Он видел, что она довольна его обещаниями.
Минуту спустя Уолтер уже во весь дух мчался в Мелроуз, в душе удивляясь своему нетерпению. Он никак не мог понять, откуда оно взялось. По всей Шотландии сотни арендаторов покидали свои наделы. Расчистка земель под пашни заставляла людей грузить свой скарб на тележки и ослов и уходить с насиженных мест в поисках работы или переселяться в колонии. Через Баронсфорд проходили целые толпы бедного и голодного люда. Многие из них тащили за собой детей, вроде матери Джозефины, попавшей в Баронсфорд прошлой весной.
Нашла ее Миллисент, новая жена лорда Эйтона. Несчастная женщина была едва жива, просила милостыню, питаясь кусочками заплесневелого хлеба, и, как собака, пряталась под крестьянской телегой в куче навоза на берегу реки.
Без семьи. Без мужа. Без дома. И несмотря на это, женщина, которая называла себя просто Джо, боялась принять помощь Миллисент и оставить свое убогое, грязное место обитания. Через несколько дней у нее начались роды. Врач леди Эйтон, за которым послали в Мелроуз, прибыл слишком поздно. Джо умерла, прижимая к себе одной рукой завернутую в грязное тряпье крошечную дочурку, а другой вцепившись в руку Миллисент.
Девочку взяла к себе в дом леди Эйтон. Миллисент и Лайон назвали ребенка Джозефиной и воспитывали ее как родную дочь. Надолго далеко не каждого ребенка в Шотландии выпадало столько ласки и заботы.
Управляющий поместьем Баронсфорд Уолтер Траскотт не был лишен сострадания. Он помогал чем только возможно, но из-за своего положения и по роду занятий не мог себе позволить принимать чужие беды близко к сердцу. Это его, впрочем, устраивало – все-таки эти люди были обычными проходящими по их землям бродягами и не имели никакого отношения к Баронсфорду. Он не был обязан заботиться о них. Так почему же этот случай произвел на него такое впечатление? Почему он мчался во весь опор в Мелроуз под пасмурным свинцово-серым небом?
Вообще-то Уолтер знал, в чем здесь причина, но не хотел признаться в этом даже себе. Причина была ему так же хорошо известна, как известен каждый изгиб и поворот Твида, как каждая поляна или ложбинка на зеленых холмах Эйлдона.
Как только он вошел внутрь жалкой лачуги и увидел молодую блондинку с растрепанными волосами, он сразу решил – это Эмма.
Эмма.
Но вскоре наваждение прошло. Это была не Эмма. Перед ним была просто больная, бездомная и никому не нужная молодая женщина. Однако ощущение узнавания не проходило – более того, оно волновало и будоражило. Возможно, это был шанс исправить то, что он когда-то совершил. Ему словно предоставили возможность искупить свою вину.
Пошел дождь, крупные капли били по лицу, и Уолтер почти ничего не видел перед собой. Тем не менее он погнал лошадь во весь опор.
* * *
Дождь лил не переставая – казалось, что он будет вот так идти, день за днем, неделя за неделей. Все родственники разъехались, и им овладела тоска. Когда из-за туч на миг показалось солнце и клочок голубого неба, он почувствовал, будто за спиной у него выросли крылья. Он тут же решительно ушел из Баронсфорда. Он не замечал, что его сапоги утопают в грязи. Его не пугали капли и струйки воды, которые стекали с листьев деревьев, и когда он миновал густой парк, одежда его промокла насквозь. Он спешил к развалинам замка, хотя, по правде говоря, это уже нельзя было назвать развалинами. Его настойчивость и упорный труд постепенно изменили облик замка. Он поговорил с Лайоном, и тот охотно подарил ему старый замок, присовокупив, что может делать с ним все, что захочет.
Его собственный замок.
Едва он добрался до башни, как грозовые тучи снова со всех сторон обложили небо и раздался неожиданный удар грома. Как только он взбежал по деревянной лестнице и оказался внутри, хляби небесные разверзлись и хлынул настоящий ливень. Защищенный от потоков воды каменным сводом, он наблюдал за тем, как бушевала в долине гроза. И тут он заметил ее. Эмма выбежала из лесу и мчалась в сторону замка.
У него радостно забилось сердце. Девять месяцев разлуки с Эммой показались ему едва ли не девятью годами. Она заляпана грязью, но он успел заметить, что на ней туфли. Ее мокрые волосы собраны в пучок на затылке. Ее новое красивое платье теперь вполне можно выбросить. Но как она изменилась! За это время она стала намного женственнее. Ей уже исполнилось четырнадцать лет…
Она на бегу улыбалась ему, и по ее сияющим глазам он узнал свою прежнюю Эмму.
