— Приятно видеть вас, милорд.
И все та же светская улыбка. Или все-таки другая?
Саймон поднял повыше букет и решил пробраться к Дафне. Однако на его пути было целых четыре юных поклонника, никто из которых не выказал намерения посторониться. Пронзив первого из них самым свирепым из своих взглядов, заставившим бедного юношу опустить глаза долу и закашляться, Саймон сумел достичь свободного пространства возле одного из окон.
Но все равно Дафна осталась недостижимой. Он был уже готов пойти на крайние меры, оттолкнуть кого-то, но в это время раздался голос Вайолет Бриджертон. Он сразу не заметил ее за изгородью из этой юной поросли.
— Ваша светлость! — воскликнула она. — Как приятно! Вы оказали нам честь своим визитом.
— Я просто не представлял, как можно не сделать этого, — пробормотал он, целуя ее обтянутую перчаткой руку. — Ваша дочь такое сокровище…
Игра началась. План пришел в действие.
Вайолет радостно вздохнула:
— Какие изумительные, изумительные тюльпаны! Вероятно, прямо из Голландии? Здесь они просто немыслимо дороги!
— Мама! — довольно резко произнесла Дафна, появляясь из-за спины одного из поклонников. — О чем вы говорите? Что может герцог ответить на это?
— Могу назвать сумму, которую уплатил за них, — ответил он с вежливо-насмешливой улыбкой, которая и нравилась Дафне, и раздражала ее.
— Вы этого не сделаете!
Склонившись с высоты своего роста к девушке, он с той же улыбкой произнес:
— Не вы ли только вчера уверяли меня, что я герцог и, значит, могу говорить и делать все, что захочу?
— Все, но не это! — парировала она. — Вы не настолько плохо воспитаны.
— Герцог не может быть плохо воспитан! — возмутилась ее мать, уловив последние слова. — О чем ты говоришь, Дафна?
— Всего-навсего об этом букете, — ответил за нее Саймон. — О том, сколько он стоит. Ваша дочь думает, я не смогу открыть вам этот секрет.
— Вы мне скажете об этом позднее, — обретая дремлющее в ней чувство юмора, сказала Вайолет. — Когда Дафна не будет слышать.
После этих слов она направилась прямиком к узорчатой софе и в считанные минуты расчистила ее от поклонников, не забывая мило улыбаться каждому. Саймону оставалось только удивляться ее умению дирижировать своим ансамблем.
— Ну вот, — сказала виконтесса, — здесь вам будет удобнее. Дафна, почему ты не приглашаешь герцога сесть на софу?
— Вы имеете в виду, мама, на место, еще нагретое молодым лордом Рейлмонтом? Или мистером Крейном?
— Именно так, дочь моя. Ведь они собирались уходить. Разве нет? Мистер Крейн говорил, что должен в три часа встретиться со своей матерью.
— Но сейчас всего лишь два, мама. — Дафна кивнула в сторону часов на камине.
— Зато какое движение на улицах, — возразила та. — Сколько лошадей, экипажей!
— Опаздывать на встречу с матерью весьма некрасиво, — подтвердил Саймон. — Даже хуже, чем на свидание с любимой женщиной.
— Как вы верно сказали, ваша светлость! — воскликнула Вайолет. — То же самое я вечно толкую моим детям.
— Особенно мне, — заметила Дафна. — Причем каждый день и по многу раз.
Саймон ожидал взрыва негодования со стороны виконтессы, но та встретила улыбкой выпад дочери, даже поддержала ее.
— Кто еще так поймет меня, как Дафна, — сказала Вайолет. — А теперь прошу извинить, я удаляюсь… Мистер Крейн, ваша мать не простит мне, если я не вытолкаю вас вовремя! Пойдемте, пойдемте…
Она повлекла к дверям бедного Крейна, лишив его возможности как следует попрощаться.
«Наверное, — подумал Саймон, — она видит в этом молодом человеке главного соперника на моем пути к сердцу Дафны». И ему стало искренне жаль симпатичного мистера Крейна.
— Не могу определить, — негромко обратилась Дафна к Саймону, — моя мама отменно любезна или до неприличия груба?
— И то и другое, — ответил Саймон, усмехаясь и глядя, как виконтесса проделывает с юным лордом Рейлмонтом то же самое, что с Крейном, — по существу, выводит из комнаты.
Оставшиеся кавалеры уже без всяких усилий со стороны хозяйки начали покидать гостиную.
— Ну, что скажете о способностях моей матушки? — спросила Дафна. В ее голосе не было и тени одобрения.
— Они удивительны.
— Но сама она сейчас вернется сюда.
— Как жаль. Я полагал, что вы уже целиком у меня в когтях.
Дафна рассмеялась:
— То, что произошло в коридоре у леди Данбери, больше не повторится. — Она внимательно взглянула на него. — И вообще я поняла: абсолютно не правы те, кто продолжает считать вас шалопаем и распутником. Человек с таким ироническим складом ума не может быть ни тем, ни другим. Однако юмор у людей вашего толка бывает жестоким.
— Мы, распутники, можем быть всякими.
Она снова рассмеялась. Теперь настал его черед вглядеться в ее лицо. Он смотрел, не зная, что хотел бы отыскать в нем, но испытывая от этого удовольствие. Какие красивые умные глаза с глубоким зеленоватым оттенком! Он впервые видел их при дневном свете.
По-видимому, созерцание затянулось, потому что она с тревогой и замешательством вопросительно произнесла:
— Милорд?..
Он пришел в себя, моргнул.
— Прошу прощения, мисс Бриджертон.
— Вы были где-то очень далеко, верно? — Она слегка нахмурилась.
«И брови у нее красивые, и какой высокий чистый лоб».
— Да, действительно далеко, — повторил он, тряхнув головой. — Во многих странах.
Дафна произнесла с явной грустью:
— И благополучно вернулись оттуда, как и из вашей теперешней задумчивости. А вот я никуда не ездила дальше Ланкашира. Какая же я провинциалка!
— Еще раз извините за мою рассеянность, — сказал он.
— Или, наоборот, сосредоточенность, — поправила она. — На чем?
Он усмехнулся:
— Наверное, на моем бесшабашном прошлом. А ваших братьев вы тоже считаете повесами?
— Они себя хотят числить таковыми, — был ее ответ. — Но я придерживаюсь другого мнения.
— Как вы добры! Или, напротив, жестоки. Потому что неизвестно, что больше привлекает женщин.
Дафна ответила задумчиво и серьезно:
— Вопрос в том, кого называть повесой, бесшабашным и так далее. Если того, кто всего-навсего умеет сунуть язык в рот женщине и назвать это поцелуем…
Саймон содрогнулся.
— Вам не следует говорить о подобных вещах и в таком тоне, — сказал он.
Она пожала плечами:
— Почему? Я достаточно взрослый человек. И читаю книги.
— Вы даже не знаете, о чем говорите. Она снова передернула плечами.
— Я устала напоминать вам, что у меня четыре брата. Ну, три. Грегори еще не в счет.
— Следует сказать этим братьям, чтобы они не распускали языки в вашем присутствии!
— Как вы строги. Большей частью они даже не замечают моего присутствия, когда говорят между собой… Однако вернемся к началу разговора.
— О чем? — Ему хотелось говорить с ней о чем угодно.
— О природе юмора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83