Доминик на мгновение замолчал, глаза его затуманились воспоминаниями. Рафаэлла терпеливо ждала, пока он прогонит их прочь.
— Я встретил Сильвию. Это случилось в 1962 году, в ноябре. Погода в Чикаго была тогда совсем паршивой. — Доминик бессознательно потер руки. — Я ненавижу холод и всегда ненавидел. Тогда она показалась мне довольно хорошенькой. Не то чтобы невинной, разумеется, но разве в этом было дело? Мы поженились в феврале: ее папаша решил, что ему по душе мое честолюбие, мое усердие, и дела пошли в гору. «Золотой бык» приобрел популярность, процветали и другие мои предприятия.
— Например?
Доминик обвел рукой воздух:
— Просто я выходил и на другие сферы: занимался продажей нефти, продуктов питания, открывал обувные магазины — все в этом духе, вполне законно.
«Неужели он действительно искренне верит, что я принимаю его сказки за чистую монету?» — подумала про себя Рафаэлла.
— Расскажите мне о своей женитьбе.
— До свадьбы Сильвия говорила мне, что хочет иметь кучу детей. Но после того как мы поженились, она никак не могла забеременеть. Очень долго. Видит Бог, я был с ней терпеливым. Мне нравился ее отец…
«Ха! Ты боялся его до смерти!»
— Наконец в 1964 году она забеременела. Я был на седьмом небе от счастья. Я хотел иметь много детей, много сыновей.
— Только сыновей?
— О нет, конечно же, нет. Я любил бы и дочерей.
Рафаэлла уставилась на Доминика: к сожалению, она не могла открыто обвинить его во лжи. Но до чего же ей хотелось это сделать.
— Все же сначала мне нужны были сыновья, для того чтобы идти по моим стопам, преуспевать и приносить мне удачу. — Доминик замолчал на мгновение, глядя куда-то поверх плеча Рафаэллы. — После рождения Делорио Сильвия начала открыто изменять мне. И чтобы отомстить ей, я стал спать с другими женщинами. Мы уже говорили об этом прежде, Рафаэлла. Во всяком случае, я так и не развелся с ней, насколько тебе известно. Но я никогда не встречаюсь с ней. Как и Делорио. Он знает, что за женщина его мать…
* * *
Рафаэлле пришлось мгновенно вернуться к действительности, когда из-за приоткрытых раздвижных дверей, выходящих на ее балкон, раздались крики. Кричали мужчины. Шпион?
Она вскочила с постели и выбежала на балкон. Вечер выдался темным, но Рафаэлла сумела разглядеть слабый свет ручных фонариков.
Затем до нее донесся рассерженный голос Делорио:
— Прекратите это, вы, идиоты! Это же я… уберите ваши пушки!
Затем раздался резкий, обеспокоенный голос Доминика:
— Почему ты вернулся? Что-то случилось?
— Нет, все в порядке. Я оставил там Паулу сделать кое-какие покупки, а сам полетел в Сент-Джонс. Добрался до курорта на вертолете, а потом через горы доехал до дома на мотороллере.
— А почему ты не позвонил мне? Я бы послал кого-нибудь встретить тебя.
Делорио не ответил.
Но Рафаэлла и так знала ответ. Делорио не стал звонить, испугавшись, что отец не захочет его возвращения домой. Она злилась на Доминика и испытывала жалость к его единственному сыну. Но все-таки в голосе Доминика сквозило беспокойство.
Делорио промямлил в ответ что-то нечленораздельное, затем громко зевнул.
— Я устал, сэр. Пойду-ка наверх.
Воцарилось молчание. Рафаэлла ушла с балкона и закрыла за собой раздвижные двери. Она легла на постель, не раздеваясь, поскольку собиралась отправиться в полночь к бассейну. Чтобы увидеться с Маркусом. Рафаэлла убеждала себя, что хочет всего лишь поговорить с ним, хочет разобраться, почему «Вирсавия» держится в таком секрете. Ей необходимо было это выяснить.
Девушка лежала с открытыми глазами. Взгляд ее не отрывался от электронных часов на ночном столике. Без пяти двенадцать Рафаэлла вышла из комнаты, бесшумно спустилась по лестнице и вышла на улицу. Ее остановил один из охранников, и Рафаэлле пришлось назвать себя. Теперь все будут знать, что она встречалась с Маркусом.
Но ничего не поделаешь.
Маркус ждал Рафаэллу у самой глубокой части бассейна, рядом с мостиком для прыжков в воду.
— Добрый вечер, мисс Холланд, — произнес он, улыбаясь. — Да, я знаю, можешь ничего не говорить. Вся резиденция осведомлена о том, что мы встречаемся здесь: Нет, я не нашел твоих трусиков. И нет, я не позволю тебе соблазнить меня, хотя знаю, что ты именно с этой целью пришла сюда. Давай просто присядем и поговорим. Хорошо?
— Ты ничего не пропустил, — вздохнув, проговорила Рафаэлла и села.
— Мы можем взяться за руки.
Девушка вложила свои пальцы в руку Маркуса. Теперь их сплетенные руки покоились посередине между ними.
— Расскажи мне об этой змее.
— Ты же все слышал. Эта история успела приобрести размеры целой легенды.
— Мерзкая тварь напала на тебя?
— Да. Это было ужасно.
— Во всей этой истории мне кажется интересным только то, что человек, выпустивший эту змею, прекрасно знал, что Линк следит за тобой. Таким образом, змея никак не могла придушить тебя, Линк в любом случае пришел бы тебе на помощь.
— Я об этом как-то не думала, — медленно проговорила Рафаэлла. — Возможно, ты и прав. Значит, еще одно предупреждение… Видимо, Коко попала в точку.
— Насчет чего?
— Насчет остальных происшествий. Возможно, каждый раз была мишенью именно я, а не ты.
— Я уже думал над этим, и поскольку твои слова очень похожи на правду, я настаиваю на том, чтобы ты завтра покинула остров.
— Ни за что. Маркус вздохнул.
— А я-то решил, что ты испугалась.
— Да, испугалась, но я не трусиха. Какая есть, такая есть, но не в этом дело. Я хочу выяснить, кто стоит за всем этим, Маркус, и не намерена отступать. Надо идти напролом и, даже умирая от страха, не сдаваться, не поворачиваться спиной, не убегать от опасности! Я не уеду. А теперь расскажи мне о Марселе и о твоей пятнадцатилетней подружке.
Маркус рассказал ей все, ничего не упуская. Какое-то время Рафаэлла сохраняла молчание. «Разволновалась», — подумал Маркус, всматриваясь в ее выразительное лицо.
— А теперь расскажи о «Вирсавии», пожалуйста.
— Несколько дней тому назад я попросил тебя забыть об этом, но сейчас мне кажется, что весь мир уже знает об этой истории, поэтому ничего не изменится, если о ней узнает еще один любопытный репортер. — И Маркус начал рассказывать Рафаэлле о своей поездке в Бостон. — Там было чертовски холодно…
— Я была там, но тебя не встретила.
— Вот и я об этом думаю. В общем, Доминик позвонил мне, сказал, что все дела улажены, и попросил вернуться домой.
Маркус помолчал немного, наблюдая, как один из охранников закуривает сигарету. Ему был виден только маленький красный огонек. Маркус подумал о Жаке Бертране и его «Галуазе».
— …на кабине вертолета были выведены зеленые буквы: «Вирсавия». Только и всего. Двое голландцев отравились, и их так и не смогли допросить. Я почти целую неделю провалялся в постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115