– Я так и знала, что найду тебя здесь! – радостно закричала она, взлетев по лестнице, и, продолжая улыбаться, замерла в его объятиях. – Боже мой, как ты изменился!
Он знал, что за время, пока они не виделись, тоже вырос. Теперь она доставала макушкой только до его подбородка. Его тело стало телом мужчины. Но перемены в ее внешности были куда интереснее. Его восхищали даже стекающие по ее розовым щекам капли дождя. Улыбаясь, она взяла его за руку и повела внутрь замка.
– Расскажи, что ты поделывал, пока меня не было. Нет, сперва покажи, что еще починил за это время.
Они проводили здесь очень много времени. С того самого первого лета, когда она появилась у дверей замка, между ними возникла какая-то особая привязанность. Это было место, где они поверяли друг другу свои самые сокровенные тайны.
Но все-таки это была довольно странная связь. Ему казалось, что он оставался таким же, как всегда. Но она менялась, как только оказывалась за стенами их убежища. Нему совсем не нравилась та, другая Эмма. Она держалась сухо и надменно, как будто их дружбы – простодушной и наивной – не было и в помине. В присутствии посторонних он ни о чем не спрашивал ее, не претендовал на большее, и когда она приходила к нему в замок, по-прежнему не скрывал от нее ничего.
Он хотел показать ей все, что сделал, но как только начал говорить, она прижалась к нему, обняв за талию.
– Я теряю тебя. – Она прижалась лицом к его груди, там, где билось сердце.
Он смутился и хотел было отодвинуться, поскольку не знал, как отнестись к ее любовному признанию. Эмма насквозь промокла. Сквозь мокрое платье выпирали твердые соски развившихся грудей. Аромат ее тела кружил голову. Он вспомнил, что она была еще совсем юной, и попытался отстраниться.
– Позволь показать, что я мастерю.
– Позже. Я пришла сюда ради тебя.
Она еще плотнее прижалась к нему. На ее губах появилась слабая улыбка.
– Ты изменился.
От смущения он покраснел до корней волос и застыл на месте. Она обвила руками его шею и посмотрела на него в упор.
– Поцелуй меня, – попросила она.
Он взглянул на ее влажные губы. Странное желание разгорелось в его напрягшемся теле. Но он потряс головой и отодвинулся. Это ведь была Эмма.
– Не сегодня-завтра возвращается Дэвид, – тихо сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Минуту спустя Уолтер уже во весь дух мчался в Мелроуз, в душе удивляясь своему нетерпению. Он никак не мог понять, откуда оно взялось. По всей Шотландии сотни арендаторов покидали свои наделы. Расчистка земель под пашни заставляла людей грузить свой скарб на тележки и ослов и уходить с насиженных мест в поисках работы или переселяться в колонии. Через Баронсфорд проходили целые толпы бедного и голодного люда. Многие из них тащили за собой детей, вроде матери Джозефины, попавшей в Баронсфорд прошлой весной.
Нашла ее Миллисент, новая жена лорда Эйтона. Несчастная женщина была едва жива, просила милостыню, питаясь кусочками заплесневелого хлеба, и, как собака, пряталась под крестьянской телегой в куче навоза на берегу реки.
Без семьи. Без мужа. Без дома. И несмотря на это, женщина, которая называла себя просто Джо, боялась принять помощь Миллисент и оставить свое убогое, грязное место обитания. Через несколько дней у нее начались роды. Врач леди Эйтон, за которым послали в Мелроуз, прибыл слишком поздно. Джо умерла, прижимая к себе одной рукой завернутую в грязное тряпье крошечную дочурку, а другой вцепившись в руку Миллисент.
Девочку взяла к себе в дом леди Эйтон. Миллисент и Лайон назвали ребенка Джозефиной и воспитывали ее как родную дочь. Надолго далеко не каждого ребенка в Шотландии выпадало столько ласки и заботы.
Управляющий поместьем Баронсфорд Уолтер Траскотт не был лишен сострадания. Он помогал чем только возможно, но из-за своего положения и по роду занятий не мог себе позволить принимать чужие беды близко к сердцу. Это его, впрочем, устраивало – все-таки эти люди были обычными проходящими по их землям бродягами и не имели никакого отношения к Баронсфорду. Он не был обязан заботиться о них. Так почему же этот случай произвел на него такое впечатление? Почему он мчался во весь опор в Мелроуз под пасмурным свинцово-серым небом?
Вообще-то Уолтер знал, в чем здесь причина, но не хотел признаться в этом даже себе. Причина была ему так же хорошо известна, как известен каждый изгиб и поворот Твида, как каждая поляна или ложбинка на зеленых холмах Эйлдона.
