Он развернулся, взволнованный и озадаченный. Казалось, что комнату заполнило сияние, и он никогда еще не видел сияния, столь похожего на утренний туман. В дверях стоял незнакомый мальчик, необъяснимое сияние лилось, словно дым, из того, что он держал в руках; он поднял это выше, и свет забил еще ярче.
Стал виден каждый свиль на стенах, внезапно весь грязный сарай открылся взору.
Этот парень не из деревенских, тем более с такой хитрой штуковиной в руках. Вместо грубой набедренной повязки и сандалий на нем шорты, ботинки и рубашка. На лице нет бороды. Стало быть, он из госслужб, и облегчению Вауна нет предела. Спазм в животе сменяется вялостью трясущихся рук и ног.
Гость отвечает Вауну взглядом.
У него темные волосы.
Лицо расплывается в широкой улыбке.
— Привет, — говорит он. Темные волосы? Еще один придурок? Он совсем как Ваун. Очень похож, правда — такой же стройный, плотно сложенный, такого же примерно роста. Света недостаточно, чтобы разглядеть его глаза, но…
— Меня зовут Радж, а тебя? Его голос мелодичен.
— Ваун, — говорит Ваун.
У него пересохло во рту. Руки трясутся. Теперь он видит гостя очень хорошо, но не верит своим глазам, Пока у него не начали расти усы, он видел это лицо всякий раз, когда смотрел в гладь пруда.
Радж медленно двинулся вперед и протянул руку.
— Я подумал, что наверняка найду тебя в школе. Где еще тебя искать? — Он посмотрел на учительницу, разглядывавшую его с озадаченным видом.
— Функционирование прекращено, — резко бросил парень, и сим погас.
Радж довольно улыбнулся Вауну. Он не совсем взрослый — немного выше и тяжелее Вауна, но еще юноша. На лице и груди нет волос.
Он подошел к Вауну вплотную, не переставая улыбаться и все еще протягивая руку. Как будто для того, чтобы успокоить его, он поднял другую руку еще выше, и свет засиял еще ярче. Теперь Раджа прекрасно видно, и Ваун трепещет перед светом этих черных глаз. У Бога есть еще сыновья? Он все еще жмется голой спиной к пупырчатой, шершавой поверхности стены.
— Да, Ваун, мы похожи, согласен? Фактически мы идентичны. Не пугайся. Я твой брат. Я очень счаст…
— У меня нет братьев.
— Нет, есть. Мы как бы… потерялись. Но я пришел, чтобы забрать тебя с собой. Нас ждет корабль.
— Забрать?
Слава Всемилостивому Отцу! Потерялись? Еще крохотным малышом Ваун лелеял мечты о том, что он, возможно, на самом деле не имеет отношения к Дельте; что он не принадлежит Глоре; что где-то живут его настоящие отец с матерью.
Сумасшедшие, детские, пустые мечтания! Нет, этого не может быть.
— Дайс присматривает за ним. Это еще один брат. Пойдем, очнись!
Ваун осторожно жмет предложенную руку. Она реальная. Ладонь у Раджа гладкая, но жмет он — оба они жмут — крепко.
И оба улыбаются.
— Видишь? Идеально подходит! — говорит Радж. Он опускает свой хитроумный светильник, прицепляет его к поясу, и лачуга погружается во мрак, но блеск глаз и зубов кажется Вауну ярким, как летний полдень.
— Потрясающе, правда? Я тоже потерялся. Тонг нашел меня пару лет назад но я-то хоть рос в мало-мальски пристойном городке. Не хочешь же ты оставаться в этой грязной дыре, а, брат Ваун? Ловить угрей или чем ты тут занимаешься?
Жрать отбросы? Тупеть от этой дряни, что они добавляют в бустер? Честно говоря, Ваун, от тебя несет, как от реки. Пошли! Мир ждет нас! Галактика ждет!
Ваун не верит этому. Другие такие же, как он? Он столь же безумен, сколь и его мать. У него видение. Этого не может быть. Если он сделает шаг — он признает, что все это происходит на самом деле, а тогда разочарование будет еще болезненнее. Его сердце колотится так неистово, что кажется, будто у него лихорадка, но сейчас не сезон для лихорадок, а у него их вообще не бывает. Он вжимается в стену, и Радж хмурится будто бы недовольный.
— Доверься мне, брат.
— Куда ехать?
— Сначала в Кешеликс. Большой город! Через три недели мы встретимся там с Приором, — голос Раджа дрогнул от волнения. — Он послал нас искать тебя. Брат Тонг тоже будет там. Они оба так обрадуются тебе! Очень обрадуются! Как я! Ты один из нас, Ваун!
Одного этого…
— Братья?
У многих мальчиков в деревне были братья, но они не похожи друг на друга так сильно, как Ваун с этим Раджем. Это он смотрит на самого себя. Немного выше, шире, толще, немного резче — несмотря на отсутствие бороды — черты лица.
