ведь это ты положила начало всему. Когда мы были почти детьми, ты преследовала меня по всему Баронсфорду.
– Тогда я была глупым ребенком. Мысленно я тебя представляла героем. Но в этом не было… ничего личного.
– Но затем, когда ты повзрослела, кое-что изменилось, не так ли? – хмыкнул он. – Ах, разве все дышало невинностью, когда совсем недавно ты сидела у меня на коленях? А в прошлом году, в Баронсфорде, когда я пришел на скалы, чтобы повидать тебя? Вряд ли ты станешь утверждать, что в тот день между нами ничего не произошло.
Пальцы Дэвида скользнули на ее горло.
Лицо Гвинет зарделось – ее груди напряглись в ожидании своей очереди.
Но Дэвид убрал руку.
– Наша история тянется уже давно, и давай не будем отрицать этого, Гвинет.
– Очень хорошо! Я признаю, что нас влечет друг к другу, – побежденная, простонала она. – Но как раз это должно стать для нас серьезным поводом, чтобы держаться на почтительном расстоянии. Я приняла решение выйти замуж за другого мужчину, а ты можешь жениться на любой понравившейся женщине. Уверена, что в этой деревне ты найдешь себе дюжину красивых девушек, которые с удовольствием заберутся в эту ванну вместе с тобой. Ищи удовольствие с ними и оставь меня в покое.
Он начал стаскивать сапоги.
– Что ты делаешь? – испугалась она.
– Ты навела меня на мысль.
Гвинет в ужасе смотрела, как Дэвид снимает рубашку.
– Дэвид, я хочу сохранить хоть какую-то видимость своей репутации. Ты же…
– Боюсь, я уже погубил ее, подкупив служанку, чтобы она впустила меня сюда. Она, кажется, не прочь посплетничать и посудачить.
Дэвид принялся расстегивать брюки.
– Мне тоже необходимо искупаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86