Как только он вошел внутрь жалкой лачуги и увидел молодую блондинку с растрепанными волосами, он сразу решил – это Эмма.
Эмма.
Но вскоре наваждение прошло. Это была не Эмма. Перед ним была просто больная, бездомная и никому не нужная молодая женщина. Однако ощущение узнавания не проходило – более того, оно волновало и будоражило. Возможно, это был шанс исправить то, что он когда-то совершил. Ему словно предоставили возможность искупить свою вину.
Пошел дождь, крупные капли били по лицу, и Уолтер почти ничего не видел перед собой. Тем не менее он погнал лошадь во весь опор.
* * *
Дождь лил не переставая – казалось, что он будет вот так идти, день за днем, неделя за неделей. Все родственники разъехались, и им овладела тоска. Когда из-за туч на миг показалось солнце и клочок голубого неба, он почувствовал, будто за спиной у него выросли крылья. Он тут же решительно ушел из Баронсфорда. Он не замечал, что его сапоги утопают в грязи. Его не пугали капли и струйки воды, которые стекали с листьев деревьев, и когда он миновал густой парк, одежда его промокла насквозь. Он спешил к развалинам замка, хотя, по правде говоря, это уже нельзя было назвать развалинами. Его настойчивость и упорный труд постепенно изменили облик замка. Он поговорил с Лайоном, и тот охотно подарил ему старый замок, присовокупив, что может делать с ним все, что захочет.
Его собственный замок.
Едва он добрался до башни, как грозовые тучи снова со всех сторон обложили небо и раздался неожиданный удар грома. Как только он взбежал по деревянной лестнице и оказался внутри, хляби небесные разверзлись и хлынул настоящий ливень. Защищенный от потоков воды каменным сводом, он наблюдал за тем, как бушевала в долине гроза. И тут он заметил ее. Эмма выбежала из лесу и мчалась в сторону замка.
У него радостно забилось сердце. Девять месяцев разлуки с Эммой показались ему едва ли не девятью годами. Она заляпана грязью, но он успел заметить, что на ней туфли. Ее мокрые волосы собраны в пучок на затылке. Ее новое красивое платье теперь вполне можно выбросить. Но как она изменилась! За это время она стала намного женственнее. Ей уже исполнилось четырнадцать лет…
Она на бегу улыбалась ему, и по ее сияющим глазам он узнал свою прежнюю Эмму.
– Я так и знала, что найду тебя здесь! – радостно закричала она, взлетев по лестнице, и, продолжая улыбаться, замерла в его объятиях. – Боже мой, как ты изменился!
Он знал, что за время, пока они не виделись, тоже вырос. Теперь она доставала макушкой только до его подбородка. Его тело стало телом мужчины. Но перемены в ее внешности были куда интереснее. Его восхищали даже стекающие по ее розовым щекам капли дождя. Улыбаясь, она взяла его за руку и повела внутрь замка.
– Расскажи, что ты поделывал, пока меня не было. Нет, сперва покажи, что еще починил за это время.
Они проводили здесь очень много времени. С того самого первого лета, когда она появилась у дверей замка, между ними возникла какая-то особая привязанность. Это было место, где они поверяли друг другу свои самые сокровенные тайны.
Но все-таки это была довольно странная связь. Ему казалось, что он оставался таким же, как всегда. Но она менялась, как только оказывалась за стенами их убежища. Нему совсем не нравилась та, другая Эмма. Она держалась сухо и надменно, как будто их дружбы – простодушной и наивной – не было и в помине. В присутствии посторонних он ни о чем не спрашивал ее, не претендовал на большее, и когда она приходила к нему в замок, по-прежнему не скрывал от нее ничего.
Он хотел показать ей все, что сделал, но как только начал говорить, она прижалась к нему, обняв за талию.
– Я теряю тебя. – Она прижалась лицом к его груди, там, где билось сердце.
Он смутился и хотел было отодвинуться, поскольку не знал, как отнестись к ее любовному признанию. Эмма насквозь промокла. Сквозь мокрое платье выпирали твердые соски развившихся грудей. Аромат ее тела кружил голову. Он вспомнил, что она была еще совсем юной, и попытался отстраниться.
– Позволь показать, что я мастерю.
– Позже. Я пришла сюда ради тебя.
Она еще плотнее прижалась к нему. На ее губах появилась слабая улыбка.
– Ты изменился.
От смущения он покраснел до корней волос и застыл на месте. Она обвила руками его шею и посмотрела на него в упор.
– Поцелуй меня, – попросила она.
Он взглянул на ее влажные губы. Странное желание разгорелось в его напрягшемся теле. Но он потряс головой и отодвинулся. Это ведь была Эмма.
– Не сегодня-завтра возвращается Дэвид, – тихо сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86