— Особенные братья. Ваун, о, Ваун! Это здорово! Радж неожиданно оттаскивает Вауна от стены, обхватывает его руками, обнимает; и странное дело это кажется правильным, хоть и напоминает ему о том, как когда-то он попробовал обнять Уэнэбис, чтобы понять, зачем другие мальчики обнимают девочек, и Уэнэбис прыснула со смеху.
— Какого особого рода? — спрашивает Ваун, позволяя Раджу сжимать себя и боясь, как бы не разрыдаться. Боясь еще, наверное, как бы не проснуться.
— Совершенно особого рода. Брат Дайс объяснит. Или Приор. Мы все — братья, Ваун, и больше тебе не придется быть одному..
Радж останавливается и шмыгает носом. Он отходит назад, улыбаясь и утирая слезы на щеках. Ваун делает то же самое, и оба смущенно хихикают в унисон.
— Ваун! Брат Ваун! Пойдем же, брат!
— Но учительница говорила, что я должен остаться…
— В задницу эту тупую машину! Встреча с Вауном, похоже, поразила Раджа так же, как и самого Вауна.
— Правительство создает их, чтобы производить рабов, только и всего.
Что бы это ни означало…
— А моя… Глора? Моя мать?
— Она не настоящая твоя мать. Только приемная. Не думай о ней, кем бы она ни была. Она не имеет значения, а ты имеешь!
— Я?
Не может быть. Именно то, что говорила Глора.
— Да! Огромное значение! Пойдем же! У нас на корабле есть еда и потрясающее пиво, а Дайс все объяснит. Ты полюбишь Дайса, ему восемнадцать, его пару лет назад нашел Приор. Тебе шестнадцать?
— Почти.
Ваун не понимает, откуда привидение может об этом знать, он не сомневается, что рехнулся — встретил себя самого, сам себя тащит к дверям сильной рукой, обхватившей его за пояс.
Радж смеется и плачет от волнения.
— Ты — самый молодой. Мне — семнадцать. Придется что-то сделать с твоим подбородком, брат! У нас на борту есть бритва, а в Кешеликсе мы приведем тебя в порядок. Мохнатые лица — удел дикарей. Ваун, Ваун! Ты наш! Теперь ты будешь среди настоящих друзей. Настоящих друзей.
— Но у меня нет братьев! И сестер тоже нет. Ваун спотыкается, когда свет окончательно гаснет, и его вытаскивают в сырую ночь, под бледное малиновое сияние заходящего Ангела. Раскаты смеха доносятся от общественного кома за первым рядом хибарок.
— Теперь у тебя кое-что есть! Можешь довериться мне! Я самый близкий брат тебе из всех, какие у тебя только могли бы быть.
Радж фыркает радостным смехом во мраке. Членораздельная речь получается у него с трудом.
— Я знаю тебя всего, вдоль и поперек, как самого себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97
Стал виден каждый свиль на стенах, внезапно весь грязный сарай открылся взору.
Этот парень не из деревенских, тем более с такой хитрой штуковиной в руках. Вместо грубой набедренной повязки и сандалий на нем шорты, ботинки и рубашка. На лице нет бороды. Стало быть, он из госслужб, и облегчению Вауна нет предела. Спазм в животе сменяется вялостью трясущихся рук и ног.
Гость отвечает Вауну взглядом.
У него темные волосы.
Лицо расплывается в широкой улыбке.
— Привет, — говорит он. Темные волосы? Еще один придурок? Он совсем как Ваун. Очень похож, правда — такой же стройный, плотно сложенный, такого же примерно роста. Света недостаточно, чтобы разглядеть его глаза, но…
— Меня зовут Радж, а тебя? Его голос мелодичен.
— Ваун, — говорит Ваун.
У него пересохло во рту. Руки трясутся. Теперь он видит гостя очень хорошо, но не верит своим глазам, Пока у него не начали расти усы, он видел это лицо всякий раз, когда смотрел в гладь пруда.
Радж медленно двинулся вперед и протянул руку.
— Я подумал, что наверняка найду тебя в школе. Где еще тебя искать? — Он посмотрел на учительницу, разглядывавшую его с озадаченным видом.
— Функционирование прекращено, — резко бросил парень, и сим погас.
Радж довольно улыбнулся Вауну. Он не совсем взрослый — немного выше и тяжелее Вауна, но еще юноша. На лице и груди нет волос.
Он подошел к Вауну вплотную, не переставая улыбаться и все еще протягивая руку. Как будто для того, чтобы успокоить его, он поднял другую руку еще выше, и свет засиял еще ярче. Теперь Раджа прекрасно видно, и Ваун трепещет перед светом этих черных глаз. У Бога есть еще сыновья? Он все еще жмется голой спиной к пупырчатой, шершавой поверхности стены.
— Да, Ваун, мы похожи, согласен? Фактически мы идентичны. Не пугайся. Я твой брат. Я очень счаст…
— У меня нет братьев.
— Нет, есть. Мы как бы… потерялись. Но я пришел, чтобы забрать тебя с собой. Нас ждет корабль.
— Забрать?
Слава Всемилостивому Отцу! Потерялись? Еще крохотным малышом Ваун лелеял мечты о том, что он, возможно, на самом деле не имеет отношения к Дельте; что он не принадлежит Глоре; что где-то живут его настоящие отец с матерью.
Сумасшедшие, детские, пустые мечтания! Нет, этого не может быть.
— Дайс присматривает за ним. Это еще один брат. Пойдем, очнись!
Ваун осторожно жмет предложенную руку. Она реальная. Ладонь у Раджа гладкая, но жмет он — оба они жмут — крепко.
И оба улыбаются.
— Видишь? Идеально подходит! — говорит Радж. Он опускает свой хитроумный светильник, прицепляет его к поясу, и лачуга погружается во мрак, но блеск глаз и зубов кажется Вауну ярким, как летний полдень.
— Потрясающе, правда? Я тоже потерялся. Тонг нашел меня пару лет назад но я-то хоть рос в мало-мальски пристойном городке. Не хочешь же ты оставаться в этой грязной дыре, а, брат Ваун? Ловить угрей или чем ты тут занимаешься?
Жрать отбросы? Тупеть от этой дряни, что они добавляют в бустер? Честно говоря, Ваун, от тебя несет, как от реки. Пошли! Мир ждет нас! Галактика ждет!
Ваун не верит этому. Другие такие же, как он? Он столь же безумен, сколь и его мать. У него видение. Этого не может быть. Если он сделает шаг — он признает, что все это происходит на самом деле, а тогда разочарование будет еще болезненнее. Его сердце колотится так неистово, что кажется, будто у него лихорадка, но сейчас не сезон для лихорадок, а у него их вообще не бывает. Он вжимается в стену, и Радж хмурится будто бы недовольный.
— Доверься мне, брат.
— Куда ехать?
— Сначала в Кешеликс. Большой город! Через три недели мы встретимся там с Приором, — голос Раджа дрогнул от волнения. — Он послал нас искать тебя. Брат Тонг тоже будет там. Они оба так обрадуются тебе! Очень обрадуются! Как я! Ты один из нас, Ваун!
Одного этого…
— Братья?
У многих мальчиков в деревне были братья, но они не похожи друг на друга так сильно, как Ваун с этим Раджем. Это он смотрит на самого себя. Немного выше, шире, толще, немного резче — несмотря на отсутствие бороды — черты лица.
— Особенные братья. Ваун, о, Ваун! Это здорово! Радж неожиданно оттаскивает Вауна от стены, обхватывает его руками, обнимает; и странное дело это кажется правильным, хоть и напоминает ему о том, как когда-то он попробовал обнять Уэнэбис, чтобы понять, зачем другие мальчики обнимают девочек, и Уэнэбис прыснула со смеху.
— Какого особого рода? — спрашивает Ваун, позволяя Раджу сжимать себя и боясь, как бы не разрыдаться. Боясь еще, наверное, как бы не проснуться.
— Совершенно особого рода. Брат Дайс объяснит. Или Приор. Мы все — братья, Ваун, и больше тебе не придется быть одному..
Радж останавливается и шмыгает носом. Он отходит назад, улыбаясь и утирая слезы на щеках. Ваун делает то же самое, и оба смущенно хихикают в унисон.
— Ваун! Брат Ваун! Пойдем же, брат!
— Но учительница говорила, что я должен остаться…
— В задницу эту тупую машину! Встреча с Вауном, похоже, поразила Раджа так же, как и самого Вауна.
— Правительство создает их, чтобы производить рабов, только и всего.
Что бы это ни означало…
— А моя… Глора? Моя мать?
— Она не настоящая твоя мать. Только приемная. Не думай о ней, кем бы она ни была. Она не имеет значения, а ты имеешь!
— Я?
Не может быть. Именно то, что говорила Глора.
— Да! Огромное значение! Пойдем же! У нас на корабле есть еда и потрясающее пиво, а Дайс все объяснит. Ты полюбишь Дайса, ему восемнадцать, его пару лет назад нашел Приор. Тебе шестнадцать?
— Почти.
Ваун не понимает, откуда привидение может об этом знать, он не сомневается, что рехнулся — встретил себя самого, сам себя тащит к дверям сильной рукой, обхватившей его за пояс.
Радж смеется и плачет от волнения.
— Ты — самый молодой. Мне — семнадцать. Придется что-то сделать с твоим подбородком, брат! У нас на борту есть бритва, а в Кешеликсе мы приведем тебя в порядок. Мохнатые лица — удел дикарей. Ваун, Ваун! Ты наш! Теперь ты будешь среди настоящих друзей. Настоящих друзей.
— Но у меня нет братьев! И сестер тоже нет. Ваун спотыкается, когда свет окончательно гаснет, и его вытаскивают в сырую ночь, под бледное малиновое сияние заходящего Ангела. Раскаты смеха доносятся от общественного кома за первым рядом хибарок.
— Теперь у тебя кое-что есть! Можешь довериться мне! Я самый близкий брат тебе из всех, какие у тебя только могли бы быть.
Радж фыркает радостным смехом во мраке. Членораздельная речь получается у него с трудом.
— Я знаю тебя всего, вдоль и поперек, как самого